Петр Великий и Санкт-Петербург в истории России - Александр Андреев

Будем исполнять завещание Петра:

«И впредь надлежит трудиться и все заранее изготовлять, понеже пропущение времени смерти невозвратной подобно».

При Петре существовали две партии – сторонников и противников преобразований. Сохранились высказывания о царе сторонников азиатчины: «зять Лефортов», «ожидовившийся басурман», «которого дня крови изопьет, того дня он весел, а которого дня не изопьет, и того дня им хлеб не естся», «как бы Петра убили, так бы и служба минула», «мироед, весь мир переел», «на него переводу нет, только переводит добрые головы», «он дворян всех выволок на службу», «если он станет долго жить, он и всех нас переведет», «это не государь, что ныне владеет», «он замененный», «велит носить немецкое платье – знатно, что родился от немки», «разрушает веру христианскую», «антихрист», «рожден от нечистой девицы».

«Птенцы гнезда Петрова» всегда были в меньшинстве. Несмотря на некоторые личные качества части «птенцов» именно они не дали реакционным силам повернуть Россию вспять после 1725 года. Созданная императором дружина сыграла большую роль в том, что Российская империя не стала снова Московским царством. Публицист – крестьянин того времени Иван Посошков писал в сочинении «Книга о скудности и богатстве»: «Видим мы все, как Великий наш Монарх трудит себя, да ничего не успеет, потому что пособников ему немного, – он на гору еще и сам – десят тянет, а под гору миллионы тянут, то как дело его скоро будет?»

Выдающийся российский историк В.Ключевский писал о значении преобразований Петра:

«Реформа Петра становилась центральным пунктом нашей истории, совмещавшим в себе итоги прошлого и задатки будущего. Её следует рассматривать под тройным углом зрения: 1) по отношению Петра к Западной Европе; 2) по его отношению к древней России; 3) по влиянию его дела на дальнейшее время. Дело сильного человека обычно его переживает, имеет посмертное продолжение.

Петр взял из старой Руси государственные силы, верховную власть, право, сословия, и у Запада заимствовал технические средства для устройства армии, флота, государственного и народного хозяйства, правительственных учреждений.

Результаты реформы были обращены более к будущему, смысл её далеко не всем был понятен; но её приёмы чувствовались современниками прежде всего, и с ними приходилось встречаться Петру. Обстановка реформы была создана внешней войной и внутренней борьбой. Служа главной движущей пружиной реформы, война оказала самое неблагоприятное действие на ее ход и успехи. Реформа шла среди растерянной суматохи, какой обычно сопровождается война. Нужды и затруднения, какие она вызывала на каждом шагу, заставляли Петра спешить. Война сообщила реформе нервозный, лихорадочный пульс, болезненно-ускоренный ход. Среди военных тревог Петр не имел досуга останавливаться, хладнокровно обсуждать положение, взвешивать свои мероприятия, терпеливо дожидаться медленного роста своих начинаний. Он требовал от всех быстрого действия, немедленных результатов, при всяком затруднении или замедлении подгонял исполнителей страшными угрозами, которые сыпались так расточительно, что теряли свою возбуждающую силу. Нерасчетливая кара закона в одних усиливала отвагу преступления, в других производила замешательство и смущение, неврастенический столбняк и общее чувство тягости.

Реформа шла среди глухой и упорной внутренней борьбы, не раз шумно прорывавшейся: четыре страшных мятежа и четыре заговора – все выступали против нововведений, строились во имя старины, её понятий и предрассудков. Отсюда враждебное отношение Петра к отечественной старине, к народному быту.

Петр шел против ветра и собственным ускоренным движением усиливал встречное сопротивление. С летами, пережив беспорядочную молодость, он безотчетно и безраздельно проникся мыслью о народном благе, как никто из наших царей, и направил на это всю несокрушимую энергию своей могучей природы. Надеясь восполнить наличных средств творчеством власти, преобразователь стремился сделать больше возможного, а исполнители, запуганные и неповоротливые, теряли способность делать и посильное, и как Петр в своем преобразовательном разбеге не умел щадить людские силы, так люди в своем сомкнутом, стоячем отпоре не хотели ценить его усилий.

