Двуявь - Владимир Прягин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Юр, я всё же слегка побаиваюсь. А вдруг ты на этой горе и правда найдёшь какой-нибудь, как ты выражаешься, артефакт? А он возьмёт и сработает?
– Мне, если честно, не очень верится. Но, согласись, проверка нужна.
– Да я-то согласна – прилетела же с тобой вместе. Но всё равно как-то…
– Вот скоро и проясним. Эта экскурсия у нас первая, гора тут недалеко.
– Да, точно. Не будем себя накручивать раньше времени.
Мандраж, однако, усиливался по мере того, как приближался срок. Наконец ожидание завершилось. Туристы, которых оповестили через браслеты, стали подтягиваться на склад, где выдавались пневмокостюмы – гибкие, почти не стесняющие движений, но всё же тяжеловатые из-за баллонов с газовой смесью. Впрочем, все помнили, что вне купола сила тяжести меньше, и надорваться никому не грозит. Цвет у скафандров был фиолетовый, а на плече у каждого алела нашлёпка – советский флаг.
До «посадочной площадки пришельцев», которая приютилась на горном склоне и возглавляла список обещанных достопримечательностей, аэрокар добрался за полчаса. Кураторша известила:
– Прямо под нами – щитовой вулкан Павлинья гора. Его высота – четырнадцать, а диаметр в основании – более трёхсот километров…
С высоты Павлинья, вопреки роскошному имени, выглядела как засохшая коровья лепёшка – приплюснутая, коричнево-бурая с зеленоватым отливом.
– Справа – гора Аскрийская, слева – Арсия, а впереди вздымается могучий Олимп, высочайшая вершина планеты. Но к нему мы подлетим позже, пока же – совершаем посадку…
Ступив на поверхность, Юра наконец-то в полной мере прочувствовал инопланетность пейзажа. Юмористические сравнения выветрились из головы моментально. Пологий склон, покрытый застывшей лавой и припорошенный красной пылью, простирался вокруг, насколько хватало глаз: ни конца, ни края. Небо – линялый багрянец с проседью, бессолнечный жуткий свод. Люди – фиолетовые букашки, вши на складчатой шкуре окаменелого исполина…
Чтобы отвлечься от этих мыслей, Юра присмотрелся к деталям. Площадка, где приземлился аэрокар, располагалась на полукруглом выступе и была сравнительно ровной – но не настолько, чтобы сразу признать её чужим космодромом. На рекламных снимках, где подобрали удачный ракурс, она смотрелась более впечатляюще.
Отвесные стены в пределах видимости отсутствовали – если искать наскальные росписи, то разве что под ногами, разгребая вездесущую пыль. Можно провозиться весь год. Осознав этот факт, студент с далёкой Земли испытал разочарование пополам с облегчением. Оглянулся на Тоню – она развела руками.
Ветер на минуту затих, как будто взял передышку. Юра потоптался на месте, ощущая в теле неуютную лёгкость, – сказывалась слабая гравитация. Он понятия не имел, что следует делать дальше. Разве что пошутить?
Самохин присел на корточки и начертил в пыли окружность с крестом. Тоня, остановившись рядом, снисходительно похлопала его по плечу – остроумное, мол, решение, прямо аж дальше некуда. Он поднялся и улыбнулся.
А в следующую секунду склон ощутимо дрогнул.
***
Юра взмахнул руками, пытаясь удержать равновесие, но тут налетел проснувшийся ветер. Бешеный шквал ударил студента в грудь и опрокинул навзничь. Удар о землю получился неожиданно мягким – помогла та самая марсианская лёгкость, да ещё толстенный слой пыли.
Люди вокруг застыли в нелепых позах, как на стоп-кадре. Казалось, кто-то выключил для них время, и теперь оно текло лишь для Юры. Между статуями в скафандрах заплясало веретено новорождённого смерча – призрачно-зыбкое, ржаво-мутное, а из него появились безликие фигуры «химер».
Первокурсник лежал, затаив дыхание и не решаясь пошевелиться. «Химеры» переходили от одного туриста к другому – всматривались пустыми глазницами, потом отворачивались и двигались дальше.
В двух шагах от Самохина один из безликих остановился и повёл головой, прислушиваясь к чему-то. Медленно опустился на корточки – неестественным, механически-отвратным движением, как марионетка, подвешенная на невидимых нитях. Вытянул руку и, по-прежнему глядя поверх лежащего, пошарил в пыли ладонью. Юра понял, что через миг «химера» его коснётся, и попытался рвануться прочь, но недавняя лёгкость сменилась знакомой свинцовой тяжестью.
Фигура с пустыми глазницами замерла, как будто опять пыталась уловить какой-то далёкий звук. Теперь и студенту послышался чей-то голос, зовущий его по имени. Он напряг слух, потянулся мысленно сквозь пыльную мглу.
– Юра! Юра!
Чувствуя, как от напряжения едва не разрываются мышцы, он шевельнулся и повернул шею, чтобы увидеть, кому этот голос принадлежит. От «химеры» не укрылось его движение – она опустила безглазый взгляд, уставилась на лежащего. «Всё», – обречённо подумал тот, но ошибся. Отметина на руке полыхнула болью, и прямо под ним разверзлась земля. Самохин понял, что проваливается в яму, погружается в бездонный колодец, в багрово-серую пыльную глубину, а «химера» осталась где-то там, наверху, на пологом склоне…
– Юра! Слышишь меня?
Он разлепил веки. Тоня, склонившись, вглядывалась в него, а вместо красноватого неба над ней был светло-бежевый потолок, и мягко горели лампы. Рядом с девчонкой стояла полноватая тётенька в крахмальном белом халате; в руке у неё был шприц.
– Он очнулся! – воскликнула Тоня. – Видите?
– Тише, девочка, тише, – сказала женщина, которую Юра назвал про себя врачихой, – я же говорила – ничего страшного. Полежит денёк и будет как новенький. Как вы себя чувствуете, молодой человек? Тошнота, головокружение?
– Нет, только слабость. Где я? И что случилось?
– Вы на базе, в медблоке. А случилось небольшое ЧП – к счастью, без серьёзных последствий. Какие-то неполадки с вашим скафандром – техники сейчас разбираются. Вы потеряли сознание, но вас занесли в машину и, естественно, сразу же вернули на базу.
– Ну вот, экскурсию всем испортил.
– Да, – улыбнулась «врачиха», – они вам этого никогда не простят. Поймают и надают по ушам. Так что оставайтесь лучше в палате – отдыхайте и набирайтесь сил. А ты, Тонечка, следи, чтобы он тут не захандрил.
– Пусть только попробует.
– Вот и чудненько.
Властительница медблока вышла за дверь. Тоня, присев к Юре на кушетку, покачала головой и сказала:
– Самохин, если ещё раз так меня напугаешь, я лично тебя прибью.
– Буду иметь в виду. Но сначала давай, расскажи подробнее, что там было после землетрясения.
– Какого землетрясения?
– В смысле? Был подземный толчок, я упал, а потом уже пошёл всякий бред.
– Ты, по-моему, что-то путаешь. Никаких толчков я не помню. Ты начертил этот дурацкий знак, встал и сразу же опять завалился. Жуть – я тебя трясу, ты лежишь, а все вокруг бегают, суетятся…
– Блин, прости, что так получилось.
– А что там за бред, про который ты говорил?
Он заколебался – нужно ли ей рассказывать про «химер»? Девчонка и так напугана, а
