Дорога в Царьград - Александр Михайловский

   Открыв второй трюм, морпехи опять удивились - из трюма на них смотрели девичьи глаза. Там были девушки на выданье, пригожие молодухи, и совсем дети. Должно быть абреки не один месяц занимались киднеппингом, чтобы набрать эту партию пленниц. Синицин связался с "Североморском", и коротко доложил обстановку.

   - Жди, - ответил ему Перов, - высылаю греческую призовую партию. Русских подданных надо вернуть в Россию, церковную утварь тоже. Англичан давай сюда, мой особист жаждет с ними побеседовать, прежде чем передать дальше... - В это момент старшего лейтенанта кто-то дернули сзади за рукав. Синицин обернулся. Рядом с ним стояла девочка-подросток, лет тринадцати-четырнадцати, одетая в некогда нарядное, а сейчас помятое, рваное и грязное платье. - Господин поручик, вы что, меня не слышите? - Когда вы отправите меня к моему папе? - Слышите, отправьте меня немедленно!

   - А кто твой папа? - Синицын посмотрел на девочку сверху вниз, в ее голубые как васильки глаза.

- Мой папа -- командир полка, - ударение в слове "папа" было сделано на второй слог, девочка топнула ногой, - Сейчас он воюет с турками, а мама у меня умерла. - Ну, пожалуйста, вы же русский офицер, отвезите меня к папа.

   - А как зовут твоего папу? - Спросил Синицын.

   - Пушкин, Александр...

   - Александр Сергеевич? - Удивленно сказал Синицын.

   - Нет, Александр Александрович... Александром Сергеевичем был мой дедушка... - и она неожиданно разрыдалась. Ее поддержал хор из еще двух десятков голосов, и Синицыну показалось, что он сейчас утонет в их слезах.

Часть 3. Дипломатия авианосцев!

   "Фигаро": "Великая битва в Проливах! Русский флот победил турецкий! Австрия скорбит, Англия негодует!"

   "Пти Паризьен": "Империя Османов пала! Куда повернет Северный колосс?"

   69-летний маршал срочно вызвал в резиденцию французских президентов 58-летнего главу внешней политики. Парадокс, но оба высших должностных лица республики с гордостью носили герцогские титулы, были отъявленными монархистами, и открыто презирали чернь, которая привела их к власти.

   Президент с полупоклоном указал своему визави на глубокое мягкое кресло, стоящее у камина. Вечерело. Через приоткрытое высокое окно после дождя тянуло сыростью. - Итак, герцог, что вы скажите по поводу сообщений нашей прессы? - Президент бросил на журнальный столик кипу газет, и устроился поудобней в кресле по соседству, вытянув ноги к огню. - Учтите, что в газетах описана лишь часть того, что нам стало известно от наших тайных агентов. Я, старый боевой генерал, говорю вам, что в действительности на Босфоре, возможно, произошло то, что может полностью перевернуть все, что мы знаем о военном деле.

Министр иностранных дел Франции поморщился. - Да, господин маршал, ситуация в Европе складывается ужасная. Османская Империя повержена в прах, ее флот полностью уничтожен. Русские торжествуют на Черном и Средиземном море. Господин президент, вам напомнить, какое расстояние от Севастополя до Марселя?

   - И какое же? - с интересом спросил Мак-Магон.

   - Не дальше чем от Марселя до Севастополя. - Герцог Деказ рассмеялся сухим смехом. Если русский Император вспомнит что в Париже есть Крымский мост и Альмский бульвар... Как говорит мой германский оппонент и коллега Бисмарк: "Русские всегда приходят за своими деньгами". Я не уверен, господин президент, что мы сумеем рассчитаться по этому долгу.

   Мак-Магон в растерянности махнул рукой. - Полноте, милейший герцог, ладно, турецкий флот уничтожен, но ведь есть еще и турецкая армия

   - У меня, ваше превосходительство тоже имеются свои источники информации. - Герцог Деказ вытащил из-за красной атласной папки бланк телеграммы. Австрийцы получили кое-какую информацию из Плоешти, а у меня и в Вене есть свои люди. Читайте, читайте, прошу вас.

Мак-Магон взял телеграмму, прочел и судорожно сглотнул, Сейчас, он стал очень похож на удивленного моржа - турецкая армия, бывшая силой, с которой считалась вся Европа, частью уничтожена, а частью дезорганизована, и превратилась в банды мародеров. Один точечный удар таинственной русской эскадры, о которой до этого никто не знал, и "Больной человек на Босфоре" превратился в разлагающийся труп. Ничего нельзя понять, но факт налицо - Османской империи больше нет, султан находится в плену, Россия выиграла войну...

