Специальный агент высших сил - Алексей Зубко

— Кто это? — вытаращился Дон Кихот, за что и заработал от Яги укоризненный взгляд и вполне ощутимый тычок под ребра. Бедняга…

— Одна из наших спасительниц, — ответил я. — Они нас вчера из воды вытащили и на берег вынесли.

Между тем вышеназванная особа приблизилась к берегу и, позволив набежавшей волне вынести ее тело на мелководье, приветливо помахала нам рукой. Накатившая волна скрыла ее хвост от посторонних взоров, и она стала похожа на обыкновенную купальщицу в полупрозрачном ярко-красном купальнике, выгодно облегающем роскошные формы. Светлые волосы, которые, высохнув, вполне могут оказаться белоснежными, тяжелой волной прилипли к нетронутой солнцем мраморной спине. Огромные, словно в японских анимэ, глаза широко и беззаботно распахнуты и с восторгом созерцают окружающий мир. На полных губах играет многообещающая улыбка… Волна схлынула и стал виден хвост. Сросшиеся немного ниже колен ноги покрыты мелкой золотистой чешуей, более темной у хвоста, а на бедрах ярко пламенеющей в лучах утреннего солнца. Хвостовой плавник широкий и несколько асимметричный, словно у акулы.

— Доброе утро! — поздоровался я.

Русалка… или правильнее будет отнести сие дивное существо к виду морских дев? — ничего не ответила, лишь радостно рассмеялась и ударила по воде хвостом.

— Мы хотим выразить вам горячую признательность… — начал я.

— Ерунда, — отмахнулась хвостатая дева. — Нам было весело.

— И все же…

Невдалеке из воды вынырнула еще одна светлая головка.

Наша собеседница взмахнула хвостом и резким рывком ушла на глубину.

— Вот и поговорили, — констатировал черт.

Рекс согласно фыркнул, тряхнув рогами.

Плещущиеся в воде девы устроили игру с перебрасыванием друг другу пустой ракушки, в полете издававшей глухое гудение. Девушкам это нравилось, они весело смеялись и обменивались непонятными посторонним намеками и репликами.

После одного неудачного броска ракушка вылетела на берег и подкатилась Добрыне под ноги.

— Бросай! — потребовали русалки. — Сильно-сильно!

Сказано — сделано.

Добрыня Никитич поднял раковину, стряхнул с нее налипший песок и, размахнувшись, бросил. Вложив в бросок изрядную часть своих богатырских сил.

Взревев, раковина реактивным снарядом устремилась к мерцающей вдалеке антимагической стене.

Русалки восторженно заверещали, распугав всех окрестных акул.

Во вспышке света раковина прошла сквозь барьер и исчезла из вида.

— А покрупнее чего-нибудь сможешь так же далеко бросить? — поинтересовался я, прикидывая возможность таким способом, заслать за помощью черта.

— Насколько крупнее?

— Да хотя бы птицу Гамаюн, — чтобы не выдать истинных намерений и не спугнуть заранее черта, схитрил я.

— Легко.

— Вот и хорошо. Может понадобиться…

А тут и Гамаюн собственной персоной пожаловала. Бледная, но решительно настроенная на отстаивание своих прав.

— Я свою миссию выполнила, — с ходу заявила она. — Теперь вы должны доставить меня за черту эту мерзкую, чтобы я могла улететь с этого паршивого острова.

— Как?

— А я почем знаю? Как хотите, так и доставьте.

— Хорошо, — согласился я.

— И как вы собираетесь перенести меня за преграду? — подозрительно спросила птица Гамаюн, смерив отделяющие берег от стены-барьера полкилометра водной ряби. — Русалки вам в этом ни за что не помогут. Они привыкли лишь все попавшее в океан к берегу выносить. Чтобы, значит, ясеневый шарлатан мог свои байки вещать.

— Есть другой способ, — уверил ее я, подмигнув Добрыне Никитичу: — Давай!

Он склонился к птице Гамаюн и, подхватив ее на руки, размахнулся.

— Ты чего это?!

Но договорить вещая птица не успела, как и предсказать ждущее ее испытание. Былинный богатырь со всей силы взмахнул рукой, послав живое ядро к мерцающей вдалеке цели.

Роняя перья и угрозы, птица Гамаюн черным метеоритом пронеслась над лениво катящимися к песчаному брегу волнами, над запрокинувшими к небу головы русалками и в яркой вспышке пронзила антимагический барьер.

Еще какое-то время удаляющаяся точка оставалась смутно различима, затем, сойдя на нет, исчезла из поля зрения. Лишь гневные крики продолжали далеким эхом катиться над океаном. Наконец затихли и они.

