Корпорация «Коррупция» - Дмитрий Серков

сиюминутных меркантильных целей высокопоставленных чиновников приносятся в

жертву интересы миллионов людей, целого народа. Страна разрушается на части прямо у

нас на глазах. Не стоит и говорить, что, наблюдая за злоупотреблением одних и

преступным бездействием других руководителей, у россиян пропадает вера в

справедливость, верховенство закона и в успех объявленных Президентом реформ.

Но мы не можем больше молчать! И будем бороться!

Южноморск – наш город и наша земля, бирюкам на которой не место!

До встречи в следующих выпусках».

9

Ночь выдалась неспокойной, но богатой на события. Поспать Алене так и не удалось.

Только улеглась, как зазвонил телефон. Мобильный. Номер не определился. Час ночи.

– Спите?! А я нет! Открывайте. Поднимаюсь… Всеволод Бирюк.

Генерал! Вопросы, рожденные испугом и удивлением, возникали с космической

скоростью. Что ему от меня надо? Счеты пришел сводить? Убьет? Прямо здесь, или в горы

вывезет? Может, запереться и не пускать?

Совладав с эмоциями, она постаралась успокоиться. Получилось не очень, но, по

крайней мере, вернула себе способность оперативно принимать решения.

Только успела влезть в джинсы и водолазку, как раздалась трель дверного звонка. Не

снимая цепочку с двери, выглянула на лестничную клетку.

– Не бойтесь. Я один. Просто посмотреть вам в глаза пришел.

Грубое, словно вырубленное топором лицо генерала, исказила кривая ухмылка.

– Посмотрели?

Понимая, что надо держать себя в руках, дабы не провоцировать Бирюка – видно

было, что и так на взводе – Алена не могла ничего с собой поделать. Язвила,

подсознательно стараясь защититься.

– Открывайте! – его грудной голос повелевал, и противиться этому не было никакой

возможности.

Запустив Всеволода Матвеевича в квартиру, Соболева предложила пройти на кухню.

Высокий, широкоплечий, с большими лобными залысинами, характеризующими

нетривиальный ум, в дорогом пальто он буквально фонил агрессией. Не снимая обуви и не

скинув верхней одежды, Бирюк по-хозяйски прошел по коридору и взгромоздился на

табурет.

– Чаю нальешь?

Словно кролик перед удавом, оказавшись во власти прищуренных серо-голубых глаз,

Алена готова была безвольно повиноваться.

– Чая нет, только кофе.

Во рту пересохло, и язык еле ворочался.

Генерал, прекрасно понимавший ее состояние, только усмехнулся, окинув взглядом

крохотное пространство кухни.

– А ведь это я помог Ринату с квартирой. Он тогда голожопый ходил, а теперь

поднялся. Воспарил. Забыл, кому по жизни должен… Ты, наверное, даешь ему хорошо,

коль ради тебя он мне поперек дороги кинулся?

Всеволод Матвеевич цокнул языком и воззрился на вздымавшуюся от негодования

грудь, точно оценивая сексуальные способности и достоинства собеседницы.

Слова давались ей с трудом:

– Вы пришли, чтобы оскорблять меня?!

Бирюк не стал ходить вокруг да около:

– Нет! – он налег мощным телом на стол, подавшись вперед. – Интересно, что я

сделал тебе такого, что ты на меня ополчилась? Или кто меня заказал? Но по глазам вижу:

ничего не скажешь! Гордая! Только я тебе не пацан, чтоб передо мной выставляться.

Гордость надо знать, где применить, а где в жопу поглубже засунуть. А тебя прям

распирает…

– Если вы не прекратите…

Но он не замечал ее слов, вернее заметил, но не придал им значения.

– Как ты написала? Стержень у старых ментов был? У тебя, вижу, есть. Только ты

этим стержнем перед ухажерами своими красуйся, а не передо мной. Сломаю, – Бирюк

сжал свой огромный кулак и слегка прихлопнул по столешнице. – Я же размажу и тебя, и

ваш говеный «Колокол».

– Думаю, не стоит…

– Думать раньше надо было! Теперь ответствовать придется…

Легкий шлейф алкоголя расползался по кухне. Генерал был явно «навеселе», хотя по

внешнему виду определить степень опьянения было сложно.

– Кофе налей!

