Свинцовый закат - Антонина Ванина

Но совет этот был дан слишком поздно. Том уже не мог думать о Флоренс критически. Он успокаивал себя только тем, что не разлюбит её, даже когда придётся выкрасть или скопировать её документы. Лишь бы, когда всё откроется, Флоренс его не отвергла.

19

Отныне Томас и Флоренс регулярно встречались в её доме вечерами. Постепенно, когда восторженная влюбленность перешла в привычную связь, Том стал замечать необъяснимую холодность своей любовницы. В её объятиях и поцелуях не было той ответной страсти, на которую рассчитывал молодой человек. Он отдавал ей свою любовь и со всей пылкостью, на какую только был способен, но в такие моменты Флоренс всегда безвольно застывала, и с губ её не срывалось ни звука, глаза стекленели, а голова безвольно свешивалась с кровати. Когда Томас останавливался и спрашивал в чем дело, она лишь требовательно, будто не своим голосом, изрекала: «Не обращай внимания, продолжай». Растерянный, он продолжал, а после, словно поверженный, падал на кровать, не в силах пошевелиться. Флоренс после их близости, напротив, будто оживала. Она тут же покидала постель и отправлялась к письменному столу, пока Том боролся с мучительным желанием заснуть.

Однажды, пересилив усталость, он все же повернул голову на жесткой подушке и увидел возлюбленную в распахнутом пеньюаре сидящей у туалетного столика. Безвольно откинувшись на спинку стула, в руках она держала зеркало, а глаза её были закрыты.

Испугавшись, что Флоренс в обмороке, а предшествующая ему вялость вызвана некой болезнью, Томас превозмог нечеловеческую усталость и вмиг подскочил к женщине. На прикосновения она не отреагировала, не помогли и щипки. Молодой человек не на шутку разволновался, но ровное дыхание любимой подсказало, что её сморил глубокий сон.

Немного успокоившись, Томас решил перенести Фло на кровать. Стоило ему вынуть из её рук зеркало, как Флоренс тут же открыла глаза.

— Ты проснулась? — улыбнулся ей Том.

Ещё не понимая где она, в мире грез или уже в реальности, Флоренс взмахнула ресницами. По её лицу тут же пробежала тень, как только она увидела в руке Томаса свое зеркало.

— Зачем ты это сделал? — обреченным голосом вопросила она.

— Что сделал?

Ничего не сказав, Флоренс выхватила зеркало и, отвернувшись, закрыла лицо руками.

Том, стоя подле неё на коленях, вымаливал прощение и вместе с тем допытывался, что же такое он натворил. Но Флоренс только горько произнесла:

— Никогда больше не прикасайся к моим вещам.

Может, в голове её крутились и более резкие слова, но Флоренс всегда была сама учтивость и не грубила, даже тому, кто этого заслуживал.

В тот вечер Вильерс раньше обычного покинул апартаменты в Брук-Грин, так и не поняв, что же произошла с Фло. Не находя себе места, он разыскал никогда не спящего полковника Кристиана, чтобы в поздний час хоть с кем-нибудь поделиться своим горем.

— Может это не простое зеркало, — предположил полковник, услышав его историю, — а какой-нибудь магический предмет. Ведьмы ведь не терпят, когда их инструменты попадают в чужие руки, якобы, из них тут же уходит вся колдовская сила.

— Флоренс не ведьма, — возмущенно вспыхнул Томас.

— Вильерс, — тут же одернул его полковник, — я, конечно, всё понимаю — молодость, кипучая кровь и море страсти. Но, по-моему, ты уже забыл, где работаешь и ради чего. А может миссис Эмери совсем задурила тебе голову, раз ты не помнишь, что у неё есть подпольная орденская кличка — S.S.D.D., где первая буква расшифровывается не иначе как «сатана»?

— Я помню, — недовольно откликнулся Томас.

— Вот и хорошо. Только когда ты начнешь работать, Вильерс? Я все-таки руковожу следствием и имею право требовать от тебя результатов. Где орденские бумаги?

— Откуда мне знать? Я же не могу обшарить каждый уголок квартиры, пока Флоренс рядом.

— Значит, придется исхитриться.

На следующий день молодой человек вновь нанес визит к Флоренс Фарр, и что удивительно, она впустила его, правда, не сказав при этом ни слова. Да и сам Томас не знал, с каких извинений начать.

Вернувшись к столику у окна, Флоренс принялась натирать то самое зеркало. Томас невольно отвернулся от злополучного предмета, боясь повторения ошибки.

— Ты можешь смотреть, — ровным тоном объяснила Флоренс, — просто никогда не прикасайся.

— Что такого особенного в этом зеркале?

Легкая улыбка скользнула по губам Флоренс:

— Оно мне очень дорого.

— Это я уже понял. Ещё раз прости, вчера я не знал, что делаю что-то непозволительное.

— Да, вчера меня это сильно огорчило. Но все поправимо, — заверила она, начищая зеркальную поверхность. — Раздевайся и иди в постель. Я скоро закончу.

Свое обещание Флоренс выполнила через пять минут, и, закончив с Томом, снова вернулась к туалетному столику. На этот раз её внимание заняло не зеркало, а карты. Томас было подумал, что его обществу Флоренс предпочла пасьянс, и поспешил обидеться.

— Тебе обязательно делать это сейчас? — апатично спросил он.

— Сейчас самое время. И я полна сил, — загадочно улыбнулась женщина.

Том не выдержал и подошел к ней, дабы узнать, что может быть такого ободряющего в пасьянсе.

Перед Флоренс на столе лежали две карты, но вовсе не игральные. Люди на них были изображены в узнаваемой древнеегипетской стилистике. На первой карте сидящая на колене женщина играла на арфе, точно такой же, что висела на стене в гостиной Флоренс. Сюжет второй карты оказался куда менее жизнерадостным — три спелёнатые мумии восстали из погребального саркофага.

— Ну и жуть, — прокомментировал Том.

— Глупый, — мило улыбнулась Флоренс. — Это всего лишь символы.

— И что могут символизировать ожившие мертвецы?

— Что они больше не мертвы, и в загробном мире их души будут жить вечно. А для меня эти два аркана пророчат перемены к лучшему.

— Здорово, — бесстрастно согласился Том.

— Хочешь, я погадаю и тебе? — как бы невзначай предложила Флоренс.

Том не стал отказываться, хоть и не верил в предсказания по раскрашенным рисункам.

— Это Таро, — пояснила она, — предтеча всех игральных карт. Они пришли из Древнего Египта, где когда-то были жреческой книгой.

Флоренс долго и сосредоточенно тасовала карты, прежде чем вытянуть две. На первой богиня держала меч и пустые весы, а у её ног терся маленький лев с человеческим ликом. Вторая картина оказалась ещё загадочнее. Луна в ночи освещала две пирамиды — белую и черную, а у их подножья выли друг на друга шакал и собака.

— И что всё это может значить? — поинтересовался Том.