Тафгай 7 - Владислав Викторович Порошин

— Ты кстати, 31-го марта немцам ни одной не забросил, — шикнул на мятежного защитника старший тренер. — Сегодня одну должен.

— Моё дело — сохранность тылов, — буркнул Валера, после чего мы со Всеволод Михайловичем вышли из раздевалки и направились во временный персональный кабинет старшего тренера, который находился по соседству.

Бобров налил мне чаю, заваренного покрепче и, присев за стол, внимательно посмотрел в мои растерянные глаза.

— Даже не знаю с чего начать? — Помялся я. — Я несколько дней не спал, думал, как собрать такую команду, чтобы в ВХА всех колотить без разбору. И при этом чтобы чемпионат СССР не ослаб, чтобы здесь тоже свои звёзды остались.

— С чехословаками ты хорошо придумал, — усмехнулся Всеволод Михалыч, с которым я успел уже посоветоваться утром по телефону.

— Это мне подруга подсказала. Сказала, что если не можешь найти ещё пять хоккеистов возьми их в Канаде. Вот я и подумал, за такие деньги нормальных канадцев не найти зато чехи с удовольствием поедут.

— Ну, а дальше?

— А сегодня на заседании начался какой-то цирк, сутью которого было зарубить всю идею на корню.

— Что Старовойтов сказал? — Немого удивился Бобров. — Он же сам за океан на переговоры летал.

— Ничего не сказал, глазки опустил, так и просидел всё заседание. Я же не дурак. Кто-то наверху. — Я указательным пальцем ткнул в потолок. — Дал отмашку всю идею похерить, и спустить на тормозах. А то вдруг — как бы чего не произошло. На кладбище, к примеру, тоже ничего не происходит, там что ли счастье?

— Да ладно. Ты-то что переживаешь? — Махнул рукой наставник сборной. — Вернёшься домой. В родное «Динамо», в сборную СССР.

— Мне за державу, Михалыч, обидно. Мировой хоккей может развиваться только при условии игры лучших с лучшими. Мы Канаде дадим импульс, они нам. Иначе после футбола, спортом номер два станет баскетбол, а номером три — волейбол, а хоккей останется местечковой забавой для десятка стран.

— Не звезди, никогда такого не будет. — Усмехнулся Всеволод Бобров.

* * *

Матч СССР — Финляндия 40-го чемпионата Мира в Москве, в отличие от членов советского правительства, которые оккупировали ложу для почётных гостей, я остался смотреть стоя на ногах за спинами наших парней, которые сидели на скамейке запасных. Всеволод Михалыч по традиции встал около калитки, второй тренер Кулагин следил за очередностью выхода на лёд троек нападения и много перемещался вдоль всего ряда игроков.

Что касается самих хоккеистов, то Бобров выставил следующий состав на игру: в воротах — Виктор Коноваленко. В защите три пары — Васильев и Гусев, Фёдоров и Куликов, Филиппов и Ляпкин. В нападении, кроме супер сыгранного армейского звена Михайлов, Петров и Харламов, выделялась новенькая динамовская тройка — Балдерис, Капустин и Мальцев, где универсал Сергей Капустин исполнял роль центрфорварда. Третье звено получилось составным, на флангах играли «крылышки» Лебедев и Бодунов, а в центре солировал спартаковец Александр Якушев. Ещё три хоккеиста сидели сейчас на «банке» и ждали своего звёздного часа — это Слава Анисин из «Крыльев», Боря Александров из «Динамо» и запасной вратарь Владислав Третьяк из ЦСКА. Из-за моего вмешательство в историю спорта мимо мирового первенства пролетели: спартаковцы — Володя Шадрин, Саша Мартынюк, Евгений Паладьев, а так же армейцы — Александр Волчков, Александр Рогулин, Владимир Лутченко и Геннадий Цыганков.

Однако это не мешало сборной вколачивать шайбу за шайбой. На первой минуте игры Валерий Харламов с передачи Володи Петрова открыл счёт — 1: 0. Через три минуты Саша Якушев отдал Александру Бодунову результативную передачу и счёт стал уже 2: 0. Я же себя поймал на мысли, что сейчас смотрю обыкновенной избиение безнадёжного аутсайдера признанным фаворитом и лидером.

— Как игра? — Спросил, проходя мимо, Борис Кулагин.

— Мы с таким преимуществом даже против «Калифорния Голден Силз» не играли, — ответил я. — Хотя она слабейшая команда лиги.

— Это не они слабые, это мы сильные! — Весело заметил Кулагин.

— Спасибо надо сказать матчам с канадскими профессионалами, — буркнул я, на что второй тренер просто махнул рукой.

