Соблазнительная обманщица - Селеста Брэдли

Его вопрос заставил Мэдлин удивленно заморгать.

— Ох, Эйдан, ни о чем! Да и ты тоже, мне кажется. Мы в те дни старались ни о чем не думать, вспомни. Это был какой-то эпизод жизни вне времени, тайной и не очень реальной.

С этим ему трудно было спорить.

— А что же эти последние дни? Чем были они?

Секунду она молча смотрела на него, а потом просто ответила:

— Подарком.

Он опасно прищурился:

— Прощальным подарком?

Тут Мэдлин едва заметно вздрогнула.

— Если ты настаиваешь.

— Разведись с ним! — решительно потребовал он. — Освободись от него и выйди за меня замуж.

Она покачала головой:

— Тебе ни к чему такой скандал, Эйдан. Мы с тобой еще могли бы как-то его пережить, но как же Мелоди?

— Ты хочешь сказать, что предпочтешь скрываться от мужа, а не остаться с собственной дочерью? — Он скрестил руки на груди. — Я ни за что в это не поверю! Ах да! Еще и это…

Секунду Мэдлин колебалась.

Боже, как ему это сказать? Что за гадкий поступок она совершила, позволив Мелоди верить в этот мерзкий обман! Кляня себя за этот шаг, Мэдлин прижала ладонь к животу — к своему прискорбно бесплодному чреву.

— Мелоди… не моя дочь. У меня никогда не было детей. — Она беспомощно пожала плечами, и ее губы задрожали, когда Эйдан потрясенно от нее отшатнулся. — Наверное, это твоя дочь от другой любовницы?

Эйдан покачнулся, словно она его ударила.

— У меня никого не было все эти годы… Зачем ты солгала мне, Мэдлин?

Она беспомощно развела руками:

— У меня не было другого выхода. Этот отвратительный тип, Критчли, пришел меня шантажировать. Он хотел… Я знала, что этот мерзавец не остановится ни перед чем, если я не исчезну снова.

Мэдлин растерянно замолчала. Он с какой-то брезгливостью смотрел на нее, словно на незнакомую и неприятную ему женщину, рассказывающую жалкую историю, которую совершенно не хочется слушать.

«Ах, милый, разве ты помог бы мне, если бы знал правду? Если бы я открылась тебе в тот день, когда ты пришел ко мне в дом, — не думаю, что ты предоставил бы мне убежище. Ты сразу же заподозрил бы меня в каких-то ужасных кознях и снова ушел из моей жизни».

— Ты не мать Мелоди. — Эйдан замолчал, не в силах произнести роковые слова. Скрипнув зубами, он судорожно сглотнули приказал себе успокоиться. Не надо быть доверчивым, глупым фантазером, не желающим видеть реальность. — Следовательно, не я отец девочки.

Глаза Мэдлин изумленно распахнулись.

— Но я подумала, что малышка — твой ребенок.

Он прервал ее резко тряхнув головой. Что она там бормочет? Опять ей безоглядно доверился, а она в очередной раз разбила ему сердце. Та жизнь, полная приятных перспектив, которые он себе рисовал, оказалась просто мифом.

С его губ сорвался невеселый смешок.

— Знаешь, когда я впервые тебя увидел, то ты показалась мне хрупкой, словно фарфоровая статуэтка. Я боялся, что ты сломаешься, если я к тебе прикоснусь, и все равно не мог удержаться от этого. Теперь я вижу, что это была иллюзия. Ты вся из камня и железа — разве что под красивой оболочкой. А я — идиот.

Эйдан поднял взгляд и пристально посмотрел прямо на нее.

— У меня была только ты, Мэ…

У него перехватило горло, так что он даже не смог произнести ее имени. Эйдан смотрел на нее, не умея спрятать свою боль. Оказывается, он не был отцом Мелоди, а у Мэдлин имелся законный муж. Так почему бы ему самому не нанести себе последний удар?

— С той первой минуты, когда я увидел, как ты быстро идешь по улице, для меня никого больше не существовало. Никогда.

Воздух, который он судорожно втянул в себя, обжег ему легкие, словно огонь.

— Ты — единственная женщина, которую я любил, и другую я никогда не полюблю… А теперь я больше не хочу тебя видеть. Уходи!

— Но… — Умоляюще глядя на него, она протянула руку.

— Убирайся, Мэдлин. — Он резко повернулся к стене, чтобы больше на нее не смотреть. — Ради Бога! Неужели тебе совершенно чужда жалость?

Мэдлин было мучительно больно. Ее ложь, какой бы необходимой она ни была, оказалась крайне жестокой. И все-таки ей нельзя было исполнить его приказ — пока нельзя.

— Эйдан, как ни неприятно тебе меня слушать, это еще не все. Пожалуйста, позволь мне договорить.

Вот как? Что же еще она может сделать? Только добить его.

Она тяжело вздохнула.

— Этот человек…

— Твой муж?

