Долгая помолвка - Себастьян Жапризо

Прошло первое лето, за ним второе. Матильде кажется, что она решилась учиться плавать на второе лето. Манеш сделал гибкие поплавки, чтобы удобнее обхватить ее лодыжки. С уцепившейся за его плечи Матильдой он пошел в воду. Матильда не помнит, хлебнула ли она тогда воды. Помнит только, что испытала такую радость и гордость за себя, какой прежде никогда не испытывала. Она научилась держаться на воде, плавать с помощью одних только рук, переворачиваться на спину и снова плыть.

Да, это случилось на второе лето с Манешем, в 1911 году, когда была такая страшная жара. В то время когда она плавает, Гюстав Гарригу, по прозвищу Франт, в сопровождении своего верного механика Си-Су выигрывает тур де Франс. У Матильды еще не набухли сиси, у нее даже купальника нет. В первый раз она купается в одних трусишках, не прикрывая груди. На ней белые хлопчатобумажные трусики с отверстием, чтобы она могла пописать. Ее можно принять за наяду. Но на следующий день, поскольку нужно сто семь лет ждать, пока трусики высохнут, она отправляется в воду совсем голой. Голым купается и Манеш, не обращая внимания на то, как его штучка болтается рядом с ней.

Чтобы добраться до территории Буки, Манешу приходится нести ее, держа под коленками, а Матильда обнимает его за шею. Где можно, они пользуются коляской, а дальше, шагая через заросли и раздвигая ветки рукой, Манеш несет Матильду к озеру и как можно удобнее устраивает на песке. Затем отправляется за коляской. Ее надо пристроить так, чтобы никто не обнаружил, иначе поднимется шум, который услышат от Ланд до Аркашона. После того как Матильда, искупавшись, высушит волосы, цирк повторяется в обратном направлении.

Как-то вечером, целуя Матильду в шею, Мама ощущает соль на губах. Лизнув плечо дочери, она в ужасе восклицает: «Ты упала в океан?» Матильда никогда не лжет, она отвечает: «Не в океан, там уж очень высокие волны, а в озеро Оссегор. Хотела покончить с собой, но Манеш Этчевери спас меня. Для того чтобы я никогда не утонула, он научил меня плавать».

Напуганный не меньше Мамы, Матье Донней решает посмотреть, как плавает его дочь. В результате ей покупают приличный купальник и Манешу тоже — с синими полосами и бретельками, с изображением герба на груди, на котором написано: «Paris fluctuat nec mergitur». Когда Манеш просит ее перевести, она, уже учившая латынь, отвечает, что это неинтересно, и с помощью зубов и ногтей сдирает герб. От герба остается след, и Манеш недовольно ворчит, что купальник выглядит поношенным.

Латынь. После каникул Матильда продолжает заниматься у монашек Ордена Страждущих. Это так близко от дома, что она вполне может добраться, как взрослая, на своей коляске. Но Матье Донней, родившийся в бедной семье кузнеца из Бушэна, что на севере, и купивший «на собственные средства» особняк на улице Лафонтена, из гордости настаивает, чтобы ее отвозил и привозил шофер по прозвищу Торопыга, настоящего его имени она так и не запомнила. Она хорошо успевает по французскому, истории, естествознанию и арифметике. В классе ее место в последнем ряду прохода за партой для двоих. Сестры-монашки очень милые, девочки — терпимы, она наблюдает за ними на переменках. Бывает невыносимо, когда появляется новенькая и хочет выказать свою доброту: «Давай я тебя отвезу?», «Хочешь, я подам тебе мяч?» и прочее, и прочее.