Реформа сама по себе вышла из насущных нужд государства и народа, инстинктивно почувствованных властным человеком с чутким умом и сильным характером, талантами, дружно совместившимися в одной из тех исключительно счастливо сложенных натур, какие по неизведанным еще причинам от времени до времени появляются в человечестве. С этими свойствами, согретыми чувством долга и решимостью «живота своего не жалеть для Отечества», Петр стал во главе народа, из всех европейских народов наименее удачно поставленного исторически. Этот народ нашел в себе силы построить к концу XVI века большое государство, одно из самых больших в Европе, но в XVII веке стал чувствовать недостаток материальных и духовных средств поддержать свою восьмивековую постройку. Реформа, скромная и ограниченная по своему первоначальному замыслу, направленная к перестройке военных сил и расширению финансовых средств государства, постепенно превратилась в упорную внутреннюю борьбу, взбаламутила всю застоявшуюся плесень русской жизни, взволновала все классы общества. Начатая и веденная верховной властью, привычной руководительницей народа, она усвоила характер и приемы насильственного переворота, своего рода революции.

Реформа Петра была борьбой деспотизма с народом, с его косностью. Совместное действие деспотизма и свободы, просвещения и рабства – это политическая квадратура круга, загадка, разрешавшаяся у нас со времени Петра два века и доселе неразрешенная. Вера в чудодейственную силу образования, которой был проникнут Петр, его благоговейный культ науки насильственно зажег в рабьих умах искру просвещения, постепенно разгоравшуюся в осмысленное стремление к правде, к свободе. Самовластие само по себе противно как политический принцип. Его никогда не признает гражданская совесть. Но можно мириться с лицом, в котором эта противоестественная сила соединяется с самопожертвованием, когда самовластец, не жалея себя, идет напролом во имя общего блага, рискуя разбиться о неодолимые препятствия и даже о собственное дело. Так мирятся с бурной весенней грозой, которая, ломая вековые деревья, освежает воздух и своим ливнем помогает всходам нового посева.

Очевидцы, свои и чужие, описывают проявления скорби, даже ужаса, вызванные вестью о смерти Петра.

В Москве по всем церквям за панихидой «такой учинился вой, крик, вопль слезный, что нельзя женщинам больше того выть и горестно плакать, и воистину такого ужаса народного от рождения моего я николи не видал и не слыхал». Непритворную скорбь иноземцы заметили в войске и во всем народе. «Все почувствовали, что упала сильная рука, поневоле зашевелился тревожный вопрос: что-то будет дальше?»

Об историческом значении петровских преобразований писал в начале XX века выдающийся российский историк С. Платонов:

«Дворянство при Петре не достигло еще права владения людьми как сословной привилегии, а владело крестьянским трудом лишь на том основании, что нуждалось в обеспечении за свою службу. Крестьяне не потеряли прав гражданской личности и не считались еще полными крепостными. Жизнь закрепощала их все более, но, мы видели, началось это еще до Петра, а окончилось уже после него.

На русское общество реформы Петра, решительные и широкие, произвели страшное впечатление после осторожной и медлительной политики московского правительства. В обществе не было того сознания исторической традиции, какое жило в гениальном Петре. Близорукие московские люди объясняли себе и внешние предприятия, и внутренние нововведения государя его личными капризами, взглядами и привычками и выносили убеждение, что Петр безжалостно рушил их старину. Общественная мысль еще не возвышалась до сознания основных начал русской государственной и общественной жизни и обсуждала только отдельные факты.

Петр не улучшал старину, а гнал ее и принудительно заменял новыми порядками. Принужденный бороться за свою власть и самостоятельность при начале правления, Петр сохранил боевые приемы навсегда. Встреченный открытой враждой сначала, чувствуя и потом скрытое противодействие себе в обществе, Петр все время боролся за то, во что верил и что считал полезным».

Активное развитие и расширение своего влияния – именно этот принцип лежит в основе благополучного существования государств в истории человечества. Более трех тысяч лет правители и государи в борьбе за верховную власть защищали свои владения от захвата, дрались с конкурентами, заключали союзы с соседними странами, расширяли и объединяли свои земли. Свои действия они прикрывали своими правами государей и силой законов. Они были хорошие, или плохие, выполнялись или не соблюдались, но без них в стране воцарялись анархия и хаос.