Мелоди кивнула.

— Я вышла замуж за чудовище, — выпалила она в отчаянии. — Он держал меня в плену у себя дома, постоянно наблюдал за мной. Он меня бил… — Она судорожно вздохнула. — Он не просто плохой, не просто жестокий или несправедливый. Я жила с извергом! — У нее перехватило дыхание. Она прижала руку к шее и продолжила: — А теперь он знает, что я как-то связана с Мелоди и с тобой. Я боюсь, что этот негодяй будет мстить тебе за то, что ты меня укрывал.

Упоминание о ее муже вывело Эйдана из равновесия. Одно только его существование делало жизнь невыносимой.

— Вряд ли он способен нанести мне больший ущерб, неужели ты.

Мэдлин вскинула голову:

— Да, ты прав. Мне не следовало тебя любить. Это неизбежно должно было принести нам обоим одну только боль. — Она пыталась дышать ровно, но, казалось, воздух в легкие не попадает.

— Я сейчас уйду, и на этот раз постараюсь больше с тобой не встречаться. Но ты должен обещать мне одну вещь.

— И ты еще смеешь ставить условия?

— Увези Мелоди из Лондона. Немедленно.

Он нахмурился.

— Девочка должна ждать Джека здесь. Наверняка ее отец — это он.

Она отмахнулась от его довода:

— Если ты можешь поверить мне хоть в малом, то знай одно: любому, кто хоть как-то связан со мной, угрожает опасность. Особенно тому, кто слаб и уязвим.

В устремленном на нее взгляде не было ни капли жалости.

— Это очередной твой спектакль?

Мэдлин в отчаянии прикрыла глаза.

— Просто… увези ее куда-нибудь. К себе домой. В гостиницу. Куда угодно, только не оставляй здесь, прошу тебя!

Синие глаза Эйдана были холодны, словно небо Арктики. Господи, она никогда не видела у него такого ледяного взгляда.

— Хорошо, если ты сразу же уберешься отсюда.

Она все еще медлила.

— Немедленно, слышишь?

Глава 28

Мэдлин взяла со стула жакет и ридикюль.

— Я… я завтра пришлю кого-нибудь за моими остальными вещами…

Он стукнул кулаком о стену, и этот звук отозвался болью у нее в теле. Она знала, что Эйдан никогда не ударил бы женщину, однако испугалась, что в сражении со стеной каменной преграде удастся нанести ему серьезную травму, перед тем как превратиться в руины.

Она посмотрела на его широкую спину, и при виде к того, как судорожно вздымаются и опадают его плечи, снова почувствовала прилив обжигающего сожаления.

«Живи дальше, любимый. Когда-нибудь ты полюбишь ту, которая будет тебя достойна. Будь счастлив, если сможешь».

Плохо видя из-за наполнивших ее глаза слез, Мэдлин с трудом нащупала дверную ручку. И, неслышно ступив за порог, осторожно закрыла дверь. Наверное, он все равно услышал, как щелкнул язычок замка, потому что стену сотряс еще один удар.

Из ее горла вырвалось сдавленное рыдание, с которым ей не удалось справиться, но в пустом коридоре его никто не услышал. Она не имеет права на слезы. Единственная причина всей этой мерзости — ее собственная трусость.

Чтобы хоть как-то загладить свою вину, Мэдлин решила рано утром сесть на корабль, отплывающий на Ямайку. Оставалось только надеяться, что так она выведет из-под удара клуб «Браунс» с его обитателями.

— Вильгельму это не понравится, — пробормотала она себе под нос, привычно поворачивая голову чтобы посмотреть на улицу из окна в конце коридора.

При ее приближении из ниши в стене шевельнулась какая-то тень.

— Ах нет, моя дорогая, ты ошибаешься, — произнес ласковый голос. — Совсем наоборот!

Мэдлин окаменела. «Как же так? Не может быть! Он здесь?»

Ее муж вышел в полосу тусклого света, падавшего от бра, и тепло ей улыбнулся:

— Очень даже понравится!

Мэдлин с ужасом вспомнила, что во время своей отчаянной исповеди она забыла сказать Эйдану одну чрезвычайно важную вещь.

Она не назвала имени этого чудовища.

У нее не осталось и доли секунды, чтобы крикнуть: удар кулака Вильгельма отправил ее во тьму.

…Она ушла. Неужели просто вышла в парадную дверь? Впрочем, это не имело значения. Пусть даже слуги клуба хватают ее и выкидывают на улицу — какое ему до этого дело?

Эйдан стиснул пульсирующий болью кулак, но не стал давать выход своей ярости очередным ударом в стену.

«Мелоди — не твоя дочь».

Он прижался лбом к холодному камню и остался наедине со своим горем.

Он один. Какая нелепость!

Колин позлорадствует по поводу его заблуждения — в этом Эйдан нисколько не сомневался. Но с другой стороны, даже его приятель в конце концов подпал под чары этой ведьмы.