А на 14-ой минуте матча Борис Михайлов прекрасным разрезающим пасом вывел на пустой угол своего друга Петрова, и Владимир на радость зрителей и товарища Брежнева с соратниками, сделал счёт — 3: 0. И пока на скамейке запасных поздравляли друг друга с очередной шайбой, я подошёл к Боре Александрову, который без особой радости наблюдал за игрой.

— Что грустим?

— А на «банк» в глухом запасе вообще сидеть не весело, — хмыкнул юный гений прорыва и спросил. — Что сказали в Спорткомитете?

— Сказали, если вы этот чемпионат не выиграете, то хрен вам, а не заокеанская райская жизнь.

— Шуточки твои, Иван, со времен нисколько не изменились, — усмехнулся Боря Александров. — Ты ещё скажи, что нам в довесок к золотым медалям полагается по автомобилю марки «Москвич»?

— Насчёт автомобиля не уверен, но если вы умудритесь проиграть, то 100% дадут по шапке. — Я легонько подтолкнул нападающего в плечо. — Не унывай, ты свой шанс в сборной точно получишь. Вам против чехословаков оба раза сложно придётся, значит, состав начнут тасовать. Там и покажешь себя во всей красе.

— А чё с ВХА, глухо?

— Пока как в танке. В мае, после Кубка Стэнли, снова в Москву приеду и пойду напрямки к Брежневу. Он хоккей любит в отличие от некоторых.

— Я давно хотел тебе сказать, ты, Иван, безбашенный человек. — Боря посмотрел на меня впервые глазами не наивного юноши, а потёртого жизнью товарища. — Плохо это кончится. Вон, шамана Волкова уже посадили. К нему захотелось?

— Не каркай. Хотели бы, давно бы посадили.

* * *

Вечером после матча, который закончился со счётом — 8: 2 в пользу советской команды, я выбрался из номера гостиницы в ресторан. Ведь самолёт обратно в Нью-Йорк улетал только утром, а сидеть в номере, который в лучшем случае тянул на три звезды, не хотелось. Только вид из окна на Кремль был хорош, а в остальном типичная уездная спартанская обстановка. В принципе и сама гостиница торчала в исторической части города, словно вставной из стекла и бетона «зуб».

В ресторане же сегодня было весело. Гуляли сразу две сборные команды Швеции и Чехословакии. Шведы обмывали свою победу, а чехи заливали своё горе. Но в какой-то момент хоккеистам стало так хорошо, что уже сложно было разобрать — кто грустит, а кто веселится? Тем более компанию физически крепким и привлекательным молодым парням составляли девушки определённого рода деятельности. После перестройки про этих «ночных бабочек» начнут и песни писать, и кино снимать. А теперь я был свидетелем того, чего в СССР по определению быть не могло.

— Хэлло, — подрулила к моему столику, какая-то длинноногая симпатичная барышня и спросила. — Хау а ю?

— Айм файн, сэнк ю, — буркнул я и добавил, — я из колхоза «Путь Ильича» на симпозиум приехал, поэтому мои дела окей! А вы — учительница английского, наверное? Тоже на симпозиум?

— Можно сказать да, кое в чём я преподаватель, — отрепетированной ослепительной улыбкой стрельнула, путана и уселась напротив меня. — А деньги у тебя есть, молодой и красивый?

— А как же! Пять рублей — суточные. А вам что в школе не выдали? Или кошелёк в поезде срезали? Есть тут у меня рубля два на всякий случай. Дать?

— Придурошный, — тут же «ночная бабочка» показало второе своё лицо, которое было полно презрения к людям, живущим на одну зарплату.

После чего барышня вспорхнула и «полетела искать новое счастье» в этом уголке капитализма в самом центре столицы Советского союза. И тут же на её место прибежал защитник сборной Чехословакии Франтишек Поспишил.

— Что тебе сказали в Спорткомитете? — Спросил он на очень приличном русском языке с малозаметным акцентом.

— Идея с вашей пятёркой в будущей заокеанской команде понравилась. — Нисколько не соврал я. — Но окончательное решение будет принято только в мае.

— В мае я уже должен буду что-то сказать тренеру в «Кладно». — Покачал головой Франтишек.

— Извини, сам не понял, почему притормозили переговоры. Может из-за Леонида Ильича, который сейчас больше увлечён чемпионатом Мира, чем работой в правительстве? В общем, нужно набраться терпения и ждать.

— Очень жаль. Выпьешь с нами? Здесь прекрасное чешское пиво! — Улыбнулся неунывающий чех, напомнив сейчас чем-то моего партнёра по Чикаго вечного оптимиста Стэна Микиту.

— У меня утром самолёт в Штаты. Только прилечу и сразу на лёд. Да и вы бы поменьше гуляли, у вас же завтра матч с ФРГ.

— Мы Германию обыграем даже пьяные. — Хохотнул,