Испанский вояж - Наталья Сафронова

Внутренний двор Алькасара был вымощен крупными плитами, источавшими в вечерний воздух дневное тепло. Во дворе проходила смена дневного и ночного караула. Сменившись утром, начальник стражи Диего Гарсиа вечером опять заступал в наряд по личному распоряжению короля. Он принял командование над удвоенным составом охраны, проверил готовность, провел смену караулов и поднялся в приемную короля для получения инструкций.

Через некоторое время во дворец стали съезжаться приглашенные к королю знатные вельможи с пажами, слугами и оруженосцами, они заполняли патио все больше, и когда прибыл архиепископ Севильский, его приветствовали криками, как главнокомандующего на параде. Его преосвященство провел смотр своим силам и остался доволен: деньгами, знатностью и… оружием, которым были изрядно оснащены его сторонники. Они смогут говорить с королем не просительным, а требовательным тоном.

Из окна зала приемов король с удовлетворением отметил, что сбор сил противника идет полным ходом. И тут услышал осторожное покашливание вошедшего, как всегда, бесшумно Родригеса. Король обернулся от окна.

— Сеньор д’Инестроза и другие приглашенные ждут в приемной.

— Скажи Гарсии, чтобы начинал, и открой двери в приемную.

Родригес с поклоном отступил. Король принял самый надменный вид и придвинул поближе к себе тяжелую деревянную шкатулку.

Через раскрытые двери его величество внимательно наблюдал за четкой работой начальника его личной стражи, который вместе со своими людьми быстро и безоговорочно проводил обыск собравшихся в приемной. А за окном в это же время, судя по звукам, стража заполняла патио и, разделив его на квадраты, обезоруживала слуг, пажей и оруженосцев. Минут через десять Гарсиа подошел к королю со словами:

— Мы закончили, Ваше величество.

Король сделал одобряющий жест и распорядился:

— Пусть войдут.

Зал заполнился притихшими гостями. Впереди выступал, истинно как пастырь перед своим стадом, архиепископ, которого стража лишила кинжала, спрятанного под сутаной. Он поклонился королю, воздел руки с четками к небу и хотел заговорить. Но король не дал ему произнести и первого слова.

— Я пригласил вас всех сюда, чтобы объявить о том, что убийца вашего родственника и моего верного подданного Мигеля д’Инестроза мне известен. Я — король, и отвечаю за свои поступки только перед Богом, но дорожу словом, данным мною моим подданным, и защищаю их, как любящий отец своих детей, даже когда эти дети беспечны и непокорны. Я обещал вам голову убийцы и готов сдержать мое слово — она здесь, — и его величество торжественно возложил руку на ларец, стоящий перед ним.

На лицах стоящих перед ним замелькали торжествующие улыбки, гости стали переглядываться между собой. Только дон Ортега стоял, полный мрачных предчувствий.

— Но кого я сегодня вижу перед собой? Скорбящую семью, святого отца, внушающего своим детям покорность Божьей и королевской воле, смиренных просителей справедливости? Нет, я вижу вас, которые решили показать своему королю силу, которые пришли не просить, а требовать, — Педро сделал знак, и ожидающая его стража внесла в зал стол, на котором лежали изъятые при обыске кинжалы, стилеты и шпаги. — Зачем вы пришли в мой дом, вооруженные до зубов, зачем привели с собой толпу вооруженных слуг? — Король сделал жест в сторону окна, выходящего во двор. — Зачем, ваше преосвященство, вы вызвали из Мадрида так много родни, зачем дон Ортега уже неделю сидит в Севилье, хотя его долг повелевает ему безотлучно находиться в столице? Могу ли я после того, что вижу сейчас своими глазами, рассчитывать на ваше благоразумие и защиту интересов государства? Нет, вы знатные и богатые, но не надежные подданные. Интересы вашей семьи важнее для вас долга и присяги своему королю. — Голос короля гремел, глаза сверкали, невольно сгрудившиеся в центре зала люди трепетали от страха. — Выполнив свое обещание перед вами, я не могу положиться на ваше благоразумие, которого нет, и доверить вам тайну, которая может принести на нашу землю войну и разорение. Поэтому я передаю вам сегодня ларец с головой убийцы Мигеля и беру с вас священную клятву, что без моего разрешения вы не откроете его, дабы не нанести вреда своему королю и королевству. Пусть каждый из вас поклянется мне сейчас на кресте в присутствии его высокопреосвященства, который, надеюсь, соблюдает свой пастырский долг лучше, чем гражданский.

Тотчас Родригес внес крест на высокой подставке, и каждый из присутствующих под тяжелым взглядом короля произнес слова клятвы и поцеловал крест. После этого король лично отдал ларец архиепископу и, показав замок, сказал:

— Замок должен быть открыт только этим ключом, когда я вам его передам, — и с этими словами он прикрепил ключ к своему поясу. — А теперь выслушайте мою волю о том, как вам послужить трону. — Король сделал знак, и Родригес начал зачитывать список назначений.

Архиепископ Севильский отправлялся в Гранаду для борьбы за чистоту веры там, где, по мнению папы и короля, процветали язычники и влияние ислама было еще сильно. Дону Ортега предстояло уехать на северные рубежи для строительства укрепительных сооружений. Такая же участь фактической ссылки постигла и остальных. Помимо этого, король предложил семье взять на себя оплату отделки комнат в новом строящемся дворце и не получил отказа. После этого, так и не дав сказать слова никому из собравшихся, Педро жестом дал понять, что разговор окончен, и удалился в свои покои.

Бывшие бунтовщики, а ныне изгнанники в молчании покидали дворец, окликали слуг и выезжали за ворота. У архиепископа в карете в ногах стоял королевский ларец. Его преосвященство с досады пнул его ногой.

— Чья бы голова там ни была, она обошлась мне слишком дорого. Не стоил красавчик Мигель таких жертв. Пустой был мальчишка, и ничего не потеряла бы семья с его гибелью. А вот сейчас! — д’Инестроза застонал, как от зубной боли: всех выслал король, всем нашел место гиблое, далекое от себя и от других изгнанников. Сумел-таки нанести удар по непокорным! И его преосвященство зашептал слова молитвы, надеясь на просветление и помощь свыше, так как на земле ему надеяться было не на что. Игра была проиграна.

Чем ближе был день отъезда, тем раньше хотелось встать утром, чтобы продлить свидание с морем, сделать каждый час длиннее. Накануне отлета мы встретили восход солнца на плотной темно-серой кромке, отделяющей морскую зыбь от зыби песчаной. Свежие, выросшие за ночь в прибое ракушки манили прогуляться вдоль берега, чтобы наконец найти ту, самую красивую, которая и станет лучшим сувениром этого лета. Незаметно разгулялся день, и пора было поспешить к концу завтрака и завершить какие-то дела. Меня занимала проблема не купленных сувениров.