Тафгай 7 - Владислав Викторович Порошин

— Иваныч, давай я лучше тебе вызову такси?

— Запомни Лиза, твой Иван — проклятый капиталист, — обиделся на меня генменеджер, поэтому пришлось и с ним пригубить немного пенного напитка.

А затем к нашему столику поспешили по второму кругу Стэн Микита с женой, Ваня Болдырев с подругой Джессикой, и остальные парни со своими вторыми половинками, поэтому я решил по-тихому с Лизой с этой вечеринки, где веселье уже било через край, ускользнуть. Но перед тем я двинулся в мужскую комнату, потому что пиво имеет такую особенность — оно слишком сильно «давит на клапан».

Я прошёл по неожиданно тёмному коридору ресторана, и вдруг какая-то тень метнулась ко мне. Уходя с линии атаки, я отмахнулся правым боковым и влепил этой тени точно в «бороду». К сожалению, из-за выпитого пива резкость удара вышла не та и незнакомец, который должен был отрубиться, громко ойкнул и рухнул на карачки, но быстро вскочив, бросился наутёк. Я нащупал в коридоре выключатель света и, когда загорелась лампа, то увидел на полу, брошенный незнакомцем нож. И хоть в моей голове всё ещё немного шумело, я догадался нож поднять платком и аккуратно сунуть его во внутренний карман пиджака.

«Приеду из Москвы и этими непонятками займусь с особым усердием. Я ведь не кусок мяса, чтобы в меня ножичками тыкали?» — подумал я, решив сейчас шум не поднимать.

Глава 15

В понедельник 2-го апреля Москва встретила меня мелким неприятным дождём. В столицу Родины из Нью-Йорка я летел 10 часов на лайнере «Boeing-707» от авиакомпании «Pan American», и на какое-то время, когда меня сморил сон, почувствовал себя в своём 2021 году. А при пробуждении я на полном серьёзе у стюардессы спросил: «Не видела ли она моего смартфона?». И даже попытался ей объяснить, что представляет собой эта полезная в быту штучка. В итоге учтивая американка, не растерялась и принесла пудреницу. Соврал, что смартфон благополучно нашёлся.

До заседания Федерации хоккея в Спорткомитете, оставалось всего пять часов, после того как я благополучно заселился в гостиницу «Интурист» на улице Горького, которую позже переименуют обратно в Тверскую. Поэтому, не теряя ни минуты, я ещё раз в блокноте написал: Вратарь — Виктор Коноваленко; защитники — Валерий Васильев и Юрий Тюрин, а так же пара Александр Рогулин и Виктор Хатулёв, первый советский хоккеист, которого на драфте НХЛ выбрала «Филадельфия Флайерз». Здоровый моих габаритов молодой парень, который лихо карьеру начнёт, но из-за распространённой околоспортивной проблемы «гранёного стакана» — плохо кончит. Я же решил дать парню шанс изменить свою судьбу.

Далее в блокнот я написал три тройки нападения — горьковскую: Владимир Ковин, Виктор Доброхотов и Александр Скворцов; тройку оборонительного плана: Сергей Солодухин, Вячеслав Солодухин и Николай Свистухин, который совсем зачах после перехода в московский «Спартак»; и наконец, первую тройку: Борис Александров, Иван Тафгаев и Валерий Харламов.

Второго вратаря и ещё одну хоккейную пятёрку я написал на другом листочке, который аккуратно спрятал во внутреннем кармане. В общем, к бою со спортивными чиновниками я был готов на все сто процентов!

* * *

К моему удивлению к 12-ти часам дня в продолговатом кабинете с длинным столом, где заседала Федерация хоккея СССР, собрались лишь одни функционеры. Почему они решили старших тренеров команд Высшей лиги «продинамить», лично мне было не совсем ясно. Возможно, чиновники не хотели выслушивать недовольный тренерский цех страны, у которого задарма отнимали лучших хоккеистов. А возможно имелась и другая причина, которую я скоро должен был узнать.

И когда я вошёл в кабинет, то во главе стола сидел Андрей Старовойтов, глава федерации хоккея, по правую руку — Валентин Лукич Сыч, начальник управления зимних видов спорта, по левую — горластый Виталий Смирнов, заместитель главы Спорткомитета. Сам же глава Спорткомитета — Сергей Павлов, расположился поближе к моей противоположной стороне длинного тола. Присутствовали здесь фигуры и повесомее: Александр Яковлев из отдела пропаганды, человек «серого кардинала Кремля» Михаила Суслова; и Михаил Зимянин, который курировал вопросы спорта в самом ЦК. Именно от Яковлева и Зимянина зависело окончательное решение по проекту «Советская команда в ВХА». Как они наверх доложат, так тому и быть.

