Кошка Белого Графа - Калинина Кира Владимировна

Вопросы, одни вопросы.

И главный из всех: сообщать графу или нет?

В имение Соллен-хуз, где отбывал ссылку опальный канц- лер, Рауд приехал как раз к обеду. А обеды у герцога Варди Соллена всегда были знатные. Сказывалась голодная юность.

Сам герцог бедняцкого прошлого не скрывал и посмеивался над своей страстью к еде, без счета уплетая сладкие пироги, наваристые супы, жареное мясо всех видов с жирными соусами и обильным гарнирами, десерты из манной крупы, сливок и меда.

При этом лет до шестидесяти он оставался поджарым, быстрым и острым, как стилет. Рауд еще застал его таким. Потом герцог как-то разом вошел в тело, но толстяком не стал, а лицо его, как и прежде, напоминало профиль хищной птицы.

За столом в кругу герцогской семьи о делах, само собой, не говорили; хозяйка дома настояла, чтобы Рауд отведал каждого блюда. Затем его, сытого до дурноты, проводили в небольшую светлую комнату с видом на можжевеловую аллею. Зелень хвои приятно оживляла унылую белизну уснувшего до весны сада.

Камердинер с длинным лицом и не менее длинными седыми бакенбардами разлил глинтвейн и тихо скрылся за потайной дверцей, неотличимой от дубовых панелей на стене. По комнате поплыл сладко-пряный летний аромат.

– Как я понимаю, – произнес Соллен, глядя на Рауда поверх бокала темно-серыми, типично ригонским глазами, – писем вы не нашли.

Три недели назад в этой самой комнате они обсуждали донесение из Вайнора, где у канцлера был очень способный агент, а у того, в свою очередь, имелись хорошо прикормленные осведомители во дворце короля Бертольда. От них и стало известно о письмах принца Фьюго к принцессе Камелии, которые та якобы вознамерилась взять с собой в Ри- гонию.

Рауд усомнился в достоверности сведений: неосмотрительно везти любовную переписку ко двору будущего мужа. Однако канцлер своему агенту верил. «Влюбленная женщина редко бывает разумна», – заключил он.

Но если так, если эти свидетельства обреченной любви принцессе настолько дороги, возможно ли, чтобы за все время пути она ни разу не взяла в руки ни одного письма?

Может, кавалер Джеруч послан вернуть их и уничтожить или держать при себе, играя на чувствах девушки?..

Секретарем Камелии должен был стать двоюродный племянник герцога Клогг-Скраппа. Почти вся свита принцессы, включая капитана гвардейцев – его люди. И если Клогг-Скрапп согласился заменить своего протеже эмиссаром короля Альгредо…

– Это пахнет сговором и предательством.

Повисло тяжелое молчание.

Канцлер Соллен полагал, что пылкие послания Фьюго писались по указке его отца, дабы удерживать Камелию на крючке, и Рауд готов был с ним согласиться. Но где они, эти послания? Возможно ли, что кавалер Джеруч и впрямь служил голосом принца, как считала Кошка?

Обдумывая эту смелую, но вряд ли правдоподобную идею, Рауд пришел к интересному и, пожалуй, еще более безумному предположению.

– Скажите, Варди, у вас не найдется портрета Фьюго? Не помню, чтобы он появлялся в газетах.

У герцога расширились глаза:

– Не может быть!..

Несколько мгновений он глядел прямо перед собой, переваривая в голове догадку Рауда, потом сделался мрачен, как зимняя туча.

– Если вы правы, все обстоит еще хуже, чем я думал. Говорил же ему, предупреждал… – Соллен давно приучил себя, критикуя короля, не называть ни имени, ни титула и Рауду советовал держаться того же правила. – В политике сохранить баланс важнее, чем получить превосходство. Даже Вайнор не станет молча смотреть, как он ставит себя на одну доску с богами. Выше богов! Две силы – хорошо, пускай. Но тремя не владеет даже Двуликий.

Герцог покачал головой.

– Если наши соседи так напуганы, что забыли свою вековую вражду, если Бертольд и Альгредо готовы рискнуть собственными детьми, чтобы доискаться до правды… Это значит, дело пахнет войной!

