Лики смерти - Наталья Берзина

Лео покорил меня отнюдь не крестьянской чувственностью и внутренним благородством. Сильный, строгий и несказанно нежный, мужественный и в то же время легкоранимый, с незащищенной душой ребенка и мудростью убеленного сединами мужа, он воистину стал для меня тем светом, что согревает душу.

Сейчас, когда уже почти месяц от него нет ни единой весточки, я поймала себя на мысли, что готова бросить все и бежать к нему в заснеженные горы Галиции, чтобы только убедиться в том, что он, мой муж, жив, что не ранен, не убит, по-прежнему гарцует на своем вороном и, взметнув над головой острую, чуть изогнутую казачью шашку, посылает эскадроны в яростную атаку».

Катя прервала чтение, отхлебнула из чашки уже давно остывший кофе и обвела взглядом присутствующих. Тишина царила в комнате, Саша давно отставил недопитый бокал с коньяком, Сергей замер в напряженной позе, весь подавшись вперед. Марина, забравшись с ногами в кресло, молчала, обхватив колени руками. Катя перевела дыхание и, пролистав с десяток страниц, принялась читать дальше:

– «Очевидно, нам придется переезжать. То, что творится кругом, не поддается никакому описанию. Лео уже выправил документы, но и с ними оставаться в городе, где нас все знают, крайне небезопасно. Не представляю, как мы сможем спастись. Уже распродали все, что только можно. Последняя ценная вещь в доме – мое пианино, но и оно может сослужить плохую службу. Не место такой вещи в доме простых людей, а именно их трогают в последнюю очередь. Лео служит в городской управе, или, как сейчас говорят, в совете. К нему обращаются самые разные люди, но, к сожалению, он слишком известен, бывший есаул не имеет права находиться при власти в такое время. Придется бросить все и бежать. Бывших офицеров осталось в городе крайне мало. ЧК регулярно проводят чистки. Люди исчезают бесследно. Потом исчезают семьи. Лео озадачен только одним: как спасти детей. Если старшему сыну уже четырнадцать, младшенькой, Владе, всего пять. Их жизнь под угрозой. Вчера забрали соседа, сегодня вывезли куда-то его семью. В любой момент могут прийти за нами. Леонардо стал нервным, дерганым, ложится спать с браунингом под подушкой. Как будто это может спасти от десятка озлобленных равнодушных чекистов».

Катя перелистала еще несколько страниц. Задумалась, прежде чем начать читать дальше.

– «Теперь мы живем в жалкой халупе. Сняли за бесценок. Лео устроился работать учетчиком в лесной кооператив. Уже начал строить дом. Возможно, мы останемся жить здесь. В этом городе, на удивление, много евреев. Словно их не коснулись лихое время черносотенных погромов и последующие лихолетья. Они удивительно сплоченный народ, но с нами поддерживают равные отношения. Дети учатся в школе, только дочери часто болеют, стараюсь заниматься с ними, чтобы получили достойное образование. Очень жалею о проданном пианино, в новом доме оно пришлось бы весьма кстати. Девочкам необходимо знать не только алгебру, чтобы иметь собственное мировоззрение, необходимы и музыка, и живопись, и поэзия. Сыновья помогают отцу, вместе с ним ошкуривают бревна, что-то копают, возводят фундамент. Если не произойдет ничего непредвиденного, к зиме мы переселимся в новый дом».

– Кроме дневников вы обнаружили еще что-нибудь? – спросил Саша.

– Стоп! Я видел у тебя коллекцию подсвечников! Только сейчас вспомнил! Погодите! – воскликнул Сергей и чуть ли не бегом выскочил из комнаты.

Не прошло и минуты, как он вернулся.

– Посмотри! – Он поставил на журнальный столик очень простой с виду граненый подсвечник, на котором даже сквозь подтеки парафина проглядывала затейливая резьба.

Саша с сомнением взял в руки старинную вещь, поддел с одной стороны неплотно прилегающий пласт парафина, снял его, обнажил почти полностью одну из граней.

– Ничего себе! – тихонько прошептал он, вглядываясь в резьбу. – Этого не может быть! Если я не ошибаюсь, это четырнадцатый или пятнадцатый век. Подсвечник очень известного мастера. Постойте! – Саша подошел к шкафу и, почти не глядя, достал объемистую книгу. Быстро пролистав, нашел нужную страницу. – Смотрите! Это собрание подсвечников в Эрмитаже! Вот фото близнеца нашей вещицы! Так, что о них написано? Выполнены из серебра… известно всего два сохранившихся экземпляра… принадлежали роду князей Гольшанских. Ага, утерянный экземпляр, так. Подарены в 1856 году графу Орлову. Ребята, вы вообще догадываетесь, что у вас в руках?! Это ведь бесценная вещь! Представляете?! Это подсвечник самих Гольшанских! Рода, положившего начало целой череде королей Польских и великих князей! Зофья Гольшанская была женой самого Ягайло, именно ее дети, Владислав и Казимир, положили начало династии Ягеллонов на краковском троне!

