Потерянный бог. - Карина Линова

Собственные мысли пугали его. Был это еще один трюк? Если нет, если Иласэ всегда так выглядела, почему никогда раньше он не замечал этого?

После долгого молчания, наполненного лишь сухим шорохом сгораемых веток, Дарен наконец задал мучивший его вопрос:

- Тот морок-я, он… выглядел странно? Не так, как я настоящий?

Иласэ бросила на него быстрый взгляд, но заговорила не сразу. Несколько мгновений она сидела, сосредоточившись, тщательно обдумывая ответ:

- Я думала, что это был ты. Я думала, что он выглядел точно, как ты. Но теперь, когда ты здесь, я понимаю, что морок вовсе на тебя не походил.

- Как это вообще возможно? Как можно видеть что-то, непохожее на меня, и думать, что это я?

В этот раз Иласэ молчала еще дольше:

- Мне кажется, что магия тьягоша воздействовала прямиком на наш разум. Мы видели не реальность, а то, что считаем реальностью… Иначе говоря, наша ненависть к друг другу изменила восприятие.

- Ну и? Что было особенного в моем мороке?

Иласэ явно не хотелось отвечать, потом она пожала плечами:

- Ты больше, злее и уродливее, чем на самом деле.

- Гм, - Дарен зло скривил губы: - Я видел уродину тогда, и я вижу уродину сейчас.

Иласэ вздохнула:

- Да, Тартис, ты, как всегда, вежлив, - она вытащила из мешка и бросила ему слегка помятый фрукт, - заткнись хоть ненадолго.

Он был слишком голоден, чтобы отказаться. Иласэ продолжила наблюдать за ним с тем же самым выражением лица, с каким изучала шоззи. Задумчивый и расчетливый взгляд ученого-алхимика. Потом выпрямилась:

- Это действительно интересно. Я бы очень хотела изучить, как мировоззрение действует на наше восприятие реальности. Например, твое воспитание, с ежедневными благодарственными молитвами в адрес Повелителя…

Дарен подавился фруктом и торопливо сглотнул, что оставалось во рту:

- Заткнись, ты ничего обо мне не знаешь!

Иласэ попыталась успокоить его:

- Я просто говорю: учитывая все то, что тебе вбивали в голову…

Дарен зло оборвал ее:

- Перестань вести себя, как будто я какой-то несчастный дурачок с промытыми мозгами! Я верю в то, во что верю, потому, что сам пришел к такому выводу, а не потому, что мой отец, или кто-то другой, приказал мне это!

Иласэ неловко шевельнулась и произнесла неуверенно:

- Я говорю о том, что сидит у тебя на бессознательном уровне. О том, что говорили твои родители, когда ты был очень маленьким, то, что ты даже можешь не помнить. При твоем воспитании удивительно уже то, что ты способен видеть во мне человека.

- Ствуры не люди! - выкрикнул Дарен, и Иласэ испуганно отшатнулась от него. Дарен смотрел на нее с ненавистью и отвращением, она подняла на него взгляд, выражение лица девушки стало странно спокойным.

- Значит, я не человек, - произнесла она медленно.

- Ствуры, не, люди, - повторил он, выплевывая каждое слово.

На какую-то долю секунды Иласэ выглядела так, словно собиралась заплакать. Но это выражение исчезло так же быстро, как появилось, и она вновь одарила его своим изучающим взглядом:

- Значит, я права, - пробормотала девушка.

Дарен вскочил на ноги, сам не зная почему дрожа от ярости:

- Что ж ты не споришь со мной насчет ствур? Или ты согласна? Не хочешь защищать себя? Не собираешься объяснить мне мои заблуждения? Что же ты? Скажи, что у тебя такая же красная кровь, как и у меня! Что мы все на самом деле братья и сестры! Ну же, давай! Давай!

Однако Иласэ не ответила, и в этот день больше не говорила с ним.

А ночью Дарен долгое время лежал без сна, вспоминая, как он впервые понял значение слова «ствура»:

- Мам, расскажи мне про Первых! - потребовал маленький светловолосый мальчик, и, не дожидаясь ответа, вскарабкался матери на колени. У той меж идеально очерченных бровей появилась чуть заметная недовольная складка, но тут же, впрочем, исчезла.

- Ты и так все о них знаешь, Дарен, - мягко укорила она ребенка.

- Ну, мам, - проныл тот, - расскажи!

Кларисса вздохнула, пытаясь настроиться на сказочный лад:

- Ну что ж, слушай. Много-много лет назад, больше, чем можно посчитать, в этот мир пришли Первые. Они были великими магами, способными воздвигать и разрушать горы, они могли вскипятить всю воду в море или заставить средь бела дня померкнуть солнце. До их появления этот мир не знал магии, здесь жили невежественные дикари, чьи шаманы не умели даже вызвать дождь или без трав залечить раны.

- Какие глупые! - Дарен аж подпрыгнул на ее коленях. - И у шаманов не было станиновых колец?

- Нет, милый. Колец не было тогда и у Первых. Они могли брать силу прямо из стихий, из воды и воздуха, из земли и огня. Но самая могущественная магия жила в их крови. И эту кровь они передали нам, своим потомкам.

Кларисса замолчала, неожиданно оборвав любимую сказку Дарена. Некоторое время нобилесса смотрела на мозаичные витражи окон, но не видела ни взлетающих на них красных и синих драконов, ни солнечных зайчиков, притаившихся рядом, на дубовых панелях стен.

- Ты уже большой мальчик, - произнесла она наконец другим, чужим, голосом. - Ты должен знать, что магия постепенно уходит от нас. Очень медленно, но хроники говорят: даже тысячу лет назад людей, способных пользоваться магией без помощи кольца, было намного больше.

- А отец может? - шепотом спросил Дарен.

Кларисса молча покачала головой.

- А ты?

- Нет. Из ныне живущих таких только двое. Одного ты знаешь.

- Повелитель? - еле слышно прошептал ребенок.

- Да. А второй - Старший магистр Белого Ордена. Наш главный враг.

- Почему? Оттого, что он Светлый?

- Нет. - Кларисса вздохнула, - он покровительствует ствурам.

Ствуры. Дарен много раз слышал это слово от отца, и какое-то время даже считал его непонятным ругательством. Но теперь о них заговорила и мама.

- Кто они?

- Извращения природы, мутанты, которых не должно существовать! Это местные, жители этого мира, ворующие наш дар, нашу магию! - Кларисса прерывисто вздохнула и произнесла с непривычной страстностью, испугавшей Дарена:

- С каждым годом их появляется все больше и больше, они, как саранча, готовы пожрать нас, а Белый Орден защищает их, берет к себе. Они учат и воспитывают ствур, как настоящих людей, не понимая, что тем самым роют нам всем могилу!

- А ствуры - они правда не люди? - Дарену стало страшно: никогда прежде он не видел свою прекрасную, всегда невозмутимую мать в таком состоянии.

- Запомни, Дарен, запомни навсегда, - Кларисса взяла мальчика за плечи и развернула к себе, так что две пары одинаковых серых глаз, одни испуганные, другие наполненные страстным гневом, смотрели друг в друга: