Печальные ритуалы императорской России - Марина Логунова

История повторялась и впоследствии. По поводу каждого акта сорокадневного «нощедействия» составлялись списки и назначались дежурства. В списке особ, дежуривших при теле Петра III и Екатерины II, первым указан обер-камергер (2-й класс по Табели о рангах) Иван Иванович Шувалов, среди дам первая – Марина Осиповна Нарышкина,[419] далее – все особы, занимавшие придворные должности, в том числе все Зубовы. Показательно, что в данном списке Алексей Григорьевич Орлов не указан.[420] У гроба Екатерины II уже в Печальной зале по церемониалу, утвержденному Павлом Петровичем, несли дежурство: одна статс-дама, один генерал-аншеф, два генерал-поручика, два генерал-майора, два камергера, два камер-юнкера, два гвардии капитана с эспонтонами, стоящими в головах у гроба, 16 кавалергардов стояли на лестнице при каждом входе на катафалк, так как лестницы сделаны на обе стороны, и весь катафалк обнесен балюстрадой, вызолоченной и посеребренной по местам.[421] Дежурства у гроба усопшего монарха были составной частью придворной службы. Покойный монарх даже на смертном одре никогда не оставался в одиночестве, а был окружен многочисленной свитой. Жизнь, прожитая на сцене, и заканчивалась в окружении большого количества людей различных чинов и званий.

Работа Печальной комиссии

Параллельно с определением дежурств у тела монарха Печальная комиссия составляла списки всех находившихся в столице военных генералов, генералов Ведомства путей сообщения, адмиралов, горных генералов с указанием их адреса проживания. Это была работа по подбору и подготовке статистов для предстоящего главного действа – траурного шествия. На генералов возлагалась важная миссия обеспечения необходимого количества актеров на небольшие роли – несения атрибутов траурной процессии, создания соответствующего настроения.

Важным элементом оформления действа является сценография – создание изобразительно-пластического образа, существующего во времени и пространстве. Для работы над зримыми образами траурного действа Комиссия поручала санкт-петербургскому гражданскому губернатору командировать четырех купцов. Купцы, хорошо зарекомендовавшие себя при прежнем погребении, вызывались и при следующих. Так, при погребении императора Александра I и обеих потом императриц Елизаветы Алексеевны и Марии Федоровны избраны были купцы: С. Копосов,[422] Сергеев, Куприянов[423] и Рено-Егерман. Поставщиком часов, бархата, глазета и тому подобных товаров был купец Лихачев.[424]

Комиссия посылала запрос петербургскому обер-полицмейстеру с требованием обеспечить явку в комиссию всех отставных чиновников, оговаривая, что они должны были иметь свои мундиры. Комиссия собирала немедленно необходимых для работы чиновников по различным ведомствам. Члены комиссии осматривали в Петропавловской крепости вещи, оставшиеся от прежних погребений и хранившиеся под соборной колокольней.

Архитекторы и художники

Для оформления зримого образа – декораций печального действа – Комиссия вызывала из Академии художеств двух художников, в чью задачу входило написание или исправление гербов, знамен и создание проекта убранства Траурной залы и церквей, где проходило прощание с императорским телом. В состав Печальных комиссий обычно входили самые известные архитекторы и художники своего времени, такие как Л. Каравак, Д. Трезини, М. Г. Земцов, А. Ф. Кокоринов, Б. Бренна, Дж. Кваренги, О. Монферран и др.

Посмертное изображение

Земная жизнь императора заканчивалась, но история продолжалась. С момента смерти начиналось создание легенды о правителе. В контексте разработки определенной версии о правлении в первую очередь следовало запечатлеть облик усопшего. Практику снятия масок и сохранения образа монарха в виде восковой персоны заложил в России Петр I, хотя традиция создания мерных изображений уходит своими корнями в глубь веков. При рождении ребенка в семье высокого социального статуса или достатка заказывали мерную икону с изображением святого покровителя младенца в его рост при рождении и размер плеч (головы) по ширине. Подобные иконы, писанные для членов императорской семьи, иногда ставили к месту их погребения в Петропавловском соборе Санкт-Петербурга. На могилу Петра I в 1827 г. Николаем I была возложена мерная икона с изображением апостола Петра, писанная С. Ушаковым и Ф. Козловым. Икона эта славилась тем, что представляла меру роста Петра при рождении – 11 вершков (49 см) в длину, 3 вершка (13,3 см) в ширину.[425] Могилу императора Павла I украшала икона апостола Павла в рост государя при рождении – 11,5 вершков (52 см). Наиболее известным посмертным мерным изображением императора стала восковая персона, созданная К.-Б. Растрелли, о чем говорилось выше.

