Пока не поздно - Кей Мортинсен

До глубины души растроганный, Энтони обнял Николаса за плечи одной рукой, другой прижимая к себе дочь. Оба на миг утратили дар речи, не в силах справиться с обуревающими их чувствами. Но вот старик откашлялся и нервно сглотнул.

— Ты смотри, приведи ко мне Мей, — проговорил он отрывисто.

Проглотив застрявший в горле комок, Энтони неуклюже поднялся на ноги. Ощущение было такое, словно с плеч его свалилась небывалая тяжесть. Взгляд его прояснился, сердце забилось быстрее.

— Приведу, — хрипло пообещал он.

И не в силах скрыть смущения, принялся расправлять оборочки на детском чепчике. Энтони хотелось запеть от радости, а Николас выглядел куда более спокойным и счастливым, нежели за все последние недели.

— Ты соберись с духом, — подмигнул Энтони старику. — Твоя дочь просто ослепительна!

Крепко вцепившись в руку Энтони, примолкнувшая, побледневшая Мей поднялась по больничной лестнице и подошла к отцовской палате. Энтони, кативший перед собою детскую колясочку, на мгновение сочувственно сжал тонкие пальцы своей спутницы.

— Хочу ему понравиться, — прошептала Мей.

— И еще как понравишься, родная! Он оценит неординарность цветовой гаммы, — усмехнулся Энтони, окидывая взглядом ее мандариново-оранжевое шерстяное платье и густо-малиновый жакет. — И выглядишь ты восхитительно… Вот мы и пришли. Хочешь его увидеть — загляни вон в то боковое окошечко в стене. Это даст тебе возможность подготовиться.

Не в состоянии вымолвить ни слова, Мей молча кивнула. Сквозь смотровое окошко она разглядела изможденного высокого старика, который восседал в кресле, кутаясь в роскошный клетчатый плед. Ее отец…

На глазах молодой женщины выступили слезы. И Энтони крепко обнял любимую за плечи, давая понять, что в трудную минуту ей есть на кого опереться.

— Я уже люблю его, — срывающимся голосом выговорила Мей. — Особенно за то, как он обошелся с тобой, догадавшись, что ты отец Бекки. Я восхищаюсь им так, что и словами не выразишь. И ужасно хочу сделать его счастливым.

— Хочешь — значит сделаешь, — заверил Энтони. — Смотри, ему не терпится тебя увидеть!

Николас и впрямь поглядывал то на часы, то на дверь. Вот он отбросил со лба пышную седую прядь, пригладил волосы рукой, поправил воротник рубашки, одернул ее, выжидательно выпрямился.

У Мей сердце сжалось от сочувствия и любви. Выходит, отец тоже нервничает. Выходит, ему тоже очень хочется ей понравиться. До глубины души растроганная, она деликатно постучала и робко повернула дверную ручку, оглядываясь на своего спутника. Энтони ободряюще улыбнулся и подтолкнул ее вперед.

— Мей! — воскликнул Николас, раскрывая объятия.

Не помня себя от радости, она подбежала к отцу и расцеловала впалые щеки. Исхудавшие руки сомкнулись вокруг нее. Николас вновь назвал ее по имени. У Мей перехватило дыхание, и она прижалась лицом к отцовскому плечу, не в силах выговорить ни слова.

— Дай-ка мне рассмотреть тебя хорошенько, родная моя, — прошептал больной.

Всхлипнув, Мей отстранилась и опустилась на колени рядом с креслом, вытирая глаза платком.

— П-просто высказать не могу, что я ч-чувствую, — пролепетала она.

— Судя по тому, что рассказал мне Энтони, ты отлично справишься, как только придет второе дыхание, — улыбнулся старик, гладя ее по плечу.

Рассмеявшись, Мей одарила своего спутника лукавым взглядом.

— Энтони! — Николас порывисто протянул руку.

— Ты отлично выглядишь! — похвалил молодой человек, осторожно ее пожимая.

— И чувствую себя отменно. Привет, крохотулька. Небось, по-прежнему отцу полночи спать не давала? — ласково проговорил Николас, вглядываясь в личико спящего ребенка. Бледно-голубые глаза его затуманились слезами. — Спасибо тебе, — горячо поблагодарил он, оборачиваясь к Энтони. — Спасибо тебе за дочь. И за все, что было. — Старик перевел взгляд на Мей. — Этот парень — чистое золото. Весь свет обойди, а такого не сыщешь.

— Знаю, — ответила Мей.

— Я почему-то в этом не сомневался. Ну что, когда свадьба-то? — с деланной небрежностью поинтересовался Николас.

Молодые люди потрясенно переглянулись. Мей открыла рот от изумления; при виде этого зрелища Энтони не сдержал смеха.

— Но как?.. Но кто?..

— Даже у никуда не годной старой развалины вроде меня достанет ума разглядеть кольцо и распознать влюбленный взгляд-другой. Вы вообще сознаете, что глаз друг с друга не сводите?

— Первый раз слышим! — Прыснув со смеху, Мей поцеловала отца раз, а потом и еще раз, радуясь лукавым огонькам, вспыхнувшим в бледно-голубых стариковских глазах.

— Ник, я ее обожаю, — признался Энтони, поглаживая золотистые волосы любимой.

— И это правильно. Перед таким сокровищем никому не устоять. Вся в меня, верно?

— Старый самодовольный эгоцентрик, — проворчал Энтони, улыбаясь краем губ.

— Еще какой самодовольный! Если кто думает, что я слишком стар, чтобы втиснуться в пижонские шмотки и по всем правилам вручить невесту жениху, так он глубоко ошибается! — с деланным негодованием объявил Николас. — И, опережая все возражения, сообщаю: ни за что на свете я не въеду в церковь в кресле-каталке!

Мей в тревоге оглянулась на Энтони. Но того, похоже, самоуверенная похвальба старика нисколько не обеспокоила.

— Тогда уж изволь поскорее встать на ноги, старый ты притвора! — фыркнул он.

Николас расхохотался. Сначала тонко и надтреснуто, но постепенно смех набрал силу. И вот уже впалые щеки зарумянились, а тонкие, точно ниточка, губы словно бы округлились. Воистину смех — лекарство от всех болезней, с признательностью подумала Мей.

— Не послать ли нам негодяя куда подальше, папочка? — лукаво предложила она.

— Милая моя девочка, — театрально вздохнул Николас, — если бы не Энтони с его льстивыми уговорами, угрозами да тиранством, я бы до сегодняшнего дня ни за что не дотянул. Так что пусть себе сидит да поглядывает на тебя, точно кот на сливки, пока ты рассказываешь мне про свое житье-бытье. Может заодно разработать для меня программу по восстановлению сил…

— Горный поход на выживание как раз то, что нужно, — мечтательно предложил Энтони.

И вовремя пригнулся, уворачиваясь от метко запущенной в него виноградины. Отец и дочь переглянулись, не в силах сдержать смеха, и Энтони почувствовал себя самым счастливым человеком на свете.

Николас поправится, непременно поправится! Энтони и Мей уже беседовали с лечащим врачом, и прогноз его оказался весьма благоприятным. Да, выздоровление старика граничило с чудом, но с очевидностью не поспоришь! Пациент Николас Фоссетт уверенно шел на поправку. Разумеется, двойной жизни никому не отпущено и болезнь еще даст о себе знать, но молодые люди были уверены: впереди у старика — немало счастливых лет. Уж они-то об этом позаботятся! Мей заботливо взбила больному подушки и намеренно перевела разговор в более спокойное русло, принявшись рассказывать о своем детстве.