Вперед в прошлое 2 (СИ) - Ратманов Денис

Помнится, на выпускной в девятом классе Петька Раенко принес «Полароид». Щелк — и сразу вылезает фотография. Тогда он фотографировал только тех, кто ему подлизывал, нас с Ильей — нет. Стоило такое чудо сумасшедших денег.

В советских фотосалонах были игрушки: куклы для девочек, всякие звери. Помню, двухлетний Борис с ревом оттуда выбежал. Мы думали, что он испугался огромного медведя, а оказалось — зайца с выпавшим глазом.

Болтал дед с внуками минут пятнадцать, потом связь начала сбоить, появился треск, и было решено сворачивать беседу, но я выхватил у Бори трубку и крикнул:

— Дед, перезвони!

— Ка… — тр-р-р, —…ош… — скр-р-р.

Я прервал связь и перезвонил сам. Помехи исчезли.

— Дедушка. У меня огромная просьба. Маму кладут на обследование в онкоцентр. Можно ли ей одной пожить у тебя сутки? Без меня. Я приеду на следующий день. Если вопрос в деньгах, я компенсирую…

Голос деда стал жестким.

— Не обижай. Я мечтал вас увидеть четырнадцать лет! Какие деньги? Ваши улыбки — лучшая плата.

Камень упал с плеч. Пока все складывается наилучшим образом.

— Значит, я прикидываю план и сообщаю даты приезда. Все, дед, до связи. Много забот. Как определимся с датами, я тебе позвоню, поговоришь с мамой.

— За дежурство не волнуйся — возьму отгул.

Закончив разговор, я набрал бабушку Эльзу. Трубку взял Каюк.

— Пашка! Привет! Спасибо тебе огромное! Тут так круто! Жратвы — завались!

— И вам здравствуйте! Классно, что вы поладили. Позови бабушку.

— Она пошла продавать соседке молоко. Я научился доить козу, прикинь! И у меня теперь есть свое бабло! Ты когда приедешь?

— Скоро, Юра. Но точно пока не скажу, сам не знаю. Как бабушка?

— Приехала, залегла спать. Сегодня вроде нормально, тьфу-тьфу.

— Надо с ней планы обсудить. Но ехать к вам капец как долго.

— Она через час точно придет. Надо ж с подругой потрындеть. Перезвонишь?

— Постараюсь. Давай, отбой.

Я уставился на висящий в прихожей календарь. Как что-то планировать, если ничего не понятно по срокам?

Когда я вернулся, мама все еще сидела в кухне с шапкой на голове, пахло терпкой древесиной. Я уселся напротив и сказал:

— Ма, дед согласен тебя приютить. Твоя задача — записаться на прием в онкоцентр и сказать мне дату, от нее будем плясать. Причем чем раньше ты это сделаешь, тем проще. Если получится, записывайся на понедельник, но на вторую половину дня. Ты поедешь на поезде с тетей Ирой, я — позже. Твой прибывает вечером, мой — на следующий день утром. Ночь проведешь у деда, он тебя встретит, я договорился.

— А почему так? — занервничала она.

Я рассказал про границу, где заберут товар, про то, что не стоит со мной на беспредельном поезде мучиться двое суток, и добавил:

— Если получится, ты встретишь меня на вокзале в понедельник и поможешь добраться до рынка. Тяжести таскать не придется, просто немного подстрахуешь. Оттуда ты поедешь в онкоцентр и ляжешь на обследование. Если не получится меня встретить — нестрашно.

— А ты? Что будешь делать ты, когда я окажусь в больнице?

— Буду действовать по обстоятельствам. Если дед нормальный, останусь у него. Попытаюсь наладить доставку товара поездом, чтобы быть с тобой и туда-сюда не мотаться.

Она закрыла руками лицо, помотала головой.

— Господи, как ты справишься?

— Но справился же! Так оптимально. Кстати, что там у нас на даче? Черешня поздняя есть? Или зачервивела вся?

— Мы с Наташей ее оборвали. Компот, вот, на зиму закрыла. — Она распахнула дверцы кухонного столика — на полке стояли трехлитровые банки. — Все равно не достояла бы, погнила бы вся…

— Так а сейчас — есть?

— Есть. Но потрескалась, хоть и зеленая. И скворцы замучили, все поклевали.

— Так розовая же еще! — крикнула из спальни слушающая нас Наташка. — Ну, белая с румяным боком. Ее скворцы не жрут. Как раз через два дня будет, и ее много, два ведра точно получится.

