Гражданская война. Генеральная репетиция демократии - Алексей Щербаков

А по селам сидели так называемые повстанческие комитеты, которые отслеживали ситуацию. В случае удачного стечения обстоятельств, подходил с отрядом батька, а местные мужички вынимали из схронов винтовки и садились на коней — так что силы Махно увеличивались в несколько раз. А потом, нанеся удар, мужички расходились по домам, а батька быстро уходил в степь.

Воевать с таким войском можно лишь одним методом — путем тотального уничтожения населения. Но тогда немцы на это не шли. Не из гуманизма. Если всех перебить, то кто тогда будет им поставлять продовольствие?

Отступление. Пулеметная тачанка, все четыре колеса

И врагу поныне снится лес свинцовый, лес густой.

Боевая колесница, пулеметчик молодой.

Именно Махно приписывают изобретение такого великого оружия Гражданской войны, как тачанка. Казалось, бы — что тут такого хитрого: поставить пулемет на гужевой транспорт? Но не все так просто. Дело в том, что пулемет Максима имеет одну особенность — он не выносит тряски. Сочленение между станком и стволом расшатывается, и пулемет начинает «бить в молоко».

Русские, как и украинские, крестьяне ездили на неподрессоренных тарантасах. На них при быстрой езде трясло, и пулемет приходилось разбирать (то есть отделять ствол от станка). При вступлении в бой сборка пулемета — это потерянные минуты, которые могли стать решающими.

Но по соседству с Махно жили немецкие колонисты, которые ездили на подрессоренных бричках. Колонисты, кстати, поддерживали нагрянувших соотечественников — не из национальной солидарности, а из любви к порядку. Им ведь и при царе жилось неплохо. Причем не просто пассивно поддерживали, а создавали боевые отряды, которые дрались гораздо лучше гайдамаков. Впоследствии они так же поддерживали белогвардейцев.

Махно воевал в том числе и с колонистами, так что изъятые в процессе классовой борьбы подрессоренные брички у него имелись. И вот тут его (или кого-то из его товарищей) и осенило…

Результат получился ошеломляющий. Собственно, именно тачанки и были главным аргументом махновцев. Десятки стремительных тачанок, внезапно появляющихся перед противником и открывающих шквальный огонь — средств против такой беды у немцев просто не имелось.

Впоследствии эту идею перенял и успешно довел до совершенства красный комбриг С. М. Буденный. А вот белые почему-то так тачанки и не восприняли…

Повторюсь, Махно был не один, а просто самый известный. На правом берегу Днепра гулял атаман Н. А. Григорьев, идеология у которого сводилась к вульгарному украинскому национализму («Бей жидов, спасай Украину»). Левые эсеры создали мощный повстанческий отряд под командованием атамана Зеленого (Д. И. Терпило). Гуляли по Украине и многие иные. Кто-то назывался анархистом, кто-то — большевиком, а большинство не называли себя никак.

Но немцам было от этого не легче. По сути, их проект провалился. Что-то они, конечно, сумели вывезти, но это им не особо помогло.

Более того: в чем был главный ужас союзников при мысли о выходе России из войны? В том, что после этого немецкие войска на Западном фронте за счет частей, снятых в Восточного, удвоятся. А из-за атаманщины немцам приходилось держать в России фактически те же самые силы, что и во время активных боевых действий. Они смогли вывести только три дивизии, причем те, кого вывели, оказались совершенно небоеспособными, поскольку под влиянием украинских реалий разложились до последней степени. То есть кругом у них был провал.

Так что выиграли немцы и австрийцы в результате захвата Украины или потеряли — вопрос спорный. Накормить своих жителей украинским хлебом и салом им не удалось. Зато около 200 тысяч военнослужащих болтались в украинских степях, вместо того чтобы сражаться на Западном фронте.

Это позволяет историкам выдвигать весьма оригинальные версии. К примеру, видный специалист по истории петлюровщины В. Савченко предполагает, что Скоропадский был… глубоко законспирированным агентом Антанты. Основанием является прежде всего то, что гетман состоял в масонской ложе, традиционно ориентировавшейся на Францию. Мысль интересная, хотя все-таки, скорее всего, Скоропадский был просто совершенно беспринципным политиком, который преследовал собственные «классовые интересы». Крупный помещик хотел обеспечить порядок и возвращение своей собственности — а на остальное ему было наплевать.

