Черный отряд - Глен Кук

— Проследи, чтобы этим занялись, — сказал он Лейтенанту. — Сазан, ты и Леденец пошевелите людей, чтобы были готовы к отходу. Спичка, удвой количество пикетов. — Сэр? — спросил Леденец.

— Ты же не хочешь оказаться здесь, когда Шелест вернется, а? Гоблин, подожди! Дай знать Ловцу Душ. Прямо сейчас. Это важно.

Гоблин скорчил отвратительную физиономию, потом отошел в угол и стал что-то бормотать себе под нос. Это было просто небольшое заклинание, для начала.

— Костоправ, вы с Вороном складывайте документы. когда закончите. Возьмем их с собой.

— Может, самое важное я возьму себе, для Ловца Душ? — спросил я. Если они нам понадобятся, лучше иметь их сразу под рукой. Я имею в виду, что нам надо поторопиться кое-что сделать, пока Шелест не вмешалась в это дело.

— Правильно, — прервал он меня, — я пошлю фургон. И не распускай язык.

Капитан открыл дверь, я увидел его серый контур в освещенном проеме, затем дверь за ним закрылась.

Очередная расправа сопровождалась воплями и криками, которые доносились снаружи. Я поднялся, выпрямляя свои больные ноги, и подошел к двери. Всех повстанцев сгоняли на плац. Пленные почувствовали внезапное желание Гвардии как можно скорее исчезнуть отсюда и поняли, что им, наверное, придется умереть не дождавшись подмоги, которая должна прибыть буквально в считанные часы.

Я покачал головой и вернулся к своему чтению. Ворон посмотрел на меня с выражением, которое означало, что он разделяет мою боль. .А может, он посочувствовал только мне, видя мое разбитое состояние. По Ворону это особенно трудно понять.

В дверь толкнулся Одноглазый. Он подошел и вывалил на пол целую груду бумажных свертков, завернутых в промасленную кожу. Они слиплись от влаги.

— Ты был прав. Мы откопали это за ее спальней.

Гоблин издал длинный, пронзительный крик, от которого веяло таким же холодом, как от крика совы в ночном лесу. Одноглазый подхватил этот крик.

В такие моменты я сомневаюсь в искренности их показной вражды.

— Он в Башне, — простонал Гоблин. — Вместе с Леди. Я вижу ее его глазами.. его глаза… его глаза… Темнота! О боже, темнота! Нет! О боже, нет! Нет! — его слова слились в один визг ужаса, потом он затих. — Глаз.

Вижу глаз. Он смотрит прямо в меня.

Мы с Вороном обменялись хмурым взглядом и пожали плечами. Мы понятия не имели, о чем он говорит.

Гоблин заговорил опять, но таким тоном, как будто он опять стал ребенком.

— Скажите ему, чтобы он не смотрел на меня. Скажите. Я хороший. Пусть он уйдет.

Одноглазый уже стоял на коленях, склонившись над Гоблином.

— Все в порядке, все в порядке. Это только сон, все будет хорошо.

Мы с Вороном опять переглянулись. Он обернулся и начал жестами объясняться с Душечкой.

— Посылаю ее за Капитаном. Душечка неохотно вышла. Ворон взял из кучи следующий лист и стал читать. Холоден, как лед, этот Ворон.

Гоблин время от времени вскрикивал, но вдруг совсем затих. Я дернулