Недруги по разуму - Гарри Гаррисон

– То есть желтые Защитники дерутся в рукопашной, а красные – канониры у орудий? – переспросил Язон, вспоминая картины схватки в секторе Хара’го.

– Так есть, мой добрый сэр. Примерно.

– А если желтый Защитник поумнее, чем другие? Что с ним бывает в красном поколении?

– Если умнее, тогда быть Страж, командовать Желтыми. Но я говорить о других – Измеритель, Тактик, Навигатор… Те, кто совсем умный! Они стать красный и получать наследие предков – кедеты, место в Рой, корабль… Если наследие малый и нет корабля – служить, если наследие большой – быть не просто Навигатор, а Хозяин-Навигатор. Эти самый благородный и богатый.

– Как босс Джек?

– Ты верно понимать.

– Значит, корабль в полном его владении? От киля до клотика и пушечных портов? – задумчиво произнес Язон, разглядывая стены и потолок отсека. – Он – из благородных и богатых и потому имеет шанс свершить великий подвиг?

– Так есть/быть без сомнений.

Язон сел, закрыл глаза, прижался спиной к переборке. В этой позе ему лучше думалось, а поразмыслить тут было о чем. Он вспоминал миф о Колумбе, древнем земном мореплавателе из Спайни, открывшем какой-то заморский континент, то ли Арктиду, то ли Авструю, а может, Амерканию. Этот Колумб был человеком незнатным, и повелители Спайни долго мариновали его, не давая ни людей, ни кораблей, ни денег; по их понятиям, лишь герцог или граф мог совершать такие подвиги, как странствие среди неведомых земель, по незнакомым и опасным океанам. Если верить легенде, Колумб получил свой шанс, что, в общем, ситуацию не изменило – награды, богатство и почести достались не ему. Похоже, и у ругов существовал наследственный мандат на подвиги и славу и, разумеется, на власть и достояние. Это Язона не удивило; он родился и вырос на планете, где жгли и вешали поборников демократических свобод.

Он собирался продолжить расспросы, но тут в стене раскрылась щель, и в камеру ввалились длинный с коренастым. Очень довольные – челюсти у обоих отвисали чуть не до колен.

– Слушай, хадрати, – сказал Мойше, опустившись на пол рядом с контейнером, – ты ведь, я думаю, знаешь и другие игры?

– Кроме поо’керра, – уточнил Али.

Язон приоткрыл левый глаз.

– Знаю. Но чем, ради всего святого, вас не устраивает покер?

– Хозяин о нем расспрашивал. О нем и о розовых шариках… Вызвал к себе, а там еще Помощник с Запечатлителем… Пришлось рассказать, щель поперек!

– Это интересно! – Язон открыл оба глаза, свесил ноги с полки и подался вперед. – Ну, и как? Игра им понравилась? О шариках я даже не спрашиваю… Вас, наверное, наградили?

– Не наказали, и то хорошо! Но в поо’керр нам больше не играть, если за дело взялся Су’раги.

– Кто он такой?

– Запечатлитель. Очень удачлив в игре, двенадцатый потомок кривой Творительницы!

– Еще интересней, – сообщил Язон, спускаясь на пол. – Значит, босс сейчас играет с Помощником и Запечатлителем и угощается шариками?

– Может быть. Карты они забрали, но есть другие. – Мойше свистнул в сторону Али, длинный извлек колоду и припечатал к крышке утилизатора. – Показывай новую игру, хадрати!

– Во-первых, – сказал Язон, – ваш досточтимый Навигатор дал мне имя – теперь я не просто хадрати, а Керр динПирр. Так меня и называйте, спиногрызы безухие! А во-вторых, игру я, конечно, покажу, но что-то мне надо и с вас получить. Привыкайте, парни! Это называется товарным обменом.

– И чего же ты хочешь, Керр динПирр? – полюбопытствовал коренастый.

– Очень немногого. Расскажете мне поподробней, что там случилось у Навигатора… И об удачнике-Запечатлителе – как его?.. Сур?.. – я тоже хотел бы послушать… Договорились?

– Договорились! – Мойше сделал знак, подтверждавший согласие.

– Ну, тогда слушайте внимательно, – Язон опустился рядом с утилизатором, взял колоду и начал ее тасовать; карты мелькали в его руках, как быстрокрылые птицы. – Эта новая игра называется очко, и суть ее в том, чтобы…

«Звездный зверь» совершил пятый прыжок, вынырнув в темном и мрачном пространстве, где не было ни солнц, ни планет, ни астероидов, а в лучшем случае десять атомов водорода на кубический километр пустоты. Для ругов, звездных странников, пустота была столь же привычной, как для человека воздух; то, что разделяло миры и светила в галактике, не представлялось им враждебным, чужим, угрожающим, являясь жизненной средой или, скорее, лабиринтом дорог, нескончаемых, как вечность, и лишенных тупиков. Пересекая провалы между ветвями галактики, кружась и изгибаясь, дороги вели к обитаемым мирам и газовым туманностям, к Звездному Чреву и бесчисленным солнцам, то огромным, то крошечным, к космическим кладбищам с обломками мертвых планет, к невидимым звездам, одетым в непроницаемый кокон чудовищного тяготения. Знакомая часть Вселенной, где пустота не была пустотой, а лишь переплетением тропинок в ночном саду, блистающем цветными фонарями…

Но бездна, в которой пребывал сейчас корабль, не походила на этот сад. Пустыня, простиравшаяся вверх и вниз, влево и вправо, вперед и назад; тысячи светолет мрака и холода, дороги, ведущие в бесконечность, и лишь иногда, случайно – к полным жизни и света звездным островам… Один из них, голубоватый вытянутый эллипс, сиял под днищем корабля, словно костер в бездонной пропасти, но его блеск казался слишком слабым и эфемерным в царившей вокруг темноте.

Пустота с заглавной буквы, или Великая Пустота… Для ругов, лишенных религиозности и не творивших кумиров ни из идей, ни из камней, она была почти что божеством, понятием извечным и священным. В этой Великой Пустоте парили галактики и звезды, планеты и бесформенные глыбы астероидов, атомы и составляющие их частицы – словом, она вмещала все, что есть, что было и когда-нибудь будет. И если бы все исчезло – абсолютно все, включая материю в любых ее проявлениях, пространство и время, – то Пустота, разумеется, осталась бы. То был континуум вечный, неуничтожимый, безграничный, твердая основа Мироздания.

Чем не бог?.. – размышлял Язон, сидя у шестиугольного столика в неудобном кресле с сиденьем, похожим на суповую ложку. Перед ним на стене мерцала картина какой-то планеты – белая снежная пустошь, черный провал небес и многоцветное сияние, то разгоравшееся, то гаснувшее на фоне глубокой беззвездной тьмы. Рядом с этим пейзажем, в открытом Памятью экране, зияла такая же тьма, но в ней ничего не светилось за исключением овального пятнышка далекой Галактики. Два этих вида, пустынный планетарный мир и межгалактическое пространство, были чем-то схожи – возможно, тем, что успокаивали возбужденный разум, напоминая о тщете земного.

Посередине стола лежала колода карт. Навигатор Джек, сидевший напротив, коснулся ее длинным гибким пальцем. Любой шулер умрет от зависти, подумал Язон, разглядывая его шестипалую кисть. Руки тоже были подходящие – Джек, не наклоняясь, мог вытащить карту хоть из башмака.