Обвиняется в убийстве - Гарри Картрайт

"Мы представим вам Стэна Фарра совершенно в ином свете", — сказал Хейнс. В течение нескольких недель, предшествовавших его убийству, Фарр носил с собой пистолет. Ему не повезло в делах, и несколько человек имели к нему претензии. "А Стэн Фарр имел дело с такими людьми, — продолжал Хейнс, — которые не очень-то любят подавать в суд на своего должника". К моменту убийства у Фарра было (так по крайней мере утверждал он сам) 100000 долларов, и Хорас Коупленд знал об этом. Защита покажет, что Коупленд был человеком, который внушал Фарру страх. Что касается У. Т. Рафнера, то его показания отнюдь не будут использованы для какого-то очернения Присциллы. "Здесь, — заметил Хейнс, на мгновение оторвавшись от своих записей, — Присцилла Ли Дэвис, как мне кажется, и сама уже все нам разъяснила". Он будет допрошен с другой целью — установить, что в течение некоторого времени у него был ключ от входной двери особняка Дэвисов, как, впрочем, и у целого ряда других весьма темных личностей.

И наконец, защита докажет, что налетчики охотились за Стэном Фарром. Хейнс умышленно использовал множественное число, чтобы подчеркнуть свою уверенность в том, что в данном случае речь идет более чем об одном человеке. Он еще раз повторил, что, по его глубокому убеждению, налетчики принадлежат к той категории людей, "которые не обращаются в суд, когда возникает необходимость собрать долги". Что касается Андрии Уилборн, заключил Хейнс, то она стала "случайной жертвой". Присцилла тоже не была главным объектом нападения, равно как и Бубба Гаврел, который оказался на месте преступления совершенно неожиданно.

Свою краткую вступительную речь Хейнс завершил несколько загадочно: "Возможно, когда защита закончит изложение собственной версии, произойдут некоторые события, которые вас удивят… события, о которых на данном этапе никто пока не догадывается".

Этот заключительный намек на возможность каких-то непредвиденных событий вызвал множество комментариев в газетах, а возможно, заставил призадуматься даже обвинение. В действительности же это заявление отражало лишь уверенность защиты в том, что самостоятельно производимое ею расследование рано или поздно принесет желаемые результаты. Стив Самнер уже начал увязывать воедино сотни всевозможных деталей и сведений, собранных его сыщиками. Эти сведения поставлялись различными, не связанными друг с другом категориями людей: друзьями Каллена, друзьями Присциллы и совершенно новой группой лиц, не входящих ни в ту, ни в другую категорию. Эта группа (или "другой мир", как ее стали называть защитники) включала в себя представителей чуть ли не всех слоев общества Форт-Уэрта, начиная от мелких торговцев наркотиками и уголовников и кончая самыми богатыми и известными людьми в городе. Хотя защита и заронила в сознание присяжных мысль о том, что убийство могло быть совершено кем-то из "другого мира", все же необходимо было сосредоточиться на какой-то одной версии. Рафнер отпадал. Последний раз он появлялся в особняке чуть ли не за полтора года до трагических событий, поэтому подозревать его в совершении преступления было делом малоперспективным. Более вероятным было предположить, что это сделал Хорас Коупленд. Во-первых, как раз перед убийством в особняке он кружил возле Стэна Фарра и Присциллы. Во-вторых, его самого уже не было в живых. Разумеется, защите не нужно было называть имя убийцы — ей достаточно было вызвать у присяжных "разумное сомнение" в виновности Каллена. Защите важно было убедить присяжных, что главным объектом нападения был Стэн Фарр, поскольку, как доказывали адвокаты, у Каллена Дэвиса не было причин для расправы с Фарром. Ведь Фарр, подчеркивал Самнер, жил в особняке в течение чуть ли не 15 месяцев до убийствами Каллен знал об этом. Более того, несколько свидетелей, включая Джерри Томаса и Карин Мастер, были готовы показать, что Каллен и Фарр неоднократно встречались на светских раутах и всегда вели себя вполне дружелюбно. Пока адвокаты вновь и вновь рассматривали свою версию и решали вопрос, в какой последовательности вызывать свидетелей, Самнер вдруг выдвинул предположение, что им, возможно, видна пока лишь верхушка айсберга и что Хорас Коупленд был всего лишь пешкой в этом "другом мире". Все может обстоять значительно сложнее. Смерть самого Коупленда может иметь прямое отношение к делу. В течение последних нескольких дней Самнер пытался войти в контакт со свидетелем, показания которого должны были произвести сенсацию. Об этом, конечно, еще было рано говорить, но вполне возможно, что через недельку-другую найдется такой человек, который камня на камне не оставит от предъявленного Каллену обвинения. А тем временем защите предстояло заслушать целый ряд других свидетелей, в задачу которых входило показать, что обвинение произвело расследование лишь в тех пределах, которые были ему нужны, чтобы подтвердить заранее сделанные выводы, и ограничилось привлечением лишь тех свидетелей, которые эти выводы должны были подкрепить. Как и обещал Хейнс, на следующее утро защита приступила к опровержению выдвинутого обвинением "мотива" преступления. Главным доказательством защиты был существовавший, по ее словам, добрачный договор. Ферн Фрост, которая, как было установлено, работала личной секретаршей Каллена в период его совместной жизни с Присциллой, показала, что вечером 27 августа 1968 года она привезла этот документ в отель "Грин оукс", где его должны были подписать Каллен и Присцилла. Она была уверена, что, прежде чем подписывать документ, Каллен с ним ознакомился. Он никогда ничего не подписывал, внимательно не прочитав сначала весь текст. Как это часто бывало, он обнаружил в тексте опечатку и обратил на это ее внимание. Фрост не могла сказать с абсолютной точностью, прочитала ли соглашение Присцилла, но в том, что та "перелистала страницы", она была совершенно уверена. На следующее утро, сказала Фрост, Присцилла позвонила ей и спросила, подписывала ли аналогичный документ первая жена Каллена. "Я ответила, что не знаю и что даже если бы и знала, то все равно не имела права обсуждать этот вопрос с нею", — сказала Фрост, обращаясь к присяжным. Во время перекрестного допроса обвинение попыталось выявить противоречия между нынешними показаниями Фрост и теми, которые она давала ранее. Не хочет ли она сказать, что подготовила документ в тот же день, когда привезла его на подпись? Ранее в своих показаниях она утверждала, что документ был подготовлен "за две недели" и даже "за восемь месяцев" до того. Обвинение также заявило, что дата на документе была впечатана на другой машинке. Для дачи дальнейших показаний по вопросу о добрачном соглашении защита вызвала в суд Бет Олдридж, бывшего члена торговой палаты, которая заявила, что как-то на обеде Присцилла сказала ей, что подписала это соглашение, поскольку "семья Каллена думала, что мне нужны его деньги. Я подписала его, чтобы убедить их, что это не так".

