Пираты Черных гор - Дэн Черненко

Когда король услышал некоторые из историй о том, как вели себя черногорцы в городе, он почти пожалел, что не дал калидонцам сделать то, что они хотели. Но к этому времени он уже отослал захваченных пиратов в глубь страны под охраной. Он пока не знал, как поступить с ними – отправить на работы в рудники или обменять на захваченных в плен аворнийцев. «А если я не сделаю ни того ни другого, – подумал он, – я всегда могу отдать их на растерзание в Калидон».

Речные галеры отправились дальше на восток. Утром он спросил Гирундо:

– Ты ожидал чего-нибудь подобного от черногорцев?

– Я?.. Нет, ваше величество.

Гирундо покачал головой и тут же пожалел об этом: любое движение вызывало у него тошноту. Глубоко вдохнув, он продолжал:

– Они воевали против нас в прошлом году. Но не так... как сейчас.

– Да, для ментеше в порядке вещей добивать раненых и убивать тех, кто пытается сдаться, – согласился Грас. – Но то, что они делали с жителями Калидона, было в десять раз хуже.

Услышав его слова, у поручней зашевелился Птероклс. Король махнул рукой колдуну:

– У тебя есть что сказать?

– Я... не уверен, ваше величество, – ответил Птероклс.

Грас искренне надеялся, что сумел скрыть свое недовольство. В последнее время Птероклс был слишком во многом не уверен. Если быть честным, он также не был хорошим моряком, хотя и лучше переносил качку, чем Гирундо.

Волшебник помолчал, собираясь с мыслями, затем сказал:

– Я этому особо не удивляюсь.

– Да? Почему? – спросил Грас.

Колдун посмотрел не на север, не на восток, а на юг. Бесстрастным тоном, который стал обычным для него после его поражения в Черногории, он произнес:

– Почему? Потому что они на год дольше слушают Низвергнутого, проникающего в их мысли.

– Понятно, – отозвался Грас.

Птероклс казался безразличным к тому, есть ли смысл в его словах. Каким-то образом это делало его высказывания не менее, а более убедительными.

Король Грас надеялся, что флот по-прежнему опережает весть о своем приближении. Если галеры сумеют добраться до моря прежде, чем черногорцы на побережье узнают о них, это будет на руку аворнийцам. На реках его галеры были и быстрее, и проворнее черногорских морских кораблей. Сохранится ли преимущество на морских просторах? Как знать...

Река Граникус стремительно несла вперед свои чистые воды. И вдруг горизонт впереди раздвинулся до бесконечности. Азанийское море внушало Грасу больше страха, чем Северное. В стране черногорцев погода была облачной и туманной, что значительно ослабляло ощущение открытости морского простора. Здесь король действительно почувствовал, что такое бесконечность.

Но сейчас это отошло на второй план. На северном берегу реки Граникус и вдоль морского побережья находился город Додона. Он был захвачен черногорцами. Темные следы от языков пламени на городских стенах свидетельствовали о том, что пираты устроили пожар во время штурма.

Несколько черногорских кораблей стояло у причала. Казалось, пираты не ожидали неприятностей. Грас мог точно сказать, когда они заметили его галеры. Внезапно Додона стала напоминать потревоженный муравейник. «Слишком поздно», – подумал он и отдал приказ.

– Мы ударим по ним быстро и беспощадно, – заявил он. – Кажется, это не будет так трудно, как в Калидоне. А если будет, мы используем тот же прием, что дважды помог нам, – ложную атаку со стороны гавани, а затем пойдем с суши. Но что бы мы ни делали, мы должны удержать эти корабли и не дать им предупредить остальных черногорцев.

Почти все прошло так, как он и рассчитывал. Некоторые пираты оказались настоящими храбрецами. Впрочем, Грас уже не раз убеждался в смелости и отваге черногорцев. Но в Додоне у них не было времени, чтобы организовать согласованную защиту.

Их корабли факелами полыхали у причала – за исключением одного, который мчался на север, гонимый сильным ветром с юга. Только сейчас Грас имел возможность убедиться, зачем нужны такие широкие полотнища парусов, которые они использовали. Он послал две речные галеры за черногорским кораблем. Аворнийцы гребли изо всех сил, но пиратское судно все-таки ускользнуло.

Грас мрачно выругался. Река Граникус, возможно, была очищена от пиратов, но теперь все люди с севера будут знать, что он охотится за ними.

– Нет, благодарю тебя, – сказал Ланиус – Я не чувствую желания охотиться.

Архипастырь Ансер выглядел удивленным и разочарованным.

– Но разве ты не получил удовольствия, когда мы выезжали на охоту в прошлый раз? – грустным тоном спросил он.

– Я получил удовольствие от компании – мне всегда нравится твое общество, – ответил Ланиус. – И оленина оказалась довольно вкусной. Но... сама охота? Мне очень жаль, – он покачал головой, – но это не по мне.

– Мы могли бы поднять кабана или медведя. Тогда бы ты испытал настоящее вдохновение от охоты.

– Меня не очень интересует такого рода вдохновение. – Ланиус поразился, до какой степени архипастырь его не понимает. – Я просто не вижу радости бегать по лесу, выискивая животных, чтобы их зарезать. Если тебе нравится, то вперед, действуй.

– Мне нравится. Мне жаль, что ты, ваше величество, не разделяешь мои чувства.

С выражением боли на лице Ансер устремился прочь по дворцовому коридору.

– О боги, – вздохнул Ланиус.

Он почти решил окликнуть Ансера, чтобы сообщить, что поедет с ним. Он желал заплатить почти любую цену, чтобы Ансер был доволен им. Но только «почти».

И вместо охоты он пошел в комнату котозьянов, где у него был установлен мольберт. Скромный некогда талант к рисованию за последние годы вполне развился, и Ланиус уже продал некоторые из картин, которые он нарисовал. Насколько было ему известно, ни один король Аворниса прежде не делал ничего подобного. Он испытывал сдержанную гордость от того, что был первым.

К тому же Ланиус знал о котозьянах больше, чем кто-либо в Аворнисе. «Чем кто-либо, кто не живет на островах, откуда они родом, – подумал он. – Интересно, сколько людей живет на этих островах в Северном море? » Этого он пока не знал.

Однако он знал, что Петросус, казначей Граса, был скуп относительно серебра, которое он выдавал младшему королю. Без сомнения, эхо происходило отчасти по приказу Граса, чтобы помочь удержать Ланиуса от накапливания могущества, угрожающего его компаньону на троне. Но Петросус, каковы бы ни были причины, получал явное удовольствие, третируя Ланиуса.

Наблюдая за котозьянами, он выискивал удачный момент для наброска угольным карандашом, который затем собирался переработать в настоящую картину. Когда Ланиус только начал рисовать животных, он пытался заставить их позировать. Давая им лакомые кусочки, он даже пару раз достиг в этом успеха, заставив их принять нужную ему позу. Но, как в случае с любыми кошками, заставить котозьянов делать, что он хочет, оказывалось больно уж хлопотно. Теперь он оставил котозьянов в покое и пытался запечатлеть их движения в карандаше.