Переворот.ru - Олег Георгиевич Маркеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Главное — по совести и закону, — поддакнул Громов. — С учётом сложившихся обстоятельств, конечно.
— Короче, Гром, я купился. — Курицын поморщился. — Забыл, что за волчара наш Альбертович. Он же, отмывая пацана, потребовал повторных экспертиз. На наличие наркоты в крови. И, обрати внимание, повторную экспертизу содержимого пакетика, включая наличие посторонних примесей в порошке.
— А что было в пакете? — спросил Громов.
— Конечно же, героин из «оперативного резерва». — Курицын громко щёлкнул пальцами. — А я, дурак, это упустил! Итого, заливаюсь я соловьём в суде, мягко и ненавязчиво подвожу дело к условному сроку. А потом встаёт Альбертович и выкладывает веером протоколы экспертизы. Смыв с рук и содержимое мочи непосредственно после задержания — никаких следов героина. Анализ микрочастиц в квартире подозреваемого — ноль. Наличие посторонних примесей и включений в порошок… — Он выдержал паузу. — Только не ржи, умоляю! В виде посторонних включений фигурировали ворсинки из воротника милицейского бушлата. Вот засада, прикинь!
Громов закрыл рот ладонью, чтобы, действительно, не заржать в голос.
«Теперь понятно, почему ОБНОН Эдика отфутболил. После такого-то прокола, разумеется, им надо сидеть тихо и не высовываться».
— По показаниям родителей, милицейского бушлата в их сугубо интеллигентной квартире отродясь не было. Следом лёг протокол задержания, где каракулями обноновца написано, что пакет с герычем изъяли в присутствии понятых из кармана пацана. — Курицын тяжко выдохнул. — Заслушать понятых, присутствовавших при изъятии, которых отыскал и приволок ребе Исаак судья отказался. Валять ваньку с отправкой дела на доследование не захотел. Освободил мальчишку в зале суда, подчистую. А на меня посмотрел, будто я лично тот герыч в карман заталкивал!
Лицо Курицына вдруг налилось краской, в глазах закипели слезы обиды.
— И стоял я перед судьёй, как обосранный! А потом меня прокурор возил мордой по батарее за развал дела в суде! И кресла зама по следствию мне не видать, как своих ушей! Все из-за ваших фокусов, господа опера!! — Сашка с трудом взял себя в руки. — И главное, Гром, потом мне позвонил Исаак Альбертович. Сказал, что это мне урок на всю жизнь. Сказал, что думал, у меня хватит ума и совести не мараться в это ментовское дерьмо! Что надо было в порядке прокурорского надзора просто закрыть дело, как только он мне начистоту выложил все обстоятельства. И дать звездюлей операм, вплоть до возбуждения уголовного дела. А я, идиот с дипломом, решил, что у всех своя правда, и что это надо учитывать!
Громов помолчал, слушая, как тяжко дышит Сашка. Неожиданно в голове щёлкнуло, словно чеку с гранаты сорвал.
— Знаешь, в чем дикость? — спросил он, впившись взглядом в лицо Курицына. — Не в том, что я чуть не подорвался, хрен с ним, мне после Чечни себя не жалко. Не в том, что на рынке могли погибнуть сотни, хрен с ним, и к такому привыкли. И не в том, что сейчас бабу катают пинками по полу, выбивая признательные показания. Это у нас норма. Да я сам бы её лично мудохал дубинкой, если бы тут не сидел! Да я из неё адреса-явки-пароли вместе с печенью выну… — Громов на секунду зажмурился. — Дикость в том, Сашка, что эта сука сдаст всех. И их нужно будет задерживать, быстро и жёстко, как на войне. А ты тут мне в жилетку плачешься, как щенок обоссаный.
Громов вскочил, с грохотом упёр кулаки в стол, наклонился, выдохнул в лицо Курицыну:
— Сопли подбери! И жопу из кресла вытащи!!
— Не ори! — Курицын попробовал отстраниться.
Громов сгрёб его за лацкан пиджака.
— Ну не ношение наркоты мне на неё вешать, чтобы в камеру закинуть!! А на каком я основании остальных возьму?!
Он оттолкнул от себя Курицына. Ткнул твёрдым пальцем в папку.
— Взрывное устройство на четыре кило тротила. И попытка самоподрыва в месте массового скопления людей, — почти по слогам произнёс он. — Что тебе ещё не ясно? Ставь закорючку, чмо, пока её подельники в бега не сорвались!
Курицын старательно поправил пиджак. Вернул на место съехавшие очки.
— Сядь, Гром, — ровным голосом произнёс он.
Стул, приняв на себя тяжесть тела Громова, жалобно скрипнул.
— Начальство всех рангов уже налетело, как мухи на кучу? — спросил Курицын.
— При мне ещё нет.
— Странно… Борьбу с терроризмом ещё не отменили. А тут ордена всем светят и риска никакого. Странно…
Курицын развернулся к компьютеру. Шлёпнул по клавиатуре, оживив экран. Помедлил, собираясь с мыслями. И на чистом вордовском листе стал печатать:
«Я, Курицын Александр Леонидович, старший следователь прокуратуры СВАО г. Москвы, ознакомившись с материалами доследственной проверки, проведённой старшим оперуполномоченным ОВД «Останкино» г. Москвы, капитаном милиции Громовым…».
Он оглянулся.
— Володь, все забываю твоё отчество.
— Григорьевич, — отозвался Громов, оторвавшись от созерцания ссадины на костяшке правого кулака.
Телефон на столе зашёлся пиликающей трелью.
Курицын правой рукой продолжил печатать постановление о возбуждении уголовного дела, а левой схватил трубку.
— Курицын. Слушаю! — Он бросил взгляд на Громова. — Допустим, у меня. А по какому вопросу? Эдик, не темни! Если по делу, так я уже постановление… Ага! Понял, передам.
Он бросил трубку. Выделил черным прямоугольником только что напечатанный текст. И одним нажатием клавиши стёр его.
— Не понял? — удивлённо протянул Громов.
Курицын развернул кресло.
— Гром, только не хватай меня за грудки, ладно? — предупредил он. — Дело, как и следовало ожидать, из-под вас забрали. Вернее, нет никакого дела. Были учения