После вторичного обследования в Цюрихе в 1912 году Матильда решает поселиться в Кап-Бретоне с Сильвеном и Бенедиктой, Пуа-Шишем и уже Уной, Дуэ и Терцией. Три часа в день она занимается на вилле «Поэма» с двумя учителями. Один из них — бывший семинарист, потерявший веру, мсье Огюст дю Тейль, другая — учительница на пенсии, выпускница Воинственной свободной школы в Эльзас-Лотарингии, готовая драться на ножах с теми, кто защищает красных, старается не показывать зубы, когда улыбается. Ее зовут мадемуазель Клеманс — ничего общего ни с красоткой, ни с сестрой, которая появится позже. В качестве вознаграждения она просит, чтобы после ее смерти каждый год в память о ней ставили свечу. Когда это время настанет, Матильда и Бенедикта будут свято исполнять данное ей обещание.

В начале лета 1912 года Манеш сдает экзамены за среднюю школу. Теперь он каждый день выходит с отцом в море на рыбную ловлю, потому что семья Этчевери небогата, а лекарства для матери стоят дорого. Но, едва вернувшись в порт, он бегом летит на виллу, чтобы «прогулять» Матильду. И снова они оказываются на своем любимом пляже на озере, среди мимоз, близ хижины Буки, который позволил им пользоваться своей лодкой. Орудуя шестом, Манеш увозит ее в путешествие до канала. Она сидит сзади, либо на скамейке, либо на дне лодки, держась руками за борта.

Осенью и зимой они видятся лишь в те дни, когда океан бушует и невозможно отправиться на рыбную ловлю. Иногда, посадив Матильду на двуколку отца, запряженную ослицей Катапультой, Манеш отвозит ее к Этчевери. Отец — ворчун, но славный человек, мать — нежная, маленькая женщина, у нее порок сердца. Они разводят кроликов, кур и уток. Бретонский спаниель Манеша — Кики, белошерстный с рыжими пятнами, куда умнее и резвее Пуа-Шиша. Кошек же Матильда считает хуже своих, хотя они красивой черно-серой масти, но тут сказывается ее предвзятость.

На обрывке каната Манеш учит Матильду делать различные морские узлы — бочковый, беседочный, рифовый, рыбацкий. В свою очередь она учит его карточным играм, в которые ее научил играть Сильвен, — «Ряжку», «Тряпку», «Красного пса», «Бинокль» и особо «Скопу» — последняя игра им нравится больше всего: если имеешь определенную карту, то она стоит столько же, сколько все открытые карты противника, ты берешь весь кон с криком «Скопа!» и кладешь рядом большой каштан, который служит фишкой. Проиграв, Манеш говорит: «Глупая игра для макаронников», а если выигрывает: «В этой игре надо быстро считать».

Еще через год — в 1913 году, — они находят по дороге к озеру усталую черепаху, пустившуюся, по всей видимости, в паломничество в Сен-Жак-де-Кампостель, и, вероятно, потому, что сиси Матильды наливаются, как яблоки, и у нее начинаются «делишки», они усыновляют ее и дают имя Скопа. Но то ли они ее перекормили, то ли она оказалась набожнее мадемуазель Клеманс, только, накопив силенок, черепаха снова отправляется в путь.

Матильда отваживается нырять и в великом, грозном, громогласном, покрытом снежной пеной и бриллиантовыми брызгами океане. При этом она так крепко держится за шею Манеша, что чуть не душит его, и кричит от страха и удовольствия. Волна подкидывает ее вверх, бросает вниз, ей кажется, что она тонет, ей больно, но всегда хочется повторить.

Когда после купания Манеш на спине несет Матильду наверх, в дюны, ему приходится останавливаться, чтобы передохнуть. Он укладывает ее на песок. Именно там, во время одной такой вынужденной остановки, летом 1914 года, за несколько дней до начала войны, Матильда, целуя Манеша в щеку в знак благодарности, внезапно обнаруживает на своих губах его губы и, не без вмешательства дьявола, целует их. Ей это так нравится, что она не может понять, как могла так долго пренебрегать таким удовольствием. А он, Господи помилуй, стоит весь красный до ушей, но она чувствует, что это новое в их отношениях ему по душе.