Инквизитор Светлого Мира - Андрей Плеханов

Лурдес задумчиво смотрела на свое тающее мороженое.

– Ты скотина, - сказала она. - Ты знаешь это? Ты - грубое, плохо воспитанное русское животное.

– Знаю, - сказал я.

Я тотчас забыл про этого человека - мало ли придурков попадается на нашем жизненном пути? И представьте мое удивление, когда я снова увидел его уже через неделю - за столом у Лурдес.

Дело было так. Мы встречались с ней всегда в одно и то же время - в субботу, в одиннадцать утра. И в одном и том же месте - в том самом кафе. Но на этот раз я приехал раньше на полтора часа. Не сиделось мне почему-то дома, неясная тревога копошилась в душе как глист, и я сел не на свою обычную электричку. «Ничего, - думал я, - это даже к лучшему, что я приеду раньше. Полтора часа погуляю по Барселоне, освежу свои воспоминания о местных культурных ценностях, прошвырнусь по бульвару Passeig de Gracia и приобрету себе новые крутые подтяжки - такие, какие можно купить только там, полюбуюсь на собор Святого Семейства, потом пойду на улицу Рамбла и куплю Лурдес букет шикарных цветов, наконец нырну в Готический квартал и приду в то кафе, где она ждет меня»…

Получилось не совсем так. Правда, я и в самом деле совершил моцион по Рамбла - полюбовался на живые статуи и бросил им пару песет, узнал названия нескольких птичек в клетках, послушал гитариста и певца, старательно изображавшего Марка Нопфлера, купил цветы и даже обзавелся какой-то тупой книжкой, которую потом специально забыл на лавочке, потому что читать ее было невозможно. Я убил таким образом целый час. Но дальше меня неудержимо потянуло в наше кафе. К тому же я проголодался. Я решил прийти на наше место и заморить червячка в ожидании Лурдес.

Когда подходил к кафе, я увидел, что она уже сидит там, за нашим столиком. И не одна - с ней был тот самый блондинистый тип. Они разговаривали о чем-то, и он жестикулировал своими большими руками.

Я шел к ним слишком долго - мелкими, неуверенными шажками. Кажется, я надеялся застать их врасплох. И напрасно. Мне следовало преодолеть это расстояние решительным марш-броском и взять блондина тепленьким на месте преступления. Объяснить, что не следует приставать к чужим любимым девушкам. Я не успел: блондин повернулся, увидел меня, тут же резко поднялся на ноги, наклонился к Лурдес, что-то сказал ей, поцеловал ее руку и исчез в боковом выходе из ротонды с такой скоростью, что я и рот открыть не успел.

– Ну, и что это значит? - Я плюхнулся на плетеный стул, переводя дыхание.

– Что ты имеешь в виду? - Лурдес, как обычно, была спокойно-грустна.

– Ты завела роман с этим типом? Встречаешься с ним за нашим столиком!

– Да нет. - Лурдес слегка усмехнулась. - Не завела. И не заведу, наверное. Он не в моем вкусе. Сегодня я увидела его в первый раз после того случая. Он сам подошел сюда - видимо, рассчитывал, что я сюда приду. Подсел за столик. Невероятно вежливый господин. Раз десять, наверное, извинился, что беспокоит меня. Сказал, что ему необходимо рассказать одну важную вещь - именно такой девушке, как я. Сказал, что я очень похожа на его невесту Кристину, которая умерла одиннадцать лет назад. Его невеста была убита - он так сказал. Он едва не плакал. Как я могла отказать ему в разговоре?

– А что ты делаешь здесь так рано?

– Пришла пораньше, ждала тебя за столиком. Я всегда так делаю. Ты разве не обращал внимания?

Да, это действительно было так. Я потихоньку начал остывать.

– Чего ж он сбежал, твой вежливый господин? - пробурчал я примирительным тоном. - Растаял в воздухе как фея.

– Он сказал, что не настолько богат, чтобы выкидывать брюки от Хьюго Босса каждую неделю.

– Ха-ха-ха! - засмеялся я довольно, и настроение мое окончательно улучшилось. - Ну ладно. И о чем же вы беседовали с этим господином?

– О языке.

– Каком языке? Говяжьем, заливном? Или о нежном язычке хорошенькой девушки?

– Редкий диалект старонемецкого языка. - Лурдес задумчиво нахмурила брови, пытаясь вспомнить что-то. - Я недостаточно хорошо разбираюсь в этом. Он спел мне народную песенку на этом диалекте. Очень красивую…

– Спел?! Прямо здесь, в кафе?

– Он отлично поет. У него правильный, хорошо поставленный тенор. Мягкий приятный тембр.

– Так он - певец? Его не Энрико Иглесиас, случаем, зовут?

– Его зовут Вальдес - так он сказал. Вряд ли он певец. Судя по его манере разговора, он больше похож на ученого, историка. Жаль, что я плохо разбираюсь в истории. Он рассказывал интересные вещи - про Барселону, про Севилью. Я никогда не слышала такого.

