Елизавета в Мире Теней (СИ) - София Карамазова

- Сестра, я теперь буду жить вечно, и моя болезнь навсегда отступила, а ты теперь моя королева - с этими словами я склонилась перед ней в шутливом реверансе и, выпрямившись, счастливо рассмеялась.

- Урсула, я бесконечно рада этому, для меня огромное счастье видеть тебя такой счастливой, но как же наши родители, друзья и Арман - она снова горько зарыдала, положив голову мне на плечо, но я зло оттолкнула её.

- Верона, перестань рыдать, неужели тебе не нравится этот дворец, почёт, который нас здесь окружает? Теперь, когда я так счастлива, ты грустишь, не желая порадоваться вместе со мной. К тому же ты поможешь всем этим замечательным людям, которые встретили тебя такой любовью.

- Нет, это не так, за тебя я бесконечно рада, но я не хочу выходить за незнакомца, а Госпожа Ведьма, кажется, невзлюбила меня с первого взгляда. Мне страшно здесь и до твоего прихода хотелось просто выть от одиночества.

- Ты утрируешь, Верона. Терхенетар очень добра, а Илорен просто рассеянный и к тому же знакомство - дело времени. Сегодня вечером будет бал в твою честь, и ты увидишь как замечательно, что мы подошли к Кармилле.

- Это та цыганка? Она тоже здесь?

- Да, она тоже очень добра и учит меня своим знаниям. Здесь я стала ведой и теперь могу творить маленькие чудеса. А Терхенетар и Кармилла, бывшие ведьмами в мире людей, здесь стали ещё могущественнее.

- Я рада, Урсула, что ты нашла своё место. Теперь я буду смотреть более счастливо на своё положение, но всё-таки мне очень больно сознавать, сколько горя наша потеря доставит родителям. Ведь они уже так стары и нуждаются в помощи, это горе убьёт их.

- А если бы мы остались, то я уже была бы мертва, и сейчас наш священник читал бы надо мной свои унылые молитвы, а твой возлюбленный Арман утирал бы редкие слезинки с твоих глаз.

- Как ты всегда несправедлива. Да, я люблю Армана с детства и представляла будущее только с ним. Но тебе не понять ни скорби за близких, ни радости любви к другому человеку. Ты слишком любишь себя, чтобы думать о том, какое горе вновь причиняешь всем, кто готов был не есть и не спать, отказывая себе в самом насущном, лишь бы каждый твой день стал немного светлее. И теперь, когда ты здорова и счастлива, я могу, наконец, сказать, как с каждым днём во мне умирала надежда на то, что заботой и самоотверженностью кто-то сможет смягчить твой невыносимый нрав и капризы. Даже сейчас, когда ты сделала мое будущее бессмысленным, ты продолжаешь чего-то требовать от меня и не жалеешь наших родных. Твоя жизнь, безусловно, ценна для всех нас, но теперь оставь и мне право побыть недовольной, так как в моей больше нет смысла.

Что я могла ответить ей на это? Ничего. Просто ушла, заперев за собой глухие рыдания. Тогда мне казалось, что она просто ещё не привыкла к этому миру и всё образуется, ведь впереди у нас вечность.

Наступило время бала. Произнесены первые тосты, Илорен заявил о помолвке, придворные предложили испытания. Тогда всё происходило так. Верона продолжала улыбаться своей тихой доброй улыбкой, затаившей все горести и сомнения. Поначалу я не сводила с неё глаз, боясь, как бы не прорвались обуревавшие её чувства, но тогда нас воспитывали в послушании, страшно было представить, чем могло обернуться неподчинение. Это сейчас можно оскандалиться перед несколькими залами, забитыми титулованными особами и смело продолжать хамить Совету. O tempora! O mores!

Елизавета собралась возразить, но Урсула жестом остановила этот порыв.

- Знаю, знаю. Свобода, равенство, всё такое. Не набирай вновь воздух в легкие.

Итак, поначалу я посматривала на сестру, но вскоре стала отвлекаться на танцы и другие развлечения. Кармилла не очень одобряла увеселения, но Терхенетар только смеялась над этой строгостью и поощряла меня, говоря что бедное дитя и без того натерпелось в "юдоли скорби" со своей болезнью и может теперь позволить себе радость. Однако уже тогда её условием было не распускать язык о том, как и откуда я сюда попала, а так же обет безбрачия как-то подразумевался сам собой. Но ни то, ни другое меня особо не тревожило, так как о прошлом вспоминать и самой не хотелось, а влюбчивостью я никогда не отличалась.

Испытания первое время для всех были стандартными: танец - пантомима, это должно было показать грацию и ум претендентки, песня с аккомпанированием себе на музыкальном инструменте и рукоделие, в котором она прославляла бы наш Мир, которым намеревалась править. Всё это без чьей-либо помощи. Довольно скучные задания и всем они быстро надоели, к тому же далеко не все обладали воспитанием, позволяющим пройти испытания с достоинством, поэтому в какой-то момент решено было сделать из этого целое представление, которое делало бы из будущей королевы настоящее достояние. Родители делали всё для того, чтобы мы были воспитаны в самых лучших традициях, конечно, в меру своих скромных возможностей и моей несчастной болезни, поэтому Верона с лёгкостью выполнила задания. В её танце нетрудно было угадать тоску по матери и отцу, оставленных в безвестности, по возлюбленному, счастье с которым было таким близким и желанным и страх в чужом, совсем незнакомом мире. Песней она выбрала колыбельную под звуки лютни, которой укладывала меня спать, когда я была совсем ещё мала и не желала успокаиваться. Из рукоделья она вышила на плаще Илорена и Терхенетар, такими, как они представлены на воротах и в тронном зале. Работа эта так понравилась Госпоже Ведьме, что она приказала сделать такую же вышивку на ливреях замковых слуг.

Я смогла поговорить с сестрой только утром, перед отъездом в путешествие по королевству. Верона была бесконечно подавлена, хотя старалась скрывать своё состояние, не желая сильно меня огорчить. В ответ на мои настойчивые расспросы, она не сдержалась и снова стала плакать. Только со мной она могла облегчить душу. Она говорила о том, как нелюбезна с ней Терхенетар, как вежливо - холоден и отстранён Илорен. В этот раз я серьёзнее отнеслась к её словам, так как от придворных уже прознала о нелюбви своей патронессы к королевам и о том, что король меняет своих суженых как перчатки. Придворные, не зная в ту пору истинной причины такого порядка вещей, разумеется, полагали, что девушек изводит своими травами Госпожа Ведьма, которая ревнует к ним Илорена и всегда рада избавить его от очередной пассии. Я пыталась утешить её хоть немного, но и сама была очень подавлена, поэтому мои старания были неуклюжими и не достигли ничего, кроме ещё большего чувства безнадёжности в отношении будущего Вероны. Так, всё с той же тихой, доброй улыбкой, вводящей в заблуждение всех, кроме меня, королева уехала обозревать целый мир, лежавший у ног самого смиренного создания, которое я когда-либо знала. Проводы были пышными, Кармилла и Терхенетар стояли в дверях дворца и щурились, глядя против солнца, на отъезжавших новобрачных. Они не заметили, как я возвращалась от повозки, у которой прощалась с сестрой и Кармилла насмешливо произнесла: