Игрушки для императоров: лестница в небо - Сергей Кусков

– Какого… ты не подчинился приказу? – разорялась надо мной «Катюша».

Я поднял голову. Глаза бешеные, полные злобы и… Даже не знаю, как это сказать. Отвращения? Да, отвращения к себе. Она ненавидела себя, а срывала за это злость на мне. Нет ничего хуже понимать, что ты – говно. И я понял, что сильнее ее. Сильнее их всех. Да, они крутые, они убийцы, они способны на такое, что… Но я – над. Потому что я – человек.

– Что улыбаешься? Чего скалишься? – орала Катарина, и в ее голосе не было ничего человеческого.

А еще в нем отчетливо слышался страх. Я почувствовал его и начал подниматься – он придал мне силы.

– Ну, бей! Бей, паскуда! Ты же это хорошо умеешь делать! – заорал я на нее.

Она отступила.

– А лучше убей меня! Давай! Сразу! Что мелочиться? У тебя же это хорошо получается! Раз, бабах, и все! За здорово живешь! Ну, давай, что стоишь?!

Я пер на нее, она отступала, шаг за шагом.

– Да, протупил я! Поверху побежал! Только вот я ПОБЕЖАЛ, а вы все, падлы, сидели там, говно жевали!

И тут я сорвался, крича до хрипоты, так что все находящиеся в тоннеле, даже медики, вжали головы в плечи.

– Сволочи вы! Сволочи! Все вы! Вы не люди! Нелюди, звери! Звери! Не могут так люди, не должны так делать! А вы делаете! Шмары высокомерные! Звери вы! Звери! Звери! Звери!

Я бросился на нее, но был сбит с ног. Я особо и не сопротивлялся – начался приступ.

Меня скрутили все те же девчонки, оторвавшись от носилок, а кто-то из медиков сделал успокоительный укол из «моей» же аптечки.

Потом помню плохо. Но хорошо запомнил глаза тренеров. Они проходили мимо, вместе с носилками, и, в отличие от удивленных и испуганных, даже ошарашенных глаз девчонок, старательно отводили свои в сторону.

Катарину я так и не увидел, даже не помню, куда она делась. Останавливать и отмывать кровь мне помогала Августа, которая Норма. Она что-то говорила мне, непрерывно щебетала, рассказывала какую-то ерунду, я ее не слышал. Но ее тон, монотонное бурчание успокаивало, чего она в принципе и добивалась. Она была единственным человеком в их паскудном заведении, которого я смог бы перенести рядом с собой. Она же и отвезла меня домой, поставив в этой долгой скверной истории большую жирную точку.

Часть вторая

Кандидат

Интуиция дана женщине для того, чтобы угадывать у мужчины намерения, о которых он не догадывается.

Глава 8

Заговор

Крышка люка поехала вверх. Из-за нее тут же вырвались стоны и громкое сопение – звуки, не требующие двоякого осмысления. Заинтересованная, она вошла.

Хозяйка кабинета сидела на своем месте и расслабленно читала нечто, написанное на виртуальной планшетке, сверяя данные с показаниями большого рабочего визора, завихренного на столе. Ноги ее покоились на соседнем стуле, снятые сапоги стояли рядом. Она не ждала посторонних, и беседа будет приватной.

В противоположном конце кабинета во всю стену вихрился экран, показывающий довольно пикантную сцену, облагораживающую помещение эротическими звуками. Мужичок лет пятидесяти нелатинской внешности с залысиной на макушке и довольно дряблым телом со спущенными штанами драл сидящую на столе черноволосую девочку-куколку латинос лет тридцати, одетую только в расстегнутую блузку. Девочка сладко постанывала, но это было натуральное, не постановочное постанывание, что вкупе с низким качеством плоского изображения свидетельствовало о скрытой съемке.

– О, Ласточка прилетела! – подняла голову хозяйка кабинета. – Проходи, садись.

Шутница. Катарина скривилась.

Ей не нравились подобные шутки, хотя к прозвищу она давно уже относилась спокойно. Если забыть момент, когда его дали, оно довольно красивое и… приятное. По сравнению с некоторыми она счастливица. Но унижение, испытанное тогда, в детстве, живо до сих пор. Выражения «Ласточка прилетела» и «Ласточка улетела» для нее и сейчас звучат будто ножом по сердцу. Чем некоторые стервы нагло пользуются.

– Все развлекаешься? – усмехнулась она, кивая на визор и следуя приглашению. – Да, тяжело, когда муж где-то летает по полгода, тяжело. – Она делано сочувствующе вздохнула.

Мишель никак не отреагировала на выпад, лишь отстраненно заметив:

– Зато у меня муж есть!

Эта перепалка могла продолжаться сколько угодно, обе они считали себя равными в достаточной степени, чтобы открыто говорить на личные темы, колоть друг друга и не обижаться, но Катарина понимала, что она здесь не за этим, а потому промолчала.