– Он пытается произвести на тебя впечатление, - резюмировал я. - Усыпляет сентиментальными сказками о своей погибшей невесте. А кончится все плохо - он напоит тебя отравленным шампанским, изнасилует, выпьет твою кровь и бросит в погреб с крысами. Потому что окажется сексуальным маньяком и вампиром. У него и внешность-то как у вампира. И невесту свою он сам и убил.

– Глупый ты, Мигель. - Лурдес погладила меня по руке. - Он хороший. Он человек мягкий по натуре и даже стеснительный. Ты не ревнуй, Мигель. Я люблю только тебя. Ты же сам знаешь это…

Если бы я знал, насколько мои глупые слова были близки к действительности, волосы встали бы дыбом на моей голове от ужаса. Но я не чувствовал никакой опасности. Вальдес умел производить хорошее впечатление при первом знакомстве. Особенно на девушек.

Глава 3

Я полностью перенесся мыслями в недалекое прошлое. И даже когда вдруг очухался и осознал, что все еще лежу в заколдованном лесу странного мира под названием Кларвельт, я все еще продолжал думать о нашем разговоре с Лурдес. Она сказала, что Вальдес спел ей песенку на необычном диалекте. Только теперь до меня начал доходить смысл этого. Вальдес пел ей тогда на языке Кларвельта.

Когда я попал в Светлый Мир, то сразу, как и положено демонику, начал разговаривать на местном языке. Пока я был Шустряком и не помнил своего прошлого, я даже не задумывался, что представляет собой это наречие. Пожалуй, это было немецким языком, какой-то старой его разновидностью. Жители Светлого Мира говорили на архаичном немецком языке, и я говорил вместе с ними.

Забавно. Никогда раньше я не знал немецкого - только разве что «Хенде хох!» и «Нихт ферштейн». А тут пожалуйста - балакаю за милую душу. Интересно, запомню ли я этот язык, если мне повезет и я когда-нибудь выберусь из Кларвельта в свой нормальный мир? Наверное, запомню. Ведь запомнил его Вальдес.

Итак, Вальдес имел возможность свободно перемещаться из нашего мира в Светлый Мир и обратно. Как он это делал? И как прихватил с собой Лурдес?

Я был уверен, что именно он украл ее, хотя этому не было доказательств. Пока не было, но они должны были появиться в скором будущем. Иначе ради чего стоило затевать весь этот сыр-бор с вторжением во владения Вальдеса Длиннорукого?

Проклятые местные инквизиторы! Только я пришел в себя, стал настоящим демоником, как они вывели меня из игры. Куда мне было теперь идти? Я не представлял совершенно.

Я поднялся, приблизительно прикинул направление к тому месту, откуда пришел, и побрел туда. Огонь своего тела я не гасил, даже сделал чуть побольше - кто знает, какие твари могли мне еще попасться по пути? Я шел и шел, не зная, куда и зачем.

Я не заметил ловушку. Веревочное кольцо лежало на земле, присыпанное грунтом, заваленное прелыми листьями, и когда я ступил в него, силок сработал. Петля моментально затянулась на моей лодыжке, и молодое деревце, наклоненное верхушкой книзу, выпрямилось. Я взлетел в воздух - вверх плененной ногой, вниз головой. Я думал, меня разорвет пополам. Во всяком случае, боль была такая, как будто разорвало. Я истошно завопил, и лес отозвался на мой вопль растревоженным уханьем. Я висел на одной ноге вниз головой, дергался и голосил, не осознавая, что творю.

Провисел я, само собой, недолго, но шуму наделал много. Мой огонь пережег веревку секунд за двадцать. Я плюхнулся обратно на землю - к счастью, было невысоко. Я попытался вскочить на ноги, тут же охнул и повалился обратно на землю. Вывиха в лодыжке, пожалуй, не было, но растяжение связок имелось достаточно серьезное. Тугую повязку бы сейчас… Эх, Мигель, куда тебя закинуло?

Я сидел, ждал, пока боль хоть чуть-чуть утихнет, и думал. Что это за ловушка? Такие ставят на зверей. Само собой, поставить ее могли только люди. Но разве обычные люди ходят в Порченый лес? Делать им там совершенно нечего. Местные бестии-мутанты употребят их в пищу в считаные минуты. Как уже два раза чуть не употребили меня.

Топот я услышал очень скоро. Я привлек кого-то своим криком. Я еще не видел за деревьями, кто так топает, но по звуку уже мог определить, что бегущих ко мне тварей несколько и они двуногие. Неужели все-таки люди?

Нет, не люди. Они действительно были двуногими и двурукими, но вот голов у них было тоже по две штуки. Одна, напоминающая лысую человечью, находилась на месте - на шее. Вторая, жабья, зеленая и бородавчатая, величиной с два кулака, росла прямо из грудины. Вторая голова разевала пасть, показывая мелкие острые зубы, и вращала оранжевыми глазами с вертикальными зрачками. Выглядела она так, как будто очень хотела подкрепиться свежим мясцом. Моим мясцом, само собой.