Конец Европы. Вместе с Россией на пути к многополярности - Валерий Михайлович Коровин

По сути, ЕС — единая Европа — это и есть, в первую очередь, отсутствие границ. Но в тот момент, когда государства начинают закрываться, сама идея единой Европы, основанной на ничем не ограниченной свободной торговле и на свободе перемещения, ставится под вопрос. В этой оценке можно согласится с европейским чиновником — между свободой перемещения и экономикой ЕС есть прямая зависимость, закрытие границ бьёт по целостности Европейского союза и толкает его к некой перезагрузке.

Торгующий индивид без границ: удар по идее

Казалось бы, вопрос о шенгене касается только физических лиц, граждан Евросоюза, к которым всё больше примешиваются и мигранты, бесконтрольно, в случае отсутствия границ, расползающиеся по Европе. Еврозона же — это в первую очередь инструмент для ведения бизнеса, это общая экономическая реальность, в которой живут производители и хозяйствующие субъекты. Можно представить всё так, что это разные категории и здесь нет прямой связи. Но в том-то и дело, что главный субъект, который стоит в центре восторжествовавшего в Европе торгового общества, — это свободный торгующий индивид — как определял его классик экономического либерализма Адам Смит. Этот свободно перемещающийся торговец, который воплощает в себе предпринимательский дух, на котором зиждется сама идея свободной торговли и свободного рынка нового торгового строя — квинтэссенции современного Запада. И этот рынок должен быть действительно освобождён от любого нерыночного вмешательства, включая правительственное регулирование. В этой связи торгующий индивид, или атомизированный предприниматель должен иметь возможность перемещаться в любую точку Европы и даже за её пределы — в рамках Трансатлантического союза, который выстраивают Соединённые Штаты Америки, — не встречая никаких границ или ограничений, повсюду находя универсальную модель единой бизнес-среды. В этом и заключается главное достижение Европейского союза.

Если торгующий индивид, свободный предприниматель, на котором, как на столпе, стоит экономика нынешней Европы, основанная на экономической целесообразности, сталкивается с границами, с таможней, у него сразу меняется отношение к среде. Ибо это уже не единая, безбарьерная бизнес-среда глобального Запада, а среда с ограниченными возможностями. В такой среде становится уже не так важно, единая у вас валюта или нет, ибо нарушается сам принцип невмешательства государства в торговый процесс — что всегда являлось вожделенной мечтой либералов-идеалистов.

Расшатыванием шенгенской зоны удар наносится по самой идее единой Европы и свободного единого пространства для торгующих индивидуумов, и это касается не просто обычных граждан. Обычный гражданин — это в торговом обществе и есть торгующий индивид, буржуа, средний класс. Это свободный предприниматель, который свободно перемещается, куда ему надо. Разница лишь в том, куда он едет — до границ собственного государства, тогда ему нет дела до того, какая валюта в соседнем, или он предприниматель без границ. В случае с ЕС удар по свободе перемещения — это удар по идее современной (Modern) Европы. Технически ещё какое-то время объединённая Европа просуществует и с внутренними границами, даже после отмены шенгенской зоны, но сам дух единой торговой Европы будет попран. Что, в конце концов, приведёт к перезапуску всего проекта.

От «плавильного котла» к…

Допустив наличие разных правил в одной сфере, вкусив плодов национального суверенитета, Европа рискует встать на путь введения разных правил и в других областях, касающихся уже не только перемещения. Тот же Юнкер обращает внимание общественности на эту проблему. Он делает своё заявление в ситуации, когда в большинстве стран ЕС просто вынуждены как-то реагировать на поток мигрантов и каким-то образом защищаться. Юнкер озвучил то, о чём сегодня думают лидеры отдельных государств, представители европейских элит и еврочиновники, вынужденные разгребать навалившиеся проблемы, но до сей поры боявшиеся даже заикнуться о закрытии границ. До определённого момента обсуждать тему установления каких-либо ограничений и введения барьеров в Европе было запрещено. Для еврочиновников она являлась фигурой умолчания. Но когда даже Юнкер заявляет об этом открыто, тема растабуируется, и это даёт возможность теперь уже всерьёз, на уровне правительств национальных государств говорить о конкретных методах реализации этого процесса. То, что уже озвучено как данность самим Юнкером, теперь, по сути, принято к действию в европейских государствах. Фактически он дал старт процессу, который и так был неизбежен. Вопрос был лишь в том — когда начнётся закрытие внутренних границ.

Фактически, процесс самоизоляции со стороны отдельных государств уже и так начался, но до официальных заявлений главы Еврокомиссии он характеризовался исключительно как единичные выпады неких европейских маргиналов под предводительством премьера Венгерской Республики Виктора Орбана. На отдельные шаги осмеливалась и терпящая настоящее экономическое бедствие Греция. Довольно резко за ограничения выступала Польша. Но теперь это озвучено на самом высоком евроуровне, поэтому закрытие границ, и развал шенгенской зоны, после которого неминуемо пошатнётся и единая европейская валюта, — это уже вопрос ближайшего времени. Но как всё-таки расценивать этот процесс? Будет ли это шаг назад, если брать во внимание отказ от единых правил внутри ЕС, ставших основным достижением Евросоюза, или же в данной тенденции есть и положительные перспективы? Всё зависит от того, какой проект объединения Европы берётся за основу.

На сегодняшний день в Европе реализуется так называемый мондиалистский (от французского mondialiste) проект создания единой Европы. Европы как «плавильного котла», вписанной в контекст утопистского «единого мира», построенного по унифицированным лекалам глобального Запада и управляемого единым правительством. Это глобалистский сценарий, который в своё время был продавлен Соединёнными Штатами Америки как альтернатива другому проекту объединения Европы — «Европы народов».

«Европа народов», напротив, предусматривает сохранение коллективных идентичностей (в пику атомизации и растворению мондиалистского проекта). Именно народы, — последней стадией размывания которых являются национальные государства, — а не атомизированные индивидуумы, должны стать основными социальными субъектами единой Европы. Это совсем иной принцип, и первые теоретики Европейского союза предлагали именно проект «Европы народов» как базовый, но в итоге, он уступил проекту «Европы плавильного котла», реализованному по американскому образцу. Подробнее об этом мы поговорим в заключительной главе.

Можно предположить, что сегодня на наших глазах именно американский проект безликой Европы терпит крах. Но в то же время открывается возможность для перезагрузки Европы в новом формате, как Европы народов. Поэтому, с одной стороны, процесс распада шенгена является как бы регрессом, если оценивать ситуацию с точки зрения сиюминутных интересов, ибо он бьёт по сегодняшней торгово-экономической ситуации и по нынешнему административному устройству. Но, с другой стороны, этот же самый процесс открывает перспективу для нового развития Европы народов без патронажа и жёсткой принудительной опеки со стороны Вашингтона, да и вообще, без какого-либо влияния глобалистов.