Сесил Манн, адвокат из Форт-Уэрта, чья контора в течение ряда лет вела дела империи Дэвисов, заявил, что он вместе с Калленом и Кеном Дэвисами участвовал в совещании в "Мид-континент" 2 августа, когда Каллен получил сообщение, что судья Эйдсон вынес невыгодное для того решение по их делу. Реакция Каллена, вспомнил Манн, была такой, словно "ничего особенного не произошло. Он не проявил при этом каких-то особых эмоций. Я не заметил на его лице никаких признаков ненависти или вспышки гнева". Манн обратил внимание присяжных на то, что, несмотря на долг в размере 11 миллионов долларов, Каллен "оставался в завидном положении, если говорить о его личном состоянии". Увеличение выплаты, добавил он, составляло "лишь ничтожную сумму по сравнению с имевшимися в его распоряжении деньгами". Манн признал, что решение суда о замораживании авуаров и капиталовложений корпорации Каллена Дэвиса повлекло за собой необходимость обращаться за разрешением в суд по поводу каждой сделки. Однако, заявил он суду, "это неудобство не вызвало особых затруднений". Кроме того, решение судьи Эйдсона было временным. Развязка затянувшегося бракоразводного процесса уже "была близка", сказал в заключение Манн, давая понять, что Каллен Дэвис отнюдь не был раздосадован этим незначительным для него поражением и с надеждой смотрел в будущее, когда он обретет наконец свободу. Во время перекрестного допроса этого свидетеля Толли Уилсон попытался представить Каллена Дэвиса черствым, беспринципным человеком, которого меньше всего интересовала семья. Свое огромное состояние он хотел сберечь только для себя. Судья Доулен запретил ссылаться на тяжбу между Калленом и его братом Биллом, но разрешил обвинению задать несколько вопросов по поводу документов, относящихся к этому делу. Из этих документов следовало, что личные Долги Каллена составляли не 11, а 16 миллионов долларов. Задолженность лишь одной компании, по словам Билла Дэвиса, достигла 46 миллионов долларов. Кроме того, утверждал он, Каллен использовал фонды корпорации для гарантий выплаты по другим займам, чем "увеличил задолженность корпорации на сумму, превышающую 150 миллионов долларов". Таким образом, заявил Толли Уилсон, складывается впечатление, что финансовые проблемы Каллена были связаны отнюдь не с "ничтожной частью" его состояния. Протоколы судебных заседаний достаточно убедительно показывали, что Присцилла задела его за живое. Уилсон подробно расспросил Манна о его встрече 2 августа с Калленом и Кеном Дэвисами, обратив внимание присяжных на то, что Билла Дэвиса умышленно не пригласили на это совещание. Манн показал, что до совещания Каллен встречался со своей приемной дочерью Ди Дэвис.