Традиция посмертной фиксации облика выдающегося человека, особенно монарха, была широко распространена в Западной Европе. Россия никогда не существовала изолировано от остального мира, а со времени правления Петра I, когда ощущение сопричастности европейской традиции начало наиболее сильно ощущаться в России, посмертные изображения наиболее статусных персон стали обычным и, более того, необходимым явлением.

Неизв. скульптор. Посмертная маска Александра I (ГЭ)П. Клодт. Посмертная маска Николая IПосмертная маска Александра III

В Европе сохранились посмертные маски Генриха IV (Франция, умер в 1610), Карла XII (Швеция, 1682–1718, скульптор С. Жоссе), Фридриха II (Германия, 1712–1786, скульптор Й. Экштайн). Во времена Петра I писали посмертные портреты и снимали маски с лиц его родственников и сподвижников, но они, очевидно, не дошли до наших дней. Безусловно, в каждом отдельном случае вопрос о снятии маски с лица усопшего решался отдельно. Известно, по крайней мере, несколько дошедших до наших дней посмертных масок, помимо Петра I это маски императоров Александра I[426] и Николая I.[427] Сохранились посмертные маски Александра I[428] и Александра III.

Кроме снятия маски с лица усопшего с начала XVIII в. была распространена практика писания посмертных портретов. О портретах Петра I на смертном одре говорилось в предыдущей главе. Традиция была продолжена в дальнейшем. Художник К. Е. Маковский в 1881 г. создал проникновенный портрет императора Александра II на смертном одре, он хранится ныне в Государственной Третьяковской галерее. На портрете знаки отличия на груди у покойного императора отсутствуют.[429]

Во второй половине XIX в. к посмертным маскам и писанию портретов добавилось фотографирование усопшего монарха. Сохранились фотографии Александра II,[430] Александра III,[431] многих великих князей. Практика последнего фотографирования распространилась широко в русском обществе, захватив собой не только представителей высшего эшелона власти, но и проникнув в самые разные группы народа.

Смерть Александра I. Гравюра XIX в.Смерть Александра I в Таганроге. Моржовый клык, деревоВ. Гау. Император Николай I на смертном одреИмператор Николай I на смертном одреК. Маковский. Александр II на смертном одре. 1881 г.М. Зичи. Панихида по Александру III в его спальне в Малом Дворце в Ливадии. 1895 г.Александр III в гробу. Фото 1894 г.Цесаревич Николай Александрович в гробу. Репродукция с фотографии Гемара и Фейрэ. 1865 г.

Для сценографии последнего главного выхода монарха на мировую сцену требовалось оформление собственно сцены. В данном случае эту функцию выполняла Печальная зала, ее оформлением занимались архитекторы, художники и декораторы. Для оформления Печальной залы Летнего дворца и Петропавловского собора во время похорон императрицы Анны Иоанновны Печальная комиссия привлекла архитекторов М. Земцова и И. Я. Шумахера, художника Л. Каравака и резчика К. Оснера. В траурных мероприятиях 1796 г. принимали участие архитекторы В. Бренна и Дж. Кваренги. При похоронах императора Александра I архитектор В. П. Стасов готовил пространство в церкви Царскосельского и Чесменского дворцов, К. И. Росси – в Казанском соборе, О. Монферран – в усыпальнице императоров в Петропавловском соборе. Помощниками к ним были определены Л. Руска, Д. Адамини, И. Ф. Лукини, А. М. Горностаев, чертежниками С. И. Гальберг, Ткачев, А. Н. Штакеншнейдер.[432] О. Монферран участвовал в работе нескольких Печальных комиссий: императоров Александра I и Николая I, императриц Елизаветы Алексеевны и Марии Федоровны. Обычно для составления проектов приглашались несколько архитекторов, это связано с большим объемом работ и необходимостью их скорейшего выполнения. Печальную залу в Зимнем дворце для прощания с телом императрицы Марии Федоровны в 1828 г. оформлял архитектор Франц Иванович Руска.[433] Все работы в своей жизни он производил по проектам других архитекторов и, возможно, лишь построенный им Сastrum Doloris для вдовствующей императрицы был его собственного сочинения. Архитектор Г. Э. Боссе создавал проекты траурного убранства во время похорон императрицы Александры Федоровны,[434] архитектор Г. Ботта выполнял подобную работу в 1894 г. для подготовки погребения императора Александра III.