— Хорошо, — резюмировал я, — это чистая прибыль, не надо тратить деньги на закупку.

Я прикинул, что сегодня двадцать третье июня. Обалдеть! Почти кончился месяц! Черешня отходит, зато уже вот-вот начнут спеть ананаски у бабушки, они самые ранние. Но к моему отъезду вряд ли что-то созреет. Насколько помню, повально абрикосы пойдут с десятого июля. Так что пока придется покупать у армян на нашем рынке.

Мама помахала рукой перед моим лицом.

— Эй! О чем думаешь?

— Сколько и чего брать. Десять кэгэ черешен, столько же абрикосов и орехов. Наташа, Боря, почистите орехи?

— Да! — в два голоса крикнули они из спальни.

Пришла Наташка и скомандовала:

— Мама — в душ. Смывать хну. Уи-и-и, дождаться не могу! Хочу посмотреть, что получилось.

Мама отправилась в ванную, там хрипнул кран. Плеснула вода в набранной мной ванне.

В какую бы то ни было сторону дергаться бессмысленно, пока мама не запишется на прием. А она не запишется, пока не вымоет голову. Единственное, куда можно выдвинуться — в библиотеку изучать карту Москвы, искать подходящий рынок.

Дождавшись маму, я ее проинструктировал:

— Ма, ты должна позвонить и записаться сегодня же. Сделаешь?

Она кивнула, глядя на пляшущую вокруг Наташку.

— Давай, скорее суши волосы! — говорила сестра. — Так интересно, что получилось! Пашка, дождешься посмотреть?

Я мотнул головой, надевая свои несчастные кеды, и рванул в сельскую библиотеку, куда был записан.

Пять минут — и я там. Поздоровался с библиотекаршей, похожей на печальную серую сову, взял огромный дорожный атлас и пару книг по автомеханике — «Автослесарь» и «Пособие по ремонту автомобиля» — чтобы не возникло вопросов, почему вдруг я стал разбираться в машинах.

Уселся в читальном зале и залип на час, выискивая рынок поближе к Казанскому вокзалу, и чтобы без пересадок, потому что перемещаться с грузом по ступенькам и эскалаторам — то еще мучение. Остановился на Дорогомиловском — одним из немногих рынков, доживших до наших дней. Да и просто хотелось пройтись по окрестностям, посмотреть на столицу без высоток Москвы-сити.

Сел на кольцевую, пятнадцать-двадцать минут — и я на «Киевской». Правда, оттуда придется пилить около километра, но главное, что не по лестницам — ничего, выживу. Правда, там рядом Киевский вокзал, куда приезжает Украина с овощами, клубникой и орехами. Значит, упор сделаю на абрикосы, которые ни у нас, ни у них не созрели.

Домой я вернулся в полдень с двумя книжками про автомобили. Мама ушла на работу — звонить и договариваться о консультации в онкоцентре, а я засел за книги, чтобы мой интерес видели брат и сестра. Иначе как объясню мой талант управляться с машиной, когда приведу в порядок «Победу»?

Борис заглянул через плечо в книгу, скривился.

— Ты чего это?

— Водить хочу научиться. И мопед хочу. А что я с ним буду делать, когда ничего не знаю? Его все время чинить надо.

— Мопед — это круто! — оценил брат. — Но это же про машины.

— Там все похожее. Разберусь в сложном, потом вообще просто будет.

Примерно через полчаса хлопнула дверь — вернулась мама. Очень хотелось рвануть к ней, узнать, что и как, но язык прилип к нёбу, когда она вошла в кухню. Волосы у нее теперь были не мышино-серые с проседью, а насыщенно-медные, к тому же Наташка их, видимо, как-то уложила, и мама будто бы скинула лет пять. Да еще румянец на щеках и блеск в глазах убавляли годы.

— Какая ты красивая… и молодая! — восхитился я.

Не привыкшая к комплиментам мама смущенно улыбнулась.

— Классно, да? — спросила Наташка, прибежавшая из спальни.

— Ваще-е! — от удивления я аж забыл, что хотел спросить. — Круто!

— Записалась на консультацию в понедельник, на три часа. — Мама опустилась в кресло, где когда-то спала Наташка, и задумалась. — Возьму результаты… в общем, неважно. Все сделаю.

Я поднялся и закрыл книгу. В субботу нам надо выезжать. Включая сегодняшний, осталось три дня. Сегодня и завтра свободны, в пятницу буду бегать по рынку закупать товар.