Пасынки восьмой заповеди - Генри Олди

А Михал хотел настоящего.

Своего!

Он был уверен, что сможет добиться и этого. Не обманом, а честной службой, не воровством, а упорным трудом и собственными учениками он окончательно заслужит уважение других — и наконец-то сможет уважать сам себя!

Так Михал осел в Висниче.

И действительно пришёлся ко двору. Его быстро полюбили гайдуки, его оценил Ежи Любомирский, граф Висничский и нынешний фаворит короля; даже долго присматривавшийся к молодому преемнику прежний воевода Казимир Сокаль всё чаще одобрительно хмыкал в усы, глядя, как Михал самозабвенно оттачивает своё мастерство, привезённое из далёких Тулузы и Флоренции; да и изнурительные уроки самого пана Казимира не пропали даром. Всем был хорош новый воевода: и не стар ещё, и собой красив, и дело своё знает отменно, и строг по совести, и мир успел повидать; разве что горяч не в меру — но какой рубака в его-то годы бывал холоден? Сам пан Казимир в молодости… охо-хо, жизнь наша грешная!..

Так что когда Михал попросил у Сокаля руки Беаты, единственной дочери пана Казимира, овдовевшего лет семь тому назад — старый воевода, уже давно видевший, к чему дело идёт, и не подумал возражать.

Женился Михал по любви. Беата стала первой и единственной женщиной, в присутствии которой Михал Райцеж на время забывал о выпадах, позициях, заточке оружия и других премудростях военной науки, ремесла, искусства — давно ставшего смыслом его жизни.

И поначалу Михал был искренне счастлив.

Но прошло совсем немного времени, и в ревнивую, источенную сомнениями и лишь недавно, казалось, обретшую долгожданный покой душу нового воеводы начали закрадываться смутные, но от этого не менее чёрные подозрения.

Нет, молодая жена была верна ему — в последнем Михал не сомневался. Дело было не в чистоте супружеского ложа…

Ещё перед свадьбой Райцеж дал себе зарок: никогда не лезть в душу жены. Это — святое. Грязные пальцы вора Михалека Ивонича не коснутся чистой души Беаты. Её муж — воевода Михал Райцеж, который не унизит супругу и себя гнусным воровством.

И Михал держал данное самому себе слово, скрипя по ночам зубами и мучаясь от того, в чём был уже почти уверен: Беата не любит его! Она просто не могла воспротивиться воле отца и пошла под венец — но любит она другого! Кого?

Больше полугода Михал мучился этой неопределённостью, отмечая предупредительную покорность жены на ложе — конечно, от кроткой Беаты не стоило ожидать пылкой страстности флорентиек или искушённости француженок… но не так, не так должна вести себя женщина с тем, кого любит! Кто же его соперник? Кто?!

Вскоре Михал нашёл ответ и на этот вопрос.

В тот раз они с женой и тестем сопровождали графа Висничского. Граф ехал в Краков, в Вавельский замок на встречу с краковским каштеляном. Любовь владетелей Виснича насильственным путём решать спорные вопросы о принадлежности пастбищ и наделов вечно приводила к конфликту с теми пострадавшими шляхтичами, кто больше полагался на силу закона, чем на силу собственной сабли. Для сабли в Висниче прикармливали наёмных воевод вроде пана Казимира или Райцежа, для закона — в ход шло отдалённое родство с краковским каштеляном и королевское благоволение. Впрочем, дело не в этом… Официальные приёмы, разговоры о политике и лошадях, свежие сплетни — это успело порядком надоесть Михалу ещё в годы его странствий по Европе. Здесь было то же самое, только несколько более провинциальное, и Михал время от времени едва сдерживал улыбку, глядя на манерных, не первой свежести шляхтянок и их кавалеров в кунтушах и шароварах, громыхающих саблями и безуспешно копирующих манеры английских аристократов.

Последовавший за приёмом бал не принёс ничего нового: музыканты фальшивили, играя па-де-грас, зато залихватски исполняли мазурку и краковяк; сам Михал, станцевав пару туров с восхищённой Вавельской пышностью Беатой (вот насчёт пышности она была права!), извинился и отошёл в сторонку. Танцевать решительно не хотелось. Михалом овладевала скука, настроение было скверное, и, задумавшись, он не сразу заметил, что его жена уже не в первый раз танцует в паре с молодым щеголеватым вельможей. Тот что-то увлечённо рассказывал ей, и Беата весело смеялась, с явным удовольствием позволяя кружить себя в танце и кружить себе голову.

Приглядевшись, Михал узнал молодого щёголя. Это был Янош Лентовский, сын высокородного князя Лентовского, стоявшего чуть поодаль и беседовавшего с каштеляном и графом Висничским. Но старый князь сейчас не интересовал воеводу Райцежа. Неужели перед ним тот, кому принадлежит на самом деле сердце Беаты? Княжич Янош?!

В голове Михала вихрем пронеслись последний визит Лентовских в Виснич, предыдущая поездка в Краков… Всё сходится! Как же слеп он был! Оба раза молодой княжич вьюном увивался вокруг Беаты, а та и не думала осадить зарвавшегося юнца, как и сейчас, смеялась его шуткам, и танцевала больше с ним, чем с мужем — в танцах и комплиментах этот ясновельможный щёголь куда искуснее неотёсанного воеводы графа Висничского, только и умеющего, что сталью сверкать!..

Нет, Михал не затеял немедленной ссоры, не вызвал юнца на поединок по пустяковому поводу, как сделал бы ещё года три назад. Убить соперника никогда не поздно; так оно скорее всего и произойдёт, рано или поздно, но не в Вавеле и не в присутствии Беаты. Он должен вытеснить из её души наглого Яноша, занять его место — ведь Михал же любит жену, как она этого не видит! А молодому хлыщу нужно совсем другое — соблазнить, затащить в свою постель ради сиюминутной похоти, а потом хвастаться перед приятелями очередной победой и позором рогатого Райцежа…

И тогда Михалек Ивонич вспомнил, кто он такой.

Он — вор!

Украсть, вырвать с корнем любовь к сопернику — и тогда у него появится надежда занять освободившееся место.

Только надежда.

Но даже из-за неё стоило рискнуть.

Риск был велик, и Райцеж знал это. Если Беата и вправду любит княжича Яноша, то выкрасть у неё это чувство без остатка было задачей практически непосильной. Михал хорошо помнил лабиринты души Жан-Пьера Шаранта и жутких Стражей с огненными мечами. Да и наставления Самуила-бацы отнюдь не забылись.

И Михал Ивонич, вор-воевода, задумал неслыханное. Не кража — грабёж! Вломиться, раскидать Стражей, вырвать силой — и уйти. Это было опасно, тем более по отношению к любимой женщине, но Михал уже не мог остановиться.

На грабёж не ходят в одиночку. Ему понадобятся подручные. Ни Ян, ни Марта, ни Тереза ему помогать не будут — в этом Михал был уверен, он слишком хорошо знал своего брата и сестёр.