Феникс - Константин Калбазов

К тому моменту, когда планировалось запускать станки, численность населения поселка должна была сильно возрасти. Подходил срок расплаты приютнинцев, и если не произойдет ничего экстраординарного, то под его руку подпадут семь семей. Богдан не одобрял задумку Виктора, кто бы сомневался, сам хаживал по холопской дорожке и, хотя ему повезло с хозяином, цену неволе все же знал. Но понимал он и то, что под рукой Добролюба крестьянам будет куда лучше, чем под кем иным, а петлю на шею себе они уж накинули, оставалось только выждать и затянуть ее. Так что к поручению Волкова он подошел со всей серьезностью и подобрал такие семьи, где малолетних детей, почитай, и не было. Всего набиралось сорок три души, из которых только трое — старики, а полноценных работников получалось аж восемнадцать мужиков и подростков.

Виктор не сомневался, что сумеет их всех посадить на корабли, предоставляемые великим князем. Иные хозяева только руки от радости потрут: ведь чем быстрее заполнятся свободные места на палубах, тем меньше семей уйдет от них. А тут по всему выходило, что один корабль почти полностью заполнят его люди. Опять же большое количество холопов ему выгодно, ведь они не подпадали под закон Миролюба, который даровал свободу только тем, кто добровольно изъявил желание переселиться в Новый Свет. Эти ехали по воле своего хозяина, а значит, и там оставались холопами. Эдак у него должно оказаться наибольшее количество душ, а с таким человеком уж и считаться придется, что будет выгодно и его холопам.

Было дело, Виктор задумался о том, чем же он лучше других. Ведь, по сути, он поступал ничуть не лучше, чем поступали с ним. Но, наверное, натура человеческая такова. Пока касается тебя, ты недоволен, ершишься, ругаешься, в бессилии сжимаешь кулаки и думаешь, что весь мир ополчился против тебя. Но вот приходит твой черед — и сам поступаешь точно так же, потому что иного пути просто не видишь. Можно ли этим оправдаться? Наверное, нет. Вот только правда у каждого своя. Виктор считал себя правым, потому что на сегодняшний день те, кто пошел за ним, выиграли во всем, а добровольно с ним оказалась лишь семья Сохатовых. Ватажников, тех вообще силой пришлось склонять, но сегодня, имея возможность покинуть его, все они предпочли остаться и отправиться за океан. Исключение — первая семья Богдана и жена с дочерью самого Виктора, но тут вмешалась война, форсмажор, так сказать. Поэтому он не сомневался, что сможет обеспечить крестьянам куда лучшую жизнь, чем нынешнее их бытие, в свою очередь, эта уверенность помогала ему продолжать считать себя правым.

Приютнинцы уже знали, что он за человек, этим же, из глухой деревеньки, все чин чином разъяснял Богдан. Вот он, мол, я: и в холопстве не бедствовал, и вольный нынче, и женку мою с детьми сын выкупил на деньги, дарованные Добролюбом работнику своему за службу верную. Крестьяне опасливо и как бы между делом старались подступиться к Горазду и исподволь вызнать у него, не брехня ли. Бабы вились возле Беляны, вызнавая, правда ли. По всему выходило, что обмана нет. И если сказал новый хозяин, что при доброй работе через пять лет смогут выкупиться, значит, так и будет. Не будь этого, глядишь, осенили бы себя крестом и подались бы в бега на Длань: там-то опасно, но земля славенская.

Восполняя недостачу рабочих рук, пришлось приставить к делу ватажников. Те помялись, но потом все же принялись за давно позабытый физический труд. Да, братцы, это вам не в казаков-разбойников играть. Не сказать, что парни прозябали в лени, трудиться им приходилось изрядно, да только это иной труд: работа на лесоповале и строительстве сильно отличается от тренировок и марш-бросков. Но Виктор заверил их, что как только в них надобность отпадет, примутся они за давно привычные занятия. Он ни на минуту не забывал, куда именно они отправляются, и понимал, что стоящие бойцы там будут нужны ничуть не меньше, чем крестьяне, а значит, сноровку им терять никак нельзя.

В строительстве не принимали никакого участия только Богдан и младшие братья Горазда. Этим в первую очередь сладили небольшую кузню, а скорее навес, эдакую времяночку, и они там готовили все, что необходимо для запуска планируемого к установке оборудования, которого должно быть вдвое больше прежнего. Виктор намеревался запустить все имеющиеся у него мощности, чтобы получить максимум прибыли, какая только возможна.

В начале сентября (или, как его тут называли, вересеня) поселок и мануфактура были полностью готовы, оборудование установили, проверили и запустили. Сейчас использовалась только половина станков, элементарно не хватало рабочих рук, но работа все же началась, мало того, все работоспособное мужское население было вовлечено в процесс обучения.

К концу месяца людей стало значительно больше. Приютнинцы, как ожидалось, не смогли расплатиться по долгам и угодили в неволю, в результате чего им пришлось переехать на новое место жительства и поселиться в общем бараке. Не сказать, что от такой перемены своего статуса они были в восторге, но приняли это стойко, хотя и не скрывали уныния. Немаловажную роль в этом сыграло и изменение быта. Если раньше они жили небогато, но зато каждая семья имела свое подворье, теперь приходилось ютиться в небольших помещениях.

Виктору приходилось наблюдать, как проживали офицерские семьи в бараках, и он знал, что общие проблемы и быт сплачивали их. Несмотря на то что люди были разные, со своими проблемами и тараканами в голове, жили они вполне дружно. Видел он, и как жили в малосемейных общежитиях, — тоже довольно дружно. Но, как говорится, не путайте туризм с постоянным проживанием. Он-то наблюдал за этим со стороны, в свои нечастые посещения, и вроде все выглядело вполне пристойно, если не благостно.

Здесь оказалось все совсем иначе. Чуть ли не каждый день ему приходилось влезать в бытовые вопросы, судить и рядить, разрешать скандалы и ссоры, которые возникали с завидным постоянством, подчас по нескольку раз на дню. Это отнимало силы, нервы, а главное — время. Не давало сосредоточиться на жизненно необходимых вопросах. Люди словно взбесились и были готовы рвать друг друга из-за любого пустяка. А ведь совсем недавно были добрыми соседями. Ну да, были, — каждый на своем подворье, со своим укладом, а тут их в общежитие, где почти все общее и необходимо чем-то поступиться, потому как личное жилье и барак сравнивать никак нельзя.

Можно бы и не обращать на это внимания, предоставив им самим решать свои мелкие проблемы. Со временем все устаканится само собой. Однако им предстояло ехать в такие края, где просто жизненно необходимо поддерживать друг друга, потому как одиночкам там не выжить. А из мелких бытовых ссор порой получалась самая натуральная кровная вражда. Виктор вдруг осознал, что, сам того не ведая, стремясь обустроить собственный быт и обеспечить будущее дочери, взвалил на себя очень тяжкую ношу. Но ему нужны эти люди, если он по-прежнему хотел добиться поставленной цели.