Любовь приходит в черном - Анна Чарова

Как ей надо, так лети сквозь ночь, развлекай погибающую, хотя ничего фатального не случилось. Тут же Марине угрожает опасность, а Наташке, видите ли, запрещено с ней разговаривать. Тьфу!

От злости страх рассеялся, Марина плюхнулась на кровать и принялась переключать каналы. Выбрала программу про животных: там рассказывали о мерзейшем насекомом — наезднике. Наездники откладывали личинку в жертву, и та продолжала жить, пока паразит пожирал ее изнутри. Почти как Артур. Поморщившись, Марина выбрала другую программу.

И ведь сегодняшний день — не последний виток кошмара, кошмар только начинается, и с ним надо научиться жить. Например, поехать завтра на карнавал, улыбаться там, приблизиться к Юле Тикус, а не забиваться в угол. Забыть об Оливии. Потому что стоило о ней вспомнить, и начинал бить озноб.

Когда в дверь позвонили, Марина уже начала засыпать. Встрепенулась, свесила ноги с кровати. Телевизор мигал «снегом», бросая отблески на стены. В его трескотню вплелся повторный звонок, и волосы на голове зашевелились, а по позвоночнику поднялся уже знакомый холодок.

Словно невидимый удав обвился вокруг нее, сдавил, едва позволяя дышать. А потом она услышала зов. Даже не услышала — почувствовала. В нем было отчаяние подбитой птицы, провожающей взглядом улетающую стаю; промозглая ноябрьская тоска приморского городка, где почти никого не осталось.

Босиком она ступила на пол и с обреченностью приговоренного направилась к двери. Она просто не могла по-другому, каждая ее клетка стремилась на зов. Если Марина остановится, то он не прекратится никогда.

Здравый смысл, будто запертый в клетке, бился о стальные прутья чужого упрямого желания, и Марина действовала, как кукла, — она помнила наставления Яна, но ничего не могла с собой поделать. Рука потянулась к замку, повернула ключ.

Беги, пока не поздно, захлопни дверь, закрой уши, что же ты делаешь, ты ж погибнешь!

Но Марина уже не принадлежала себе и наблюдала за собой со стороны.

Скрипнули петли, и дверь отворилась сама. На пороге стояло нечто, кажется, в длинном плаще и шляпе. Вокруг клубился мрак, а глаза горели алым. Лицо будто плавилось и меняло форму, но Марина узнала Артура. Он шагнул в квартиру, сгреб безропотную Марину в объятия, сдавил ребра так, что стало нечем дышать, припал губами к губам, его язык проник в рот.

Голова закружилась, перед глазами заплясали разноцветные мушки, реальность поблекла и отодвинулась на второй план. Ударить его в пах, оттолкнуть! Но она шевельнула губами, отвечая на поцелуй. Артур прижался к ней, и она ощутила жар, вливающийся в нее.

Артур положил руку на голову Марины, и она опустилась на колени, изнемогая от животного желания.

Что же ты делаешь! Беги, спасайся, глупая! Ян! Кто-нибудь, помогите!

Но голос здравого смысла захлебнулся текучей магмой страсти и вскоре стих. Остался лишь жидкий огонь, струящийся по жилам. Желание отдаваться, чувствовать естество Артура в себе, двигаться в такт; стонать, кусаться, царапать его спину.

Схватив за волосы, Артур поднял ее, прижал к стене. Марина ногой обхватила его за талию. Артур поднял ее за бедра и насадил на себя. Она закричала, запрокидывая голову. Казалось, что ее кружит, затягивая в огненную воронку.

Толчок, еще толчок. Судорожно сжать его плечи. Подняться и опуститься, чтобы он проник глубже… Вот так. Еще и еще!

Оргазм прокатился по телу волной судорог — Марина ударилась затылком о стену, закричала. Ее будто выбросило из тела в водоворот разноцветных вспышек.

Вскрикнув еще раз, Марина открыла глаза: Мисска легла на живот и массировала его лапами, изредка выпуская коготки. Телевизор все еще работал, под монотонное бормотание ведущего по саванне друг за другом гнались страусы, вдалеке зебры опустили головы к земле.

Марина читала, что многие женщины испытывают оргазмы во сне, с ней такое случилось в первый раз. Наверное, тому виной трехмесячное воздержание. Сердце колотилось, по телу разливалась усталость, разум возмущался пережитым приключением и генерировал страх. Вскоре затряслись руки — Марина осознала собственное бессилие.

Если Артур придет, она точно так же потеряет голову и делай, что хочешь.

Марина обняла кошку, благодарная ей за то, что в такой момент рядом теплое, живое существо. Почесала вислое кошачье ухо, чмокнула в приплюснутую морду — Мисска обалдела и не сопротивлялась.

Убаюканная мурлыканьем, Марина заснула, а проснулась по будильнику — разбитая, как после пьянки, в дурном настроении. Итак, сегодня до четырех — работа, потом — марафет и карнавал, черт бы его побрал!

После карнавала она решила поехать в пустую мамину квартиру. Дома, даже если Артур не придет, кошмары замучают.

Утром Марина вызвала такси, доехала до парковки, где оставила машину, и села за руль. Даже сейчас она чувствовала чужое пристальное внимание. Наверное, подобное ощущает человек, знающий, что его заказали киллеру.

На работе мысли об Артуре то и дело возвращались. И если пару месяцев назад, когда догадывалась, что попала в беду и Артур опасен, она боялась за его жизнь больше, чем за свою, то теперь, узнай, где он скрывается, сдала бы его Яну без сомнений. Отомстила бы за себя, за Оливию. Эмоции, которые испытывает обычный человек, у Марины были или сломанными, или скомканными. Первозданными остались только страх и злость. Злость поможет сопротивляться до последнего!

Сегодня ей нужно было написать статейку про лечебную косметику и косметику не очень лечебную, и Марина полезла в Интернет. Сначала она всегда проверяла почту, а потом уже плыла по потокам информации, отыскивая нужное.

Ее сразу же привлекло письмо от Яна с пометкой «срочно». Она открыла текст, прищурилась, силясь разглядеть фотографии. Люди, цветы, девушка в белом. Свадьба, что ли? Непонятно, придется увеличивать. Но сначала надо прочесть текст, наверное, кто-то из звезд тайно женился, ничего важного. «Помнишь Катю, что с Артуром ходила? Якобы сестру? Мертва. Труп всплыл в реке. Самоубийство или нет, разбирается полиция».

Марина оторопела. Она приняла похороны за свадьбу из-за обилия молодежи и цветов. К тому же хоронили Катю в подвенечном платье.

Марина закрыла рот рукой, покосилась на Танюху и Кристину: обе самозабвенно стучали по клавиатуре. Открыла первую фотографию: лицо Кати крупным планом. Белые волосы завиты локонами, фата украшена алыми розами. Бескровные губы напомажены, впалые щеки тронуты румянами. Красивая. И не скажешь, что она мертва — просто фотограф сделал неудачный кадр, когда невеста моргнула.

На втором снимке — заламывающая руки мать и светловолосая сестра с опухшим от слез лицом, тоже в трауре. Отец потупился в сторонке, видно, что он держится из последних сип.