— Улетела, — констатировал Дон Кихот. — Да и нам пора.

Отступление седьмое

КОМПЬЮТЕРНЫЕ ДОЛГИ

Долг платежом красен…

Подземелье. Как и положено, мрачное.

Бедные светом узкие длинные коридоры с множеством окутанных мраком ответвлений.

Пятна крови под ногами, отмечающие место предыдущих смертей. Белеет примостившийся в темном углу скелет странного телосложения, словно бы севший в теньке отдохнуть от забот насущных.

Учащенное дыхание тяжело и гулко отдается в замкнутом пространстве шлема, временами заглушая непрерывный статический треск, слышимый на переговорной частоте. Это значит, что ты один на один с противником. Коварным, хорошо вооруженным и одержимым единственной мыслью: «Убить!» Что уж скрывать, та же мысль пульсирует и в твоей черепной коробке. Нагнетая в кровь адреналин и заставляя лежащий на клавише «огня» палец мелко дрожать в подтверждение ежесекундной готовности нажать на нее и обрушить на врага всю мощь и ярость своего оружия.

Густая тень в одном из тупиковых ответвлений вроде бы качнулась…

Затаившийся монстр с огромной пушкой в когтистых руках оскалился в предчувствии решительного броска. Ударить со всей силы, смутить, заставить нервничать и… разорвать на части.

Вставшая перед внутренним взором картина собственной гибели смутила бы любого менее опытного и более впечатлительного бойца, обрекая таким образом на поражение.

Сменив гранатомет на снайперскую винтовку, боец вскинул ее, одним стремительным движением доводя увеличение оптики до двадцатикратного максимума. Стали отчетливо видны толстый ствол пулемета, качающийся в такт вдохам-выдохам монстра, и его прикрытое доспехами плечо.

Выстрел.

Из развороченного плеча фонтаном хлещет алая кровь. Совсем как у человека.

Еще выстрел.

Монстр, не чувствуя боли, но услышав выстрелы и сообразив, что стреляют по нему, заворочался, бешено вращая головой.

Еще один выстрел в мелькнувшую из-за угла голову. Но пуля, опоздав, ударяет по броне монстра шрапнелью осколков каменной кладки, на которой возникла свежая отметина.

Отбросив ставшее неудобным ружье в сторону, — очень трудно уследить сквозь прицел за мечущимся в панике противником, — воин вскинул гранатомет и утопил клавишу «огня» в режим автоматического, выплевывающего гранаты с интервалом в одну вторую секунды.

Монстр заметил напавшего на него человека и навел пулемет.

Первая граната взорвалась яркой вспышкой и градом осколков, сорвавших часть брони и отбросивших монстра в сторону.

Пулемет в его руках дернулся, обрушив град свинца на потолок, стены и вжавшегося в стену бойца.

Полетели клочья брони, брызнула кровь.

Взрывы гранат… рев пулемета…

Противостояние боевой мощи. Кто кого. Здесь больше нет места маневру, сомнению и даже рассудку. Стоит дрогнуть, рвануться в сторону, наивно надеясь уйти из-под огня и… все. Твои выстрелы утратят точность, что даст противнику шанс, который решит исход поединка в его пользу.

Уровень брони тает на глазах, с кровью уплывает жизнь…

Монстр судорожно дергается, опуская ствол пулемета.

Очередной взрыв бросает его тело на стенку. Оружие летит в сторону.

Воин еще какое-то время в боевом запале продолжает давить на клавишу «огня», начиная осознавать суть происшедшего.

— Победа!

Ствол гранатомета медленно приподнимается, светясь в полумраке раскаленным докрасна гасителем пламени.

Подняв забрало шлема, человек смахивает ладонью заливающий глаза пот и судорожно глотает отдающий гарью воздух. Полученной благодаря выстрелам из снайперской винтовки форы хватило и на этот раз. Но близко… очень близко. Индикатор брони погас, что означает, что от нее остались лишь воспоминания, а уровень жизни неуверенно дрожит на отметке «15».

Одна за другой рвутся последние гранаты, подбрасывая уже безжизненное тело монстра, и в подземелье воцаряется тишина.

Перед глазами появляется бегущая строка: «Gfdtk killed». Чтобы понять, что за странный зверь этот самый Gfdtk, достаточно посмотреть на клавиатуру. Что Ванюша и проделал, поскольку на экране монитора возникла надпись: «GAME OVER».

— Легко, — заявил Ваня, привычно опуская на лицо маску усмехающегося скандинавского божества.

— Так нечестно, — возразил Павел Отморозов. — У меня мышку заклинило.