Делирий - Василий Головачёв

— Не понадобится, — проворчал Роман.

Гостиница оказалась маленькой, частной, экономкласса, и пряталась в глубине арки. Всего в ней насчитывалось около пятнадцати номеров. Называлась она «Невский Хостел» и располагалась буквально в двух минутах ходьбы до набережной Невы, Исаакиевского собора и Медного всадника.

Романа с Юной поселили всё-таки в двухместном номере.

Ылтыын расположился по соседству в одноместном.

После обеда они встретились у эскимоса.

— Не хочу тебя расстраивать, — начал издалека бывший разведчик, — но мне пришлось доложить Харитонычу о нашей стычке с гнидами АПГ.

— А то я сомневался, — буркнул Роман.

— Он назвал нас авантюристами. Кроме того, предлагает немедленно отправить дочку Варсонофия к отцу в Выборг. Мы тут рядом, так что могу это сделать в любой момент.

Роман оглянулся на дверь номера.

— Здесь она в безопасности. Гостиница охраняется?

— Конечно.

— Я имею в виду — нашими.

— Иначе нас не поселили бы.

— В таком случае мы уедем в Выборг после операции.

— Как скажешь, я только передаю слова Харитоныча.

— Он будет в Питере?

— В принципе, операция рассчитана ювелирно, главное действующее лицо — ты, спасибо Афоне.

Роман улыбнулся.

— Он в меня верит.

— Я тоже, но ты должен понять, что Ковчег впервые выходит на конкретную фигуру контролёра, на Поводыря, возможности которого гораздо выше возможностей наших сенсов. Вот почему мы готовимся подключить к тебе наш эгрегор. Долбануть Фурсенюка надо так, чтобы он не успел ни сбежать, ни понять, что происходит, ни отбиться от кодирования. Вот почему Харитоныч, скорее всего, приедет в Питер.

— Когда начало?

— Как только Фурсенюк заявится сюда. Завтра в Питере начинается Всемирный экологический Конгресс, он обязан быть непременно.

— Изменений в плане нет?

— Какие изменения тебе нужны и зачем? Общая установка — встретиться с Феллером, остальное пусть тебя не волнует. Готовься к поединку с Кочевником. Уверяю тебя,

подготовка к перехвату идёт серьёзная, в Питере сейчас много наших оперативников.

Роман помялся, раздумывая, задавать ли Ылтыыну вопрос: а если операция провалится, что тогда? — и решил не задавать.

— Идём обедать?

— Идите без меня, на носу пара важных встреч, да и светиться с вами мне ни к чему. Да, возьмика. — Ылтыын протянул Роману две телесного цвета кнопочки.

— Что это?

— НЭР.

— Переведи.

— Нанорация. Эту штуку — в ухо, на мембрану, будешь слышать всё, что скажут. Это — на губу, под нос, можно на горло. Я ношу здесь. — Он показал незаметный бугорок на шее. — Связь постоянная, вызываешь, кого надо, по условным кличкам. К примеру, я — Шаман, Харитоныч — Малх, начальник охраны — Вера, кстати, он и в самом деле — она, женщина.

— Та, что встретила меня в Президент-отеле?

— Нет, другая.

— Ладно, вечером поговорим о деталях. — Роман направился к двери, оглянулся со смущённым видом. — Странное ощущение. Я не впервые участвую в подобных операциях, если вспомнить Грецию, но не привык к их обсуждению. Слишком буднично всё происходит. В то время как мы выходим на контакт с пришельцами.

— Относись к ним как к умному врагу. Эта операция — всего лишь небольшой эпизод большой войны с «пастухами» человечества. Вот они готовят гораздо более значимую операцию — по сносу мира.

— Какому сносу? — не поверил Роман.

— Устроители мировой власти давно готовят Цивилизацию к контролируемому сносу путём точечного минирования планеты. В ближайшее время операция по сносу войдёт в завершающую стадию. Тебе Харитоныч не говорил, сколько в России людей, не помнящих прошлое?

— Пятьдесят. или сто тысяч.

— Это первый эшелон кодирантов. Есть и другой — в чиновничьих структурах. Разрушителям мира необходимы масштабные администраторы, которых они используют для своих целей. Ты уже сам был свидетелем новой волны экспериментов с кодирантами.

Роман вспомнил кавказца на джипе.

— А когда началась первая волна экспериментов? В начале девяностых, когда рухнул СССР?

— Ну, что ты, первая началась гораздо раньше, стоит только вспомнить резкие смены настроений у императоров и царей прошлых времён. В России показательно начало прошлого века, когда Поводырям удалось скинуть монархию. Я не историк, тебе нужен лектор позначительней. Когда мне впервые приводили примеры деятельности Поводырей, я долго не мог прийти в себя.

— Расскажи, — загорелся Роман, возвращаясь к столу.