Пока закипал чайник, пока насыпала кофе – Соболева решила, что растворимым

обойдется, не варить же этому медведю! – на кухне висело тягостное молчание. Бирюк

изучал ее, следя за каждым движением, а она двигалась, словно во сне, думая только об

одном: что будет дальше?

– Вы мне угрожать пришли? – Алена едва слышала собственный голос.

– Тебе? Угрожать? – он раскатисто захохотал. – Велика персона! Я понять хочу: зачем

все это? Ну, что город ваш, земля ваша – я читал. Тебе-то зачем?.. деньги? Ты ж птичка

залетная, сибирская, тебе что в наших южных широтах? Твой личный интерес?

– Я журналист! – фраза прозвучала пафосно, может быть даже чересчур, Бирюку ее

мотивов не понять: он мыслил исключительно материальными категориями.

Генерал отмахнулся только:

– Не гони пургу. Вы с Ринатом такой ушат грязи на меня вылили, что я до пенсии

мундир не отстираю. Суда не боитесь? Ведь в газете ни одного правдивого слова нет,

только сплетни и домыслы. Но вы, суки, так с действительностью все замешали, что ваша

история больше на правду похожа, чем реальность. Заканчивайте с этим, по-хорошему

прошу!

Закипающая внутри злость позволила мыслить необычайно ясно.

– Вот в суде и встретимся! – отрезала Соболева. – У меня есть, что сказать. И у меня,

и у свидетелей.

– Какие свидетели? – Бирюк стрельнул глазами. – Юшкевич, которого из органов на

пенсию турнули вместо того, чтоб на зону отправить за самоуправство? Он не рассказал

тебе, что его бойцы по его же приказу похитили человека, двое суток держали взаперти,

пытая, а затем на улице бросили, где он от полученных побоев и скончался? Нет? Не

рассказывал? То-то!.. Или эта, как ее, девица из банка… Так она, что хочет, то и поет. Ей

бы только себя обелить! Судимость есть, на работу не берут. Вот и приходится

оправдываться.

– А как же предправления банка? Сам в петлю прыгнул?

Генерала аж передернуло.

– Ты что, сука, жмура еще на меня повесить хочешь? Там Кипр, а не Россия. Моей

власти никакой. И не надо из меня монстра и убийцу делать. За базар отвечать придется!

– Надо будет – отвечу!

Бирюк кивнул и поднялся, поняв, что продолжать разговор бессмысленно: Соболева

до последнего останется при своем мнении.

– Ответишь. Последуй совету: кончай с этим делом. Не бейся головой о стену – лоб

расшибешь.

– Вы закончили? – ее трясло от его самоуверенности, граничащей с наглостью.

– Закончу! – он цепко схватил Алену за запястье и подтащил к себе так, что она

почувствовала его дыхание, увидела обезумевшие глаза. – И Ринату передай, что если

ваша кампания продолжится, то трахать тебя ему нечем будет. Никакие высокие

покровители не помогут!

Вывернувшись, она отскочила в сторону, потирая руку, на которой от сильного хвата

расползался лиловый синяк.

– Убирайтесь!

Генерал стоял посреди кухни с сальной улыбкой на губах.

– Обязательно. – Он мерил ее взглядом, от которого у нее похолодело внутри. –

Отодрать тебя прямо здесь на столе, чтоб знала, на кого тявкаешь.

Не сводя с него глаз, Алена нащупала на столе нож, сжав его в руке.

Не решившись искушать судьбу, Бирюк отошел к двери, посмотрел на часы:

– Утренний «Колокол» еще не сверстали. В нем должно появиться опровержение.

Если нет… Я от вас камня на камне не оставлю! Пожалеете, что на свет родились.

Он пнул ногой табурет, который с грохотом рухнул на пол, и, не прощаясь, ушел.

Только когда дверь за ним затворилась, Соболева поняла, насколько была напугана. Ее

трясло, трясло так, что не получалось взять в руки стакан с водой, прикурить сигарету.

Трясло от страха за свою жизнь и трясло от обиды, что записал генерал ее в подстилки к

главреду.

Когда успокоилась, часы показывали четвертый час. Надо было спешить, чтобы

успеть. Номер наверняка уже в работе, если еще не готов.

Позвонила Салехову, прекрасно понимая, что не обрадуется ночному звонку.

Ответил заспанный голос, явно не готовый к деловому совещанию.