– Ты не допускаешь, что возможна ошибка? И потом, как он мог оказаться в руках Сапег? – попробовал остановить восторги хозяина дома Сергей.

– Согласен, нужна экспертиза, но мне кажется, она только подтвердит уникальность находки. Поймите вы, наконец! Сам факт обнаружения этой реликвии говорит о многом. А что касается того обстоятельства, что подсвечник оказался у Сапег, нет ничего удивительного, в начале семнадцатого века замок в Гольшанах перешел во владение Сапег, как и многие другие земли князя Гольшанского. Но это уже совсем другая история. Вы должны понять очевидную вещь: Елена Сапега, прабабушка нашей Марины, принадлежала к древнейшему роду, объединившему в себе линии и Рюриковичей, и Гедеминовичей. По сути, она могла претендовать на любую корону в Европе!

– Оставьте, Саша, какие в наше время короны! Вы хотите сказать, что во мне течет королевская кровь? – рассмеялась Марина.

– Не сомневаюсь! Вы когда-нибудь видели фотографии или портреты своей прабабки? – вдруг спросил Саша.

– Нет, – с сомнением в голосе ответила Марина.

– А я отыскал несколько ее прижизненных фотографий и даже купил в свое время портрет. Правда, пришлось выкупать его через подставных лиц, но тем не менее он у меня! – с гордостью заявил Саша. – Идемте, я покажу вам его.

Они поднялись на второй этаж – в уютной супружеской спальне, прямо в изголовье широкой кровати, висел портрет молодой женщины, вернее, даже девушки.

– Вот, это и есть тот самый портрет! – с гордостью объявил Саша.

– Это моя бабушка? – удивленно спросила Марина.

– Нет, это скорее прапрапрабабушка. Бабушка Елены, жены Леонарда, но сходство с вашей прабабкой просто поразительное. Посмотрите на эти фотографии, – сказал Саша, доставая старинный альбом в сафьяновом переплете.

С первой страницы на изумленную Марину смотрело необычайно красивое лицо белокурой девушки, почти подростка. Удивленно распахнутые глаза лучились каким-то непередаваемым светом. Остальные фото, их было всего пять, отражали разные периоды жизни Елены Сапеги. Но на всех фотографиях ее лицо было невероятно схожим с лицом Марины. Она и сама эта почувствовала. Даже руки, держащие альбом, задрожали. Сергей, стоящий рядом, бережно поддержал ее, опасаясь, чтобы девушка не потеряла сознание. Слишком велико было потрясение.

– Друзья мои, может, продолжим читать дневники Елены? – предложила Катя.

– Да, конечно, – с видимым усилием возвращая альбом Саше, сказала Марина.

Забрав у вырывающейся из рук санитаров Крушинской ключи, двое оперативников отправились домой к попавшей в беду коллеге. Веселого в этом деле было мало. Кому приятно видеть, как сходит с ума человек, с которым ты проработал бок о бок много лет? Но все же странности на этом не закончились. Первое, что насторожило старшего группы, – растяжка, установленная на пороге дома. Едва открыли дверь, тонкая проволочка смутно блеснула на полу. Встречавшийся с подобными сюрпризами в Чечне, старший лейтенант поднял руку, призывая всех замереть на месте, и, опустившись на четвереньки, осторожно, стараясь не потревожить сюрприз, проследил, где может находиться мина. Закрепленное на проволоке колечко оказалось накинутым на самый обычный гвоздь, загодя вбитый в косяк. Второй конец уходил за легкую шторку. Очень медленно, ожидая любой неожиданности, старший лейтенант убрал тонкую ткань и… рассмеялся. На втором конце проволоки висел простенький колокольчик. Сняв его с крючка, он смотал проволоку и, убрав потешное препятствие, прошел в прихожую. Подобная растяжка оказалась не единственной, возле каждой двери висели колокольчики. Назначение их могло быть только одно – предупреждать жильца о визите непрошеных гостей. Обнаружилась еще одна странность. Все межкомнатные двери оказались запертыми. Благо на связке, изъятой у Лары, ключей оказалось множество. Удивленные столь необычным способом обеспечения безопасности собственного жилища, оперативники отперли все замки. И столкнулись с новой неожиданностью – запертыми на ключ оказались и все шкафы, ящики письменного стола и, естественно, огромный, списанный недавно из управления несгораемый шкаф. В принципе задача опергруппы состояла в том, чтобы собрать необходимые для больницы вещи и найти адреса родственников. В личном деле, как это ни странно, никаких сведений не оказалось, хотя в управлении всякий знал о том, что у Ларисы Антоновны есть родная сестра, которая живет то ли в Москве, то ли в Подмосковье.