Кокетка - Вера Чиркова

— Никогда не ищите в ларях, бочках и сундуках, особенно, если вход прятал умный человек, — эти слова матушки сестра тишины помнила наизусть, — потому что умный знает, именно эти места любят проверять воры и любопытные слуги. А так же не стоит искать на самом видном месте, это не мелкая вещица и не должна привлекать внимания. Не стоит искать и в труднодоступных углах, особенно если этим входом пользуются довольно часто.

Собственный опыт девушки, помнившей потайные ходы родного дома, и чертежи других замков, неведомыми путями оказавшиеся у Тмирны, подтверждали правильность этих утверждений. И теперь тихоня очень медленно шла вперед, проверяя взглядом каждый выступ и каждую пустующую полку, и бдительно изучая следы. И вскоре могла бы присягнуть, что барон не любитель вина, и не поощряет этот порок в слугах, так как к стеллажу с запыленными бутылками и к огромным винным бочкам вела самая робкая дорожка.

Эста проверяла стеллажи, возле которых было больше всего следов, внимательно осматривала толстенные квадратные колонны, подпирающие тяжелый каменный свод, заглядывала в каждое местечко, подходящее по всем признакам, и казалось, совершенно забыла про мужа. Однако, когда Змей протянул руку, потрогать один из висевших на крюках окороков, возмущенно зашипела. Значит, успевает следить и за ним, сообразил ничуть не пристыженный граф, чувствуя, как делается теплее на душе от этого открытия. Змей еще на балу заметил эту манеру жены не спускать с него глаз. Вроде бы болтает о чем-то легкомысленном с сестрами, но стоит кому-то из придворных дам посмотреть на графа чуть более заинтересованно, как именно в нее и будет направлена очередная острая шуточка.

Хорошо смазанные петли дверцы едва не выдали изучающих чужие окорока гостей, и если бы новый посетитель подвала не нес в руке масляного фонаря, Змей не сразу понял бы, почему цепкая ручка жены торопливо дернула его за огромную бочку, пахнущую застарелым маслом.

Она было почти в рост Дагорда, и он мог спокойно наблюдать над верхним краем за неторопливо спускавшимся по ступеням человеком, одновременно прижимая к себе Лэни и мысленно хваля жену за то, что заставила надеть темную шляпу и спрятать под нее накладные локоны.

Однако тихоня вовсе не собиралась оставаться в неведении, дернулась из рук мужа, собираясь выглянуть из-за бочки сбоку. И в этот момент Змей придумал способ, который устраивал его гораздо больше, подхватил Эсту как ребёнка и приподнял так чтобы их лица были рядом.

Спорить и вырываться она предсказуемо не стала, только мигом сдёрнула на лицо прикрепленную к небольшой шапочке вуаль.

Мужчина, решивший навестить подвал ночью, шагал как-то неуверенно, пару раз останавливался, оглядывал корзины и лари, потом снова двигался дальше. И вскоре Дагорд безошибочно узнал в нем барона Бьюринга. Он был в том же шлафроке, но выглядел каким-то несчастным и встрепанным. И прошел почти рядом с бочкой, даже не глянув в ту сторону, где прятались его гости. Остановился хозяин в углу, у небольшого стеллажа с коробочками, горшочками и туесками, украшенными бирочками с надписями, из которых было ясно, что это полки для пряностей и приправ.

Осторожно просунув руку за одну из стоек, хозяин что-то нажал, и потянул стеллаж на себя. Казавшееся незыблемым сооружение вдруг легко и бесшумно повернулось внутрь подвала, как обычная дверь. Барон спокойно вошел в таившееся за стеллажом отверстие, но неожиданно остановился в глубокой задумчивости. Постоял с минуту, что-то решая, потом махнул рукой и так же неторопливо пошагал дальше.

— Ох, — расстроенно выдохнула Эста еле слышно, давая понять мужу, что барон явно собирается сделать какую-то глупость и выскользнула из рук Змея.

В этот раз он не стал ее удерживать, в конце концов, именно за этим они сюда и шли. Просто крепче вцепился в рукоять кинжала, намереваясь сделать все, на что способен, для защиты своей глупышки.

Отверстие в стене, куда ушел барон, оказалось узким и невысоким ровно настолько, чтобы через него мог протиснуться человек среднего роста и комплекции. Но уже через локоть оно расширилось, превращаясь в тоннель или, скорее коридор, полого ведущий вниз и плавно заворачивающий вправо, за стену подвала. Спуск продолжался довольно долго, единственным ориентиром шпионам служили шлепающие шаги Ингеса и свет его фонаря на левой стене.

Лэни смело шла за бароном, но когда свет стал ярче, сбавила шаг и с этого момента кралась осторожно, как кошка, почти прилипнув к левой стене в попытке заглянуть за поворот.

Змею и самому неимоверно хотелось поскорее увидеть, куда ходит по ночам хозяин дома, но едва он приближался к жене ближе чем на расстояние вытянутой руки, она оборачивалась и тихо шипела. Пришлось смириться и идти следом, пока коридор постепенно не прекратил поворачивать, упершись в еще одну дверь. Она была небрежно приоткрыта, и за ней, судя по выбивающемуся сквозь щель яркому свету, не жалели свечей.

К этой щели Лэни кралась почти не дыша, в последний раз пригрозив нетерпеливому Змею кулаком, чтобы не приближался. Девушка понимала, что ситуация крайне неустойчивая и если барон пришел сюда за какой-то вещицей и сразу пойдет назад, то отступать придется очень быстро. Если конечно, они не хотят попасться ему на глаза в таком странном облачении.

— Ну, наконец-то! — язвительно сказал где-то вдалеке низкий и хрипловатый голос, и тихоня еле заметно поморщилась.

Надо же так ошибиться! Принять женщину за мужчину. Зато теперь понятен выбор злой шутки, мужчины обычно шутят проще и грубее.

— Так я и думал, — с откровенным презрением сообщил в ответ голос барона, — ты все-таки нашла сюда дорогу.

— Так я и думала, — зло ответила незнакомка, — ты ее отлично знал!

— Все же это мой дом.

— Это дом Джеры!

— А она была моей женой! И не начинай снова бессмысленный спор.

— Отдай записи, и я от тебя отстану… или…

— Нет. Никаких записей нет, и на «или» я не согласен. Уходи по-хорошему, прошу последний раз.

— Ты не понял! Я не могу вернуться с пустыми руками! Не могу! И я получу записи или тебя, третьего выхода нет!

— Тогда посади меня в клетку и цеди кровь по капле… все равно это не жизнь, — обреченно пробормотал он вдруг, — ни жены, ни друзей, ни слуг… только этот проклятый холодный дом!

— Посажу… — едко пообещала женщина, — только не сейчас. Пусть вначале твои гости уедут… все тебе будет.

— Значит, у меня есть три дня… — словно про себя пробормотал барон, и получил в ответ язвительный смех.

— Одна ночь, Ингес, одна ночь! Утром они собираются сбежать! Зелье могильного холода действует на всех… хотя на них почему-то хуже.