— Не будем тянуть товарищи время, — сразу же предложил глава советского спорта Сергей Павлов. — Выкладывай список будущей команды, обсудим его, проголосуем и двинемся по повестке дальше. А то у нас, товарищи, в Лужниках сборная СССР принимает сборную Финляндии. Сами понимаете, кто будет на игре, и где должны будем быть мы.

— Правильно, — рыкнул Смирнов. — Чё ты там насочинял, Тафгаев, выкладывай.

— Не насочинял, Виталий Георгиевич, а написал, — одёрнул я хамоватого чиновника. — Каждую букву согласовав с кодексом строителя коммунизма, опираясь исключительно на труды товарища Ленина и товарища… — Я чуть было не ляпнул Сталина, но вовремя сориентировался и добавил. — Крупскую Надежду Константиновну. Итак, перехожу к сути. Вратарь — Коноваленко. Защитники — Васильев, Тюрин, Рагулин, Хатулёв. Нападающие — Александров, Харламов, ваш покорный слуга, братья Солодухины, Свистухин, Ковин, Доброхотов и Скворцов. А так же шесть хоккеистов из дружественной нам Чехословакии. Вратарь — Холичек. И полевые игроки — Махач, Поспишил, Фарда, Недомански и Кохта. Вот подписанное от них заявление. На двух языках, на русском и чешском.

Рядом со своим списком хоккеистов я добавил два заявления. Тишина после моего революционного предложения в кабинете Федерации стояла минуты две. Либо это мне так показалось.

— Ты когда успел с чехами спеться? — Недоверчиво спросил Виталий Смирнов, взяв в руки, представленные мной бумаги.

— Я по прилёте поселился в «Интуристе», а сборная Чехословакии совершенно случайно оказалась по соседству на этаж ниже. — Чуть-чуть приврал я, так как знал, где будут жить чехословацкие хоккеисты, и всё заранее просчитал.

— Это товарищи недопустимо, — первым возразил подчинённый Суслова, товарищ Яковлев из отдела пропаганды.

«А из ГУМа сделать музей партии допустимо?» — подумал я, вспомнив идиотское предложение его шефа Михаила Андреевича, и мгновенно ответил:

— Наша партия и правительство делают семимильные шаги в деле построения дружбы народов. За великий интернационал среди трудящихся наши деды проливали кровь на полях Гражданской войны. Как вас понимать, Александр Николаевич? — Я вперил взгляд в Яковлева.

— Допустим, — поморщился глава Спорткомитета Сергей Павлов. — Но неужели мы не можем собрать команду из наших советских игроков?

— Можем, — буркнул я. — Записывайте: Петров, Якушев и Мальцев. С этими мастерами я вам гарантирую выигрыш чемпионата ВХА и их главного трофея — Кубка АВКО, аналога Кубка Стэнли.

— А мне предложение Тафгаева нравится, — неожиданно согласился со мной Михаил Зимянин, курирующий вопросы спорта в ЦК.

* * *

В лужниковский дворец спорта на матч СССР — Финляндия я приехал за час до игры и при этом был выжит как лимон. Почти четыре часа меня мурыжили излюбленным сусловским вопросом — как бы чего не вышло? Мне пришлось доказывать целесообразность каждой в отдельности персоны хоккеиста. Но это ещё ничего, по итогу прений никакого решения вынесено не было! Оказывается, что это была просто предварительная беседа. А мой доклад про экономическую целесообразность заложить реальный организационный фундамент под Советский хоккей даже и слушать не стали.

Зайдя со служебного входа в крупнейшую в стране ледовую арену, я чувствовал себя элементарно обманутым. Стоило ли лететь сюда с противоположной стороны Земного шара, чтобы просто поговорить? И вообще сложилось впечатление, что заокеанский проект решили прикрыть, не смотря на ранее подписанные договорённости с одним из организаторов ВХА Деннисом Мёрфи. Может Леонид Брежнев стал хуже себя чувствовать и всю власть в ЦК подгрёб под себя Михаил Суслов? Тогда это очень плохо, ведь товарища Суслова финансовые вопросы не интересовали, как он любил выражаться: «на идеологии не экономят», а сотрудничество с заокеанской лигой — это же, по его мнению, была идеологическая диверсия.

— О! Иван! — Заорали хоккеисты сборной СССР, когда я вошёл в знакомую родную раздевалку, где первым делом пожал руку и обнялся со старшим тренером Всеволодом Бобровым.

— Как прошло? — Шепнул Бобров. — Пойдём ко мне в каморку переговорим.

— Нам тоже интересно, — возмутился Саша Мальцев.

— А мне интересно, как вы сегодня с финнами сыграете, — усмехнулся Всеволод Михалыч. — Всем разминаться! Чехи в первом матче дня не дорозмялись и 2: 0 от шведов получили. Сегодня Брежнев будет на трибуне. Ясно?

— Чё опять что ли надо 17 штук забить, как два