Тени Прошлого - Нат Касс

Собственно, восседающий на подоконнике человек данной возможностью воспользоваться не постеснялся. Теперь же, после успешного завершения сего неблагодарного дела, он удобно устраивался, подставляя лицо теплым солнечным лучам, и беспечно болтал ногами, свесив их со второго этажа деревянного здания таверны.

Картинка была настолько умиротворяющей, что в первое мгновение я даже чуть не передумал подло мстить и скидывать напарника с его удобного места — в сторону комнаты, естественно, я, конечно, тот еще злодей, но все же не настолько. Но все-таки пересилил себя и претворил в жизнь задуманное злодеяние.

Получилось скинуть даже на краешек кровати. Вот какой я, оказывается, добрый малый, хоть слезу умиления пускай и самому себе обещай податься в вечные праведники, чье призвание — беспрестанное и благородное несение счастья в широкие круги непросвещенной, темной общественности.

— Уже не сидишь, — довольно прокомментировал я и невинно развел руки как будто в полном неведении того, что же такое загадочное только что могло приключиться.

— Уже не сижу, — умиротворенно согласился Рэй и в следующую же секунду снова удобно устраивался — на этот раз у меня на кровати. — Делегация за тобой скоро придет, вот что я хотел сказать. Не смотри на меня столь удивленно, из Университета, никто забирать тебя под стражу пока что не собирается, слава Духам. Представители делегации были несколько озадачены, когда обнаружили, что вы, найт профессор Альвер, (ну, и я вместе с вами) не объявили о своем приезде сразу же и не направились в специально для вас обустроенные и бесконечно удобные университетские покои, а предпочли этому ютиться в таверне. Кстати, они восхищены вашей скромностью и непритязательностью и теперь просто жаждут познакомиться с вами лично.

— Откуда ж ты это все разузнал, гениальный сыщик? — я уважительно присвистнул.

— Да случайно, на самом деле. Сам проснулся всего час назад, тихо и мирно отправился вниз в поисках завтрака, а там уж, так и не успев ничего сказать насчет еды, встретил непростительно активную для такого раннего утра хозяйку таверны и выслушал эту же тираду. А потом уж пошел будить тебя. В окно залез, потому что Кальминта, хозяйка собственной персоной, наотрез отказалась вручать мне ключи. Логики не вижу по одной простой причине: она же сама и намекнула мне, что пора бы тебя поднимать и готовить к свершению великих образовательных дел. Но странные люди, конечно, встречаются.

Деревянные часы в углу пробили десять. И в самом деле, пора было усилием воли поднимать свое изнеженное тело: я же вправду на работе — хоть и не совсем на той, о которой думает вся университетская делегация в полном составе и хозяйка таверны Кальминта в придачу.

— Я как будто в очередной раз работал всю ночь, — как будто бы между делом заметил я, тщетно стараясь заставить себя встать. — По крайней мере, ощущения сравнимые. Даже снилось что-то…

Перед глазами сами собой начали всплывать образы: смутные, но вполне узнаваемые. Их я и видел в своем сне, который, казалось, продлился всю ночь. Странно, ведь всего минуту назад я не мог вспомнить ни единой картинки. Только звучание моего сна прочно засело в моей памяти.

Шум, напоминающий стук капель, с каждой минутой все более и более усиливающийся — по какой-то причине именно он запомнился мне больше всего. Завывания ветра, отчасти грозные и отчасти печальные, но в любом случае заглушившие мне все другие звуки таинственного ночного мира.

Потом неуловимые образы с каждой секундой становились все более и более понятными, видимыми. Кажется — комната. Одновременно и светлая, и темная. Забавно, как это может быть.

Да. Вероятно — ночь, когда же еще может встретиться подобное интересное противоречие? И ничего не происходит — только бушует гроза, которой еще не было совсем-совсем недавно.

Какой, оказывается, яркий сон.

Ах да, и еще девушка. Она выглядела взволнованной, даже несколько грустной. Я стоял в углу комнату и наблюдал за ней. Как и в любом сне, я не управлял собой, я не мог по собственному желанию пошевелить даже пальцем.

А когда она меня, еле уловимую, почти что невидимую тень, все-таки заметила, подошла ко мне и что-то спросила — я проснулся.

Все Великие маги учили доверять своим сновидениям, основываясь на том, что подсознание во много раз древнее и мудрее нас. Оно, в отличие от тех же самых людей, ошибочно мнящих себя венцом творения, как раз-таки знает, что делает.

Нортайл сверкал.

Нет-нет, правда. Он был ослепителен. В переносном, конечно, смысле, но на жителей далекого будущего, привыкшем к скуке и даже некоторому однообразию современной архитектуры, производил неизгладимое впечатление. Если я скажу, что в моем времени город изменился полностью, то это будет бессовестным враньем, потому что короли и подвластные им архитекторы и застройщики, какими бы неоригинальными и даже вредными они ни были (а встречались и такие представители данных уважаемых профессий), сносить памятники старого искусства категорически отказывались. За что все научное общество, и я в том числе, были неимоверно признательны.

Нельзя сносить историю. Просто — нельзя. Думаю, всем архитекторам не плохо бы зарубить это на носу.

И все-таки без современных зданий город воспринимался совершенно по-другому. Не особо высокий, но зато с прекрасным дизайном, великолепно украшенными улицами, а потому яркий, неповторимый и, не побоюсь этого слова, волшебный. Здесь хаотически соединялись постройки разнообразных стилей, появившиеся в городе в совершенно разные исторические эпохи: ведь город строился на протяжении многих тысячелетий. И подобное причудливое сочетание всего-всего подряд, по идее должное создавать неприятные неразбериху и бардак, смотрелось настолько органично и восхитительно, что историки всегда диву давались и поговаривали, что тут не обошлось без древней, всеми забытой магии.

Которая, впрочем, мистически развеялась после появления современной для меня архитектуры. Дело в том, что в моем времени многие здания были крайне неоригинальны: одинаковы или, по крайней мере, очень похожи друг на друга. Здесь же, в Старом Нортайле, наоборот, неповторимым было абсолютно все. У этого всего был свой собственный, индивидуальный, характер.

Высший Королевский Университет, основанный еще много тысяч лет назад, изменениям, слава Духам, никогда не поддавался. В его здание, явно выделяющееся среди всех прочих своей немаленькой высотой, полученной благодаря нескольким башням — излюбленной чертой архитекторов времен его постройки, меня препроводили с конвоем. Прощу прощения, делегацией, состоящей из нескольких профессоров сего учебного заведения. Они, ничуть не удивившись моей возмутительной для гения истории молодости, разговаривали со мной как с равным. И с уважением сказали, что они приятно удивлены моей скромностью: я, такое известное лицо в научных кругах (интересно, как Рифард умудрился это устроить, старый пройдоха?), не отправился сразу же в Университет с целью представить всем такого замечательного себя и заявить о своих правах на роскошную спальню в Университете, а устроился на ночь в обыкновенный, ничем не примечательный трактир. По всей видимости, моя совершенно нечаянно проявленная скромность неимоверно впечатлила гениальные умы и до скончания веков расположила их ко мне весьма и весьма положительно.