Князь мира - Сергей Клычков

- Мироныч, - откинула дверь Рысачиха, - ты что это тут столбом выставился? Кто тебя звал?

Никита Мироныч, по своему обычаю, ботнулся на пол и стукнул в него лбом, как на молитве.

- Прости, Христа ради, матушка барыня, без зова явился! Дела, матушка барыня, понудили… такие дела!

- Ну, ты с этими делами… не успела глаза раскрыть, а ты уж с делами… что они, дела-то твои, убегут?.. - недовольно проворчала Рысачиха, завязывая на халате шелковый пояс.

- Ждал, матушка барыня… когда вы проснетесь.

- Еще бы не легче: ввалился прямо в постелю. Ты последнее время тоже что-то лишнее начинаешь говорить… смотри у меня, Мироныч!

- Простите, матушка барыня… по простоте!.. По невиновности больше!

- Ладно… вставай… прощаю! Во-первых, где Аленка?..

- А эн она, сука, - сказал староста, подымаясь с полу и показывая рукой на окошко, - под самыми окнами у вас, стерва, на яблони удавилась…

- Что-о? - взвизгнула Рысачиха, подскочивши к окну и сразу от него отшатнувшись. - Да как она смела?..

- В жизни да смерти, говорится пословица, матушка барыня, один бог волен, - прошептал Никита Мироныч, перебирая шапку в неловких руках, которые ему всегда в присутствии барыни очень мешали.

- Ну, ты, пожалуйста, без этих пословиц! - оправилась барыня от испуга. - Прикажи немедленно снять и зарыть на Коровьем погосте… без отпеванья! Удавленников нельзя хоронить с молитвою по религии…

- Слушаю, матушка барыня, это точно, с веревкой на тот свет придешь, ни в ад, ни в рай не попадешь!..

- Вот что, Мироныч… кликни-ка Савишну… Вчера я малость велела ее попороть… небось глаза стыдно теперь показать старой дуре!

- Ох, матушка барыня, сколько раз я вам говорил да выговаривал, чтобы вы никого не пороли, меня не позвавши… хотя, конешное дело, порка не свадьба, и не зовете, так обида в этом небольшая!

- Ты что?.. Учить меня собираешься?! Да что ты, Мироныч? Савишну, говорю, позови!

- Нету, матушка барыня, Савишны больше!

- То есть как? - схватилась Рысачиха за ворот халата, из которого глядели на старосту белоснежные кружева и тонкой струйкой стекала с шеи барыни с маленьким крестиком сбоку золотая цепочка.

- Так, - собрал староста на лбу из морщинок гармошку, - запороли! Обрадовались егеря, что и ключница ввалилась в беду, и вместо трех палок… до последнего издыхания!.. Под палками и умерла, и язык вывалился на солому!

- Да я же сказала Хомке, что только три палки?.. - опустила барыня руки.

- Хомка до Марьи Савишны, матушка барыня, давно добирался! - стряхнул Никита Мироныч гармошку. - Говорит, клюшница у барыни первая наушница, это она, говорит, мешает мне высватать Аленку. Погоди, говорит, я заверну на голову хвост этой вороне!

- Мироныч, что же это такое? - присела барыня в кресло. - Не верится даже, чтобы из-за одной девки столько народу перемутилось! Позови Хомку, я ему покажу!

Никита Мироныч потупился опять в сапоги и не сразу барыне ответил.

- Да ты еще что? Позови, говорю, Хомку! Ключницу запорол… Да знает ли эта образина, что он со мной сделал? Кто у меня теперь будет рыжики разносолить, капусту шинковать и квасить?

- Да, была мастерица, - вздохнул Никита Мироныч, сам не понимая, с чего он в этот разговор так охрабрел перед барыней, - да теперь уж, как сами часто вы говорили, стала Савишна дура давишна!

- Сам дурак… Как ты смеешь?.. Позови немедленно Хомку! - вскочила барыня и замахнулась на старосту ручкой.

Никита Мироныч наклонил голову и не торопясь отвесил барыне поклон:

- Нету, матушка барыня… нету и Хомки!

- Что… о… о… о? Что ты еще говоришь?.. Да что ты, Мироныч, в уме?..

- В полном разуме, матушка барыня… Не хотел вам вываливать всего, без остачи, а то и в самом деле не поверили бы и, чего доброго, велели бы отпороть…

- Говори! - неистово закричала барыня.

- Слушаю, матушка барыня! Хомка, видите ли, как вышел после Савишны с конюшни, а ведь вы сами ему приказали выдавать на такой случай заливухи сколько захочет, вышел из конюшни и прямо к Буркану… разбудил его и давай над ним выхваляться: дескать, что, взял, кузнечьи мехи, что-о… выкусил?.. Не видать тебе Аленки как своего затылка… для меня у барыни устроили, дескать, даже смотрины… а тебя, хучь ты и Буркан, посадят на аркан, кузнечными гвоздями кормить будут… Ну, кузнец, конечное дело, слушал, слушал, а потом вышел, схватил дурака за заднюю ногу да и шарнул со всего размаха, раскачавши, об угол… Теперь у Хомки, лежит в съезжей, что голова, что творожная лепешка… родная мать не узнает!