В самой Германии, как и в Австро-Венгрии, дела шли тоже очень скверно. На фронтах дело обстояло неплохо — в чисто военном отношении немецкая армия была еще очень сильна, да и до Парижа от линии фронта все еще было несравнимо ближе, нежели до Берлина. Но население этих стран уже дошло до ручки. Попытка использовать Украину как продовольственную базу провалилась в результате атаманщины. В Германии и Австро-Венгрии начинался голод, а вместе с ним — требования прекратить войну как угодно и на каких угодно условиях. Что-то знакомое, не правда ли?

В конце октября 1918 года в Австро-Венгрии началась революция — и империя посыпалась. 28 октября были провозглашены акты о независимости и государственности Чехословакии, государства словенцев, хорватов и сербов (Югославия), Польши.

3 ноября Австро-Венгрия капитулировала. Впрочем, ее армию как боевую силу союзники всерьез давно уже не воспринимали…

4 ноября 1918 года дошла очередь до Германии. Там тоже произошла революция. Всё пошло по знакомому сценарию. Образовались солдатские комитеты, солдатики стали шататься с красными знаменами, офицеров послали куда подальше…

Что уж говорить об Украине, где явного врага не было, зато имелись разнообразные партизаны. Хваленая немецкая армия рухнула за неделю. В Киеве и его окрестностях еще сохранялось какое-то подобие дисциплины и организованности, но в остальных местах все полетело к чертям.

Генерал Деникин пишет, что он видел, как плакали надменные прусские офицеры, глядя на то, как рушится их армия. Кстати, некоторые из них пошли служить в Добровольческую армию. А солдаты рядами и колоннами двинули нах фатерланд. По пути у них покупали, обменивали и просто отнимали оружие и снаряжение — так что к многочисленным образцам оружия, гулявшего по стране, добавились еще и винтовки Маузера.

Их разоружали все, кому не лень.

«Сильное впечатление производило зрелище, как гайдамаки срывали погоны у австрийских офицеров. Гордые оккупаторы, союзники-державы, едва не победившей всю Европу, склонялись перед толпой полупьяных украинских стрелков, представлявших совершенный нуль в военном отношении. Так повернулась к ним судьба… Тихо и незаметно вышли из города австрийские части, после своего позора не показывавшиеся больше на улицах».

(Г. Игренев, очевидец)

Друг кайзера Вильгельма

После самоубийства генерала Каледина на Дону пришел к власти уже знакомый нам генерал Краснов. Как и Скоропадский, тоже свитский генерал. Завсегдатай светских салонов и неплохой писатель. Новый атаман и не скрывал своих прогерманских настроений. В письме кайзеру Вильгельму он пишет:

«…Тесный договор сулит взаимные выгоды, и дружба, спаянная кровью, пролитой на общих полях сражений воинственными народами германцев и казаков, станет могучей силой для борьбы со всеми нашими врагами».

То есть о России речь тут не идет в принципе. Краснов потянул на донскую самостийность под покровительством Германии. Заодно он попросил друга кайзера помочь ему прихватить немного земли — Царицын (Волгоград), и кое-что еще в нынешней Воронежской области.

Немцы с пониманием отнеслись к просьбам атамана и подкидывали ему оружие и снаряжение. И тут сложилась забавная коллизия. Дело в том, что Краснов делился поставляемыми ему военными товарами с Добровольческой армией — а деникинцы считали себя находящимися в состоянии войны с немцами. То есть, по сути, Добровольческая армия получала снаряжение от врага. Немцы о таком деле прекрасно знали, но это их не особо волновало.

Деникинцы называли донцов «немецкими проститутками». На что Краснов отвечал: «Если я немецкая проститутка, то Добровольческая армия — это "кот"[79], живущий за ее счет».

В свою очередь, казаки не оставались в долгу, называя деникинцев «странствующими музыкантами» — потому что до некоторого времени они не контролировали никакой земли, кроме той, на которой в данный момент находились.

Я очень смеялся, когда прочел в Интернете, что генерал Краснов является великим военным теоретиком. Это ж надо до такого договориться! Генерал, который не имел ни одного серьезного военного успеха, писал теоретические книги по стратегии. Как это сказано у Марка Твена: «Кто пишет толстые книги по финансовым вопросам? У кого никогда не было гроша за душой. Кто громче всех кричит о вреде пьянства? Тот, кто протрезвляется только в гробу».