«Это значит, – возразил Рауд про себя, – что письма мне не понадобятся». Бертольд кидает Альрику приманку. Соблазн, перед которым тот не сможет устоять. Надо только выяснить, знают ли сами Камелия и Фьюго, что она – приманка, а он… разменная монета?

Глинтвейн допили в молчании.

– Что нового в столице? – спросил Рауд.

– В столице – снега. До недавнего времени ему удавалось поддерживать приемлемую погоду хотя бы в границах города. Но когда он попытался расчистить железную дорогу для ее высочества, все пошло в разнос. Дворники и маги не справляются, пришлось задействовать армию. Даже лейб-гвардейцы взялись за лопаты. Отпрыски знатных семейств!

Герцог хмуро усмехнулся.

– В последние пару дней снегопады стали слабее, зато мороз только крепчает. За неделю в городе замерзло больше людей, чем за всю прошлую зиму.

Рауд опустил взгляд, рассматривая жидкость на дне бокала – красную, как кровь, и сладкую, как обман. В отличие от отца, Варди Соллен не попрекал его отданным даром. Он просто излагал факты.

В этот момент за окном раздался негромкий скрежет, сопровождаемый полязгиванием. По аллее на широких каучуковых колесах ехал механизм, похожий на краба с клешнями. У него была треугольная, низко посаженная морда и длинный изогнутый хвост, поднятый вверх, как у скорпиона. Морда зарывалась в слежавшийся снег, клешни споро подгребали его под брюхо, а хвост, будто брандспойт воду, выбрасывал в воздух измельченную снежную массу, которая веером летела за можжевеловые кусты.

– Это что за чудо? – спросил Рауд.

– Самодвижущийся магический уборщик снега, – глаза канцлера повеселели. – Придуман двумя молодыми магами-инженерами из ведомства магического обеспечения и представлен на заседании Королевского Собрания. Сначала все пришли в восторг, но он разнес изобретение в пух и прах. Инженеров уволили в тот же день. Бедняги так и не поняли за что.

– За то, что поставили под сомнение его власть над стихией зимы? – усмехнулся Рауд. – Даже не подозревая, что эта власть теперь принадлежит ему, а не мне.

– Подозревать-то они много что подозревают, и не они одни. Разговоры при дворе ходят разные… Кстати, вам пора завести собственных агентов. Это, знаете, весьма небесполезно.

– Я уже начал, – ответил Рауд.

Вряд ли даже герцог Соллен мог похвастаться оборотнем у себя на службе.

Правда, выходить на связь Кошка не спешила. Рауд надеялся, что с ней не случилось беды. Он все больше укреплялся в мысли, что эта девушка в кукольном наряде не авантюристка с мешком темных тайн, не расчетливая наемница, тем более не фантум с преступными наклонностями, а жертва обстоятельств, которая в самом деле нуждается в помощи. Но на кону стояло слишком многое. И для самой Карин лучше, если Альрик не свяжет ее напрямую с Белым Графом…

– Есть еще одна новость. Папаше Болли пожаловано дворянство, – герцог произнес это так, словно боялся задеть гостя.

Рауд дернул краем рта.

– Неудивительно, учитывая, что его дочь получит титул. К тому же он поставщик королевского двора.

Папаша – уважительно-свойское обращение, принятое в среде лавочников. В устах придворных вельмож это была издевка. Как только не величали Болли изощрявшиеся в остроумии аристократы: надворный торгаш, папаша сводник, тронный прихлебатель, мордатый проныра, подхалим из слободки, винный угодник, альковный шептун…

– Погодите, это еще не все, – сказал герцог. – Болли произведен в тайные советники, и вы наверняка увидите его на заседании Собрания.

Болли в Королевском Собрании? Рауд своим ушам не поверил. Выскочка и рвач, готовый рассыпаться мелким бесом, лишь бы потуже набить мошну? Да он никогда носа в политику не совал! Всей своей повадкой показывал, что не его мелкого умишки это дело…

Рауд и герцог Соллен посмотрели друг на друга, и, кажется, обоим пришла в голову одна и та же мысль.

Кто, собственно, подталкивает короля ко всем безрассудным делам последнего времени?

Альрик всегда был тщеславным мальчишкой, но у него хватало разумения отличать хорошие советы от дурных. До тех пор, пока не появился Болли, вхожий в его личные покои в любое время дня и ночи.