Притворись моей женой - Айрин Лакс

Я задыхаюсь от злости и бешенства. Я говорю гадости, а она в ответ выплёвывает мне в лицо такую же ядовитую порцию.

– Возбуждает. Ещё как возбуждает. У меня перед глазами всё темнеет, когда я чувствую тебя рядом, – пытаюсь хоть как-то исправить ситуацию, но Таню мои слова нисколечко не волнуют. Сейчас она отгородилась от меня ледяным спокойствием и пакует чемоданы с видом бывалого солдата: аккуратно складывает вещи, ни одного лишнего движения.

– Именно потому, что у тебя всё темнеет перед глазами, ты не замечаешь главного, – ровно говорит она, – знаешь, чего?

– Нет, не знаю… Я же ничего не замечаю. Подскажи, будь другом?

– Ты эгоист, Родя. Ты всё время говоришь: я, я, я… И ни разу не задумался о том, каково мне. Так что я предлагаю тебе как можно быстрее расторгнуть сделку. А потом каждый из нас останется при своих интересах.

– Я хочу остаться с тобой. И ты тоже этого хочешь, иначе не ластилась бы ко мне так часто. Но не хочешь в этом признаваться.

Таня не отвечает на мои слова. Я наблюдаю за тем, как она в рекордно быстрые сроки укладывает чемоданы. И наконец-то понимаю, насколько сильно ей хочется убраться от меня куда подальше. Осознание этого бьёт меня по голове словно кувалдой. И чёрт… Она права. Да, я эгоист и всё время шёл на поводу у собственных желаний, не задумавшись ни разу даже о том, что Таня живёт в другом городе, что у неё там, как ни крути, собственная жизнь, круг знакомых, увлечения, дело… Да, всё так! И я, может быть, на самом деле, самый эгоистичный засранец, но я продолжаю хотеть Таню. Для себя, около себя, в своей жизни. И я не просто машу флагом призрачных обещаний, мол, я сделаю для тебя всё, я искренне готов изменить её жизнь к лучшему. Потому что могу и хочу это сделать.

Так что хрен тебе, а не развод, Татьяна…

Глава 35. Таня

Всю ночь я разглядываю спинку дивана. Лежу в темноте с открытыми глазами. Заснуть не удаётся. И судя по вздохам, Родион тоже не спит. Двое не спящих в одной комнате. Иногда таких близких, что не просунуть и пальца между телами, иногда далёких, разбросанных по разным частям света. Больше всего угнетает то, что отчаянно хочется поверить в слова Родиона. Поверить, довериться, распахнуть объятия… Я стискиваю зубы и стараюсь выбросить эти мысли из головы, но не получается.

Потому что где-то внутри, несмотря на весь цинизм и опыт прожитых лет, всё ещё живёт маленькая девочка, которая верит в чудо любви и ждёт своего сказочного принца. Вот и сейчас она робко подаёт свой голосочек, толкая мои мысли в ненужном направлении. Мешает спать и не даёт успокоиться. Я заталкиваю её поглубже, напоминая себе о том, как всё начиналось: продажа бабушкиной лавки, сделка. Стоп. Больше ничего. Ни многообещающих говорящих взглядов, ни объятий, ни поцелуев, ни крышесносного секса. Ничего. Сделка. Дальше оградительный шлагбаум, дороги нет.

Но вопреки здравому смыслу хочется разогнаться как следует и прорваться дальше, несясь на сумасшедшей скорости по ухабистой дороге, полной виражей и неожиданных поворотов. Я засыпаю лишь под утро. Кое-как забываюсь тревожным сном. И, как результат, дольше и тщательнее обычного наношу макияж, маскируя последствия бессонной ночи. Родион выглядит не лучшим образом: хмурый, с поджатыми губами, взлохмаченный. Он даже не причёсывается толком, а просто проходится пятернёй по волосам, отбрасывая их назад. Непривычно видеть его таким, как пасмурное небо. Но стоит нам спуститься вниз, к завтраку, как возвращается весельчак Родя, которого я знаю.

Я вздыхаю и приказываю себе притормозить: у этого мужчины множество лиц и тысячи идей, одна сумасброднее другой. Не стоит зацкливаться на нём, и пора прекращать затянувшийся спектакль с игрой в «отношения».

За завтраком нас ждут блины с таким обилием начинок, что я даже немного теряюсь. Повар бабули Марты постарался на славу. А сама бабуля уже сидит с аккуратно завитой причёской. Она полна воодушевления и поглядывает на своих внуков с лёгкой загадочной улыбкой.

Чуть позднее она объявляет о том, что в скором времени отправляется на лечение в Женеву. И это надо было видеть. Лицо Елисея приняло такое выражение, будто ему лимонным соком в глаз прыснули. Он и так сегодня не красавчик: разбитый нос опух, глаза заплыли, под веками синяки. А тут ещё бабуля огорошила новостью. Собственно говоря, её предупреждение о том, что она отправляется на лечение, это мягкое выпроваживание внуков за порог. Извините, милые, но вы загостились.

А я облегчённо вздыхаю: скоро моим мучениям придёт конец. И остаток дня я провожу в приподнятом настроении. Я старательно убираю в сторону мысли о Родионе и радуюсь тому, что не надо будет обманывать милую бабульку.

Елисей и Ирусик выглядят шокированными. Новость была для них неожиданной. Значит, Родион не соврал: бабуля на самом деле доверяет ему гораздо больше, чем Елисею. Ну, и что с того? Всё равно он обманщик!

Из Парижа мы вылетаем следующим утром. Бабуля Марта обнимает всех напоследок, стоя на пороге своего особняка.

– Не упустите своё счастье! Берегите любимых! – напутствует нас она.

Мы ныряем в просторный салон такси. Елисей с Ирусиком в одну машину, я с Родионом – в другую.

Я с облегчением откидываюсь на спинку сиденья.

– Радуешься? – тихо спрашивает Родион.

– Ещё бы! Я ведь тебе сразу сказала, что твоя бабуля не похожа на ту, которая вот-вот отойдёт в мир иной. Так что зря вы с Елисеем свои павлиньи хвосты распушали перед бабулей. Она у тебя такая классная!

– Да, бабуля у меня мировая, – соглашается Родион, отворачиваясь в окно.

На удивление нам достаются кресла в самолёте позади ряда, где сидят Елисей со своей лже-супругой.

– Еля, я не поняла, – шипит Ирусик, – где деньги?

– Помолчи, котик! – так же нервно шипит Елисей в ответ. – Деньги будут, но позже!

– Но ты же говорил, что бабушка наследство на тебя перепишет?!

– Бабушка решила ещё немножко