Мишель намек поняла, развернулась и принялась надевать сапоги.

– Поздравляю, моя милая! Ты своего таки добилась! Грамотно сработано, не придерешься!

– Это случайность, – возразила вошедшая. – Подстроить ту ситуацию с девочкой, кем ты меня считаешь?

Хозяйка кабинета застегнула второй сапог и поднялась.

– Верю. Если бы ты подстроила то падение, я бы через час созвала совет и поставила вопрос о твоей ликвидации. Разумеется, ты не подстраивала его! Она сама упала, случайно! Но воспользовалась моментом ты умело, на все сто, этого не отнять.

Она кивнула, таким образом признавая профессионализм конкурентки. Катарина посерела, внутри ее заколотило от злости, хотя внешне это выразилось слабо.

– Спешу тебя обрадовать. Ты его профессионально отсюда вышвырнула – тебе его профессионально забирать назад. Делай что хочешь, придумывай что хочешь, но в ближайшие дни мальчишка должен стоять передо мной.

– Я не собираюсь больше заниматься им, – фыркнула вошедшая. – И вообще против того, чтобы брать его, неуравновешенного, безответственного, не подчиняющегося приказам. Без решения совета можешь забыть об этом, пальцем не шелохну.

Мишель назидательно покачала головой, как качают маленьким детям, выслушав их «не хочу кушать кашу».

– И все-таки тебе придется. Причем без решения совета, по собственной воле.

Она вальяжно откинулась в кресле, закидывая ногу за ногу, достала из ящика стола сигареты с зажигалкой и неспешно закурила. Катарина знала, Мишель гордилась своей зажигалкой. На ней стоял автограф самого Роберто Альенде, Сумасшедшего Роберто, лучшего музыканта эпохи, когда все они были маленькими и глупыми, визжали до упада на его концертах, а в каютах над кроватями вешали четырехмерные постеры, где тот подмигивал и перебирал струны гитары.

Тогда их группа, ведомая непоседой Леей, незаконно проникла после концерта в его гримерку за автографами. История почти криминальная, учитывая ранг Леи и способ проникновения. Сумасшедший Роберто не стал колотить понты, дал автограф всей шестерке. К сожалению, у Мишель ничего с собой не оказалось, на чем можно расписаться, и он оставил подпись на собственной зажигалке, которую тут же ей подарил. А та на следующий день выгравировала эту подпись у ювелира. Зажигалка не золотая, но половина Альфы отдаст за нее душу даже сейчас, спустя годы.

– Как ты думаешь, что это? – кивнула хозяйка кабинета на лысого со стонущей куколкой. Положение на экране изменилось: куколка сползла на пол, а лысенький активно тарабанил ее, пристроившись сзади. Глаза его закатывались от перманентного счастья, он был близок к развязке.

– Любительская съемка, – пожала плечами Катарина. – Судя по тому, что на ней неизвестные мне люди, а обстановка вокруг напоминает офис, ты опустилась до того, чтобы подглядывать за обывателями. Он, скорее всего, мелкий начальник, она – секретарша. Я всегда говорила, Мишель, это не доведет до добра! Может, ты договоришься с Диего и он разрешит тебе снимать мальчиков в свое отсутствие?

Мишель нервно затеребила в руках крутую зажигалку, гоняя ее между пальцами, но волну злости подавила.

– Это директор школы имени генерала Хуареса. Бывший директор. Действительно с секретаршей. Теперь уже тоже бывшей. Съемка сделана за сутки до происшествия, которое журналисты окрестили «школьным делом».

Катарина подобралась и превратилась в слух. Надо же, эта сучка ее удивила!

– Съемку вело ведомство Алисы. В пассивном режиме. То есть, грубо говоря, никак не вело. Иначе бы «школьного дела» не возникло. Там очень отчетливо в одном моменте видно, как этот человек уничтожает улики, заметая следы преступления тех, от кого получает деньги, подставляя Хуанито. А с другой камеры, если покопаться, можно увидеть, как деньги дает он сам. Офицеру департамента. Золотом. Интересное кино?

Катарина кивнула, более подробно вглядываясь в происходящее действо. Мужик задрал голову к потолку и тихо-тихо завыл, закатывая глаза. Все, апофеоз. Но девчонку при этом он до пика не довел. Слабак!

– Я копалась в деле Шимановского и случайно обнаружила ссылку на камеры. Меня заинтересовало, почему ДБ решило устанавливать камеры в школах? И почему к этому делу не подключена Бестия, если все-таки установили? Этим шагом ведь можно было решить множество проблем, не раздувая конфликт до планетарного масштаба, как сейчас. Выяснилось, что камеры стоят только в одном проблемном заведении, и Аделия тут ни при чем.