- Буркан! - тяжело передохнула барыня во время рассказа старосты. -Словно чувствовала, что так будет! Связать! - опять закричала барыня. -Что мне теперь с этим народом делать без Хомки?.. Господи боже, да что же ж это такое?

- Связан, матушка барыня… связан… по рукам и ногам.. ужищами связан! Сам без поперечки в узлы руки просунул… вяжите, говорит, меня, православные, вяжите крепчее, не то такого еще натворю! Крепился, крепился, говорит, и на вот - не докрепился! Ну, да и у телеги, говорит, гуж лопает, не токмо что терпенье у человека!

- Связан?! Связан?! - обрадовалась Рысачиха. - Ужищами?.. Не вырвется?..

- Да что вы, матушка барыня?.. Такой тихий парень!.. Он и не думает рваться. Говорю, что сам дал связаться!..

- Заковать! Слышишь: заковать! Нагнать на ноги кольцо убийце!

- Слушаю, матушка барыня, слушаю, - поклонился Никита Мироныч, -говорится, годится опаска и в пост и в паску!..

- Ах, Мироныч, как только мне теперь сообразиться с этими… проклятыми… женихами?.. Да что же ж это такое?..

Староста затеребил заячью шапку, не предвидя ничего хорошего в таком расстройстве барыни, а Рысачиха упала в волнении в кресло и закрылась рукой… В это время как будто издалека сначала, так что можно было подумать, что просто от всего происшедшего в такую страшную ночь звон в уши ударил, а потом все слышнее, слышнее, как раз в это время затилинькали за окном веселые колокольцы: тинь-диль-линь-тень-длинь-тень-дон! Тинь-диль-линь-тень-длинь-тень-дон! Кто-то подъезжал к барской усадьбе, собаки в загоне враз залаяли, завыли на разные голоса, разобравши нехитрую музыку звонков князя Копыты, которые приходилось им слышать всегда перед охотой, Рысачиха просветлела лицом, приподымаясь понемногу и прислушиваясь, ахнула вдруг и подбежала к окну, а Никита Мироныч вытянулся на носочки, заглядывая через плечо барыни на дорогу, которая сначала путалась в голых ветках опавшего сада, а потом черной лентой убегала в поле уже наполовину со стаявшим снегом.

- Князь! - радостно передохнула Рысачиха. - Спаситель! Мой избавитель! Ах, какой, если б ты знал, страшный сон я сегодня видела ночью, Мироныч!

- Полноте, барыня… чего вам бояться… сторожа всю ночь вокруг дома ходят… да и сон-то сегодня толь до обеда!

- В самом деле… как раз ведь обед… как я с тобой заболталась… боже мой, а я еще не одета… беги… беги, принимай!

Рысачиха бросилась в спальню, а Никита Мироныч повернулся на каблуках, чуть не упавши, и побежал по коридору.

*****

Когда вышла Рысачиха, первый раз в жизни управившись с пышной срядой без девки, к именитому гостю в приемную, Никита Мироныч уже успел рассказать обо всем происшедшем за эту ночь, и князь стоял у окна, под которым висела Аленка; на застывшем лице его лежало как будто волненье, хотя князь был немного с рябинкой, и все, что у него творилось в душе, на лице было словно закрыто тонкой рогожкой.

- Здравствуйте… князь… как только я вам рада! - пропела Рысачиха, увидевши князя. - Ах, не смотрите… ради бога, не смотрите!.. Такая наглость… я никак в себя прийти не могу! - протянула барыня руку подходящему дрыгающей походкой князю Копыте.

Князь в самом деле напоминал с лица большую подкову, прибитую ради счастья к высокому входу… Был он непомерно высок и от такого высокого роста казался очень худым и тщедушным, хотя, может, таким на самом деле и не был… Грудь у него вгибалась в мундир, отчего получался всегда нарочито вежливый вид, как будто князь никак не разогнется в поклоне, и короткие руки с проступившими четко синими жилами были привешены с первого взгляда очень непрочно и казались совсем ненужными и лишними при таких длинных ногах. При всем этом князь дрыгал при малейшем движении правой коленкой, всем телом валясь на этот бок.

- Раиса Васильевна… ангел души моей! - приложился князь Копыто к оголенной Рысачихиной ручке немного пониже плеча. - Рад и я бесконечно!

- Мироныч, ступай! - стрельнула барыня в старосту бровью.

- Нет… нет, Раиса Васильевна… пусть Никита останется… на минуту… он тут мне рассказал обо всем довольно подробно, и я хочу вам, ангел, с места, так сказать, в карьер предложить одну… одну испытанную меру. - Голос у князя был очень приятный и рот полон зубов.

- Ах, князь, как я вам благодарна! - показала Рысачиха на кресла.

Князь, придерживая незаметно правую ногу и немного исказившись в лице, опустился против Рысачихи, а Никита Мироныч вытянулся на пороге палкой и уперся в резной потолок.