Президент Французской республики с тоской сказал. - Герцог, я знаю русских. Я сражался с ними в Севастополе, и я видел - на что способны русские солдаты и матросы. Они не знали страха, и сражались, как античные спартанцы. Но у них было оружие хуже нашего, и только потому мы смогли победоносно закончить ту войну. А вот сейчас, похоже, случилось чудо, русская темная лошадка обошла нас на два корпуса. У них появились новые образцы вооружений, таких, которые не пришли в голову даже нашему знаменитому соотечественнику Жюлю Верну. Пожалуй, вы правы, мне страшно за нашу милую Францию.

   Герцог Деказ заворожено вглядывался в пляшущий в камине огонь. - Да, господин маршал, летающие аппараты тяжелее воздуха, изрыгающие огонь и сеющие смерть. Бронированные самодвижущиеся повозки, митральезы, по сравнению с которыми наши французские - просто жалкие хлопушки. Эх, если бы мы имели это все под Седаном. Мы бы тогда показали проклятым пруссакам. Хотя, - герцог тяжело вздохнул, - оружие без солдата, это всего лишь кусок железа.

   При упоминании Седана президент Мак-Магон поморщился. Он не любил вспоминать о сражении, в котором потерял армию и сам угодил в плен. Он тут же постарался сменить тему разговора. - Герцог, давайте поговорим о том, чем грозит Франции появление новой силы, которая, завоевав Турцию, возможно будет искать для себя новую жертву.

Герцог Деказ хмыкнул. - Полноте, господин президент, мы и без этого трясемся как овечки, наблюдая, как в прусских казармах гренадеры вожделенно поглядывают в нашу сторону. Стоит только русскому императору отвернуться в сторону... Вот поэтому-то мы и пытаемся как можно быстрее заключить спасительный для нас союз с Великой Россией, которая, потерпев поражение при Альме, Инкермане, и потеряв Севастополь, тем не менее, за сорок лет до того разбила самого Наполеона, и завершила войну в Париже. Вот и сейчас русские снова показали, что умеют восставать, как Феникс из пепла.

   Мак Магона передернуло. - Да, Луи, наше положение скверное. Поэтому-то нам надо всячески добиваться благосклонности императора Александра II, начало царствования которого совпали с захватом моими победоносными войсками Малахова кургана. Я слышал, что русский царь злопамятен.

   Впрочем, несмотря ни на что, он уже один раз спас Францию в 1874 году, когда пруссаки собрались нас окончательно добить. Тогда Бисмарку пришлось свалить все на неумных генералов и евреев-Ротшильдов. Но, как говорят все те же русские. - Раз на раз не приходится. - Тогда он не захотел дать слишком много воли пруссакам. Сейчас же его настроение может быть совсем другим. Особенно, если Бисмарк догадается разменять нашу милую Францию на склочную старуху Австрию, на которую у русских уже отрос зуб, размером с драгунский палаш.

   Герцог Деказ кивнул. - Да, господин маршал, Россия - единственная наша надежда. И надо сделать все, чтобы привязать ее к нам. Сейчас русский царь нуждается в средствах - война ужасно дорогая вещь, и на содержание войск требуются огромные деньги. Как всегда, русской казне их не будет хватать. Поэтому, надо предложить российскому министру финансов, как его... Михаилу Рейтерну, при котором государственный долг России растет, как на дрожжах, подумать о заграничных займах. К нашему несчастью, эта война кончилась, так и не начавшись... Но мы что-нибудь придумаем.

   Кстати, этот самый Рейтерн - член кружка лиц, близких к брату царя, Великому князю Константину Николаевичу, который ратует за дальнейшую европеизацию России. Надо убедить Рейтерна, а через него и Великого князя Константина, что России в поисках средств для латания бюджетных дыр стоит начать переговоры с парижскими банкирами.

   - Да, пожалуй, - задумчиво кивнув, произнес Мак-Магон, - займы - это как опиум для китайцев, которые быстро к нему привыкают, и без которого уже никак не могут обойтись. Пусть русские привыкнут получать деньги от нас. Потом они, чтобы получить займы снова и снова, будут вынуждены послушно выполнять все наши требования. И, если надо, умирать за наши интересы.

   Президент Франции прикрыл глаза, - Хорошо, господин маршал, я переговорю с парижскими Ротшильдами, они, как я думаю, смогут убедить русского министра финансов сделать правильный выбор.