— Да ты в принципе должен знать. Они постоянно используют технологию провокаций, нанося удары по своей же территории. Так был устроен Пирл-Харбор, Первая мировая война началась под предлогом «защиты Арийской империи» после убийства эрцгерцога Фердинанда. Для ввода войск в Афганистан и Ирак были атакованы башни Всемирного торгового центра в Нью-Йорке. Конфликт между Индией и Пакистаном поддерживается искусственно, их легко спровоцировать на обмен ядерными ударами. Равно как и Палестину с Израилем. А греет на этом руки. — США?

— Интеллектуальный центр Поводырей, расположенный в Штатах и стоящий за этими событиями. Я много лет работал в Штатах и на территории северных стран, знаю обо всём не от политиков. Что-нибудь слышал о доктрине «Барбаросса-3»?

— Нет, Олег Харитонович рассказывал только о второй «Барбароссе».

— Планируется ещё один мегатеракт на территории США или в Европе. Типа: «неуловимый» Бен Ладен украдёт ядерную бомбу и сбросит на Вашингтон или Брюссель. А может, и на Москву. Затем пойдет выявление баз террористов, и начнутся массовые региональные конфликты.

— Но ведь пострадают сами Штаты, Европа.

— А кому от этого будет плохо? У Ассоциации Поводырей нет понятия Родины, стыда или сострадания. Есть холодный расчёт и стремление достичь поставленной цели — мирового господства. Пусть над обломками цивилизации, которая превратится в послушное стадо. Все средства хороши, в том числе — удар по Штатам. Ради победы можно пожертвовать и ферзём, ты же знаешь.

Роман покачал головой, внезапно осознав масштаб противостояния, в котором ему предложили занять место одной из ключевых фигур.

— Это . страшно!

— Это, к сожалению, не фантазия воспалённого ума, не делирий, не писательская шизофрения, привыкай мыслить иными категориями. На наших глазах создаётся система, где честным, добрым, Умным и творчески мыслящим людям нет места! Единицам из миллионов будет позволено понимать, что происходит, и разрешено встроиться в систему. Но даже не по признаку богатства, о чём думают нынешние недалёкие олигархи. Деньги в грядущих событиях останутся абстракцией прошлых отношений. Всё, иди отдыхай, а то у тебя глаза как у кролика.

Роман слабо усмехнулся.

— Ты говоришь как профессиональный идеолог.

— Мне пятьдесят пять лет, и тридцать из них я прожил за границей под чужими именами. Был и учителем, и лектором, и даже вором.

— Шутишь?

— Для одной операции в Рейкьявике меня внедрили в банду, пришлось учиться воровать — так, по мелочи, бумажники, сумочки, мобильники. Хотя отец всегда учил меня не воровать по мелочам.

Роман фыркнул.

— Правильный был отец.

Ылтыын наметил свою обычную улыбку.

— Я пошутил. Горничную на этаже заметил?

— Нет.

— Красивая девчонка, обрати внимание.

— Горничным платят не за её внешние данные.

— Нередко и за это. Я имею в виду, что она — наш человек.

Мягко сыграл мелодию айком. Ылтыын взял трубку, сделал гостю ручкой, и Роман вышел.

— О чём вы говорили так долго? — спросила его в номере Юна, бросаясь на шею.

— О нашей свадьбе, — сказал он.

Лицо девушки омрачилось.

— Не надо так больше, ладно? Я понимаю, что у вас свои секреты и планы, и не посягаю на них, но насчёт свадеб и прочего больше не шути.

— Мы всё равно поженимся.

— Вот тогда и скажешь.

Вечером они пошли прогуляться по набережной Невы.

Роман сразу заметил молодого паренька на роликовых коньках, следовавшего за ними в отдалении, и понял, что их оберегает та самая оперативная команда, которая приехала в Питер для решения главной задачи. Волков-Шмелёв являлся главным исполнителем, и его надо было охранять до начала операции как ВИП-персону.

Юна не смотрела назад. Ей было достаточно того, что рядом находится любимый человек, что они свободны и пусть и короткое время, но имеют право порадоваться жизни.

Исаакий был закрыт. Впрочем, Роман не испытывал особой жажды любоваться на интерьеры христианского памятника девятнадцатого века, созданного архитектором Огюстом Монферраном. По его мнению, христианизация Руси, начавшаяся тысячу с лишним лет назад, была не благом, а хорошо рассчитанной теми же Поводырями диверсией, убившей тысячи русских волхвов и уничтожившей древнюю ведическую — даже не религию — культуру!

Посмотрели на потемневшую статую Петра «Великого», унизившего Русь-Россию мутной волной иностранного образа жизни, встряхнувшего страну так, что и триста лет спустя она не могла опомниться от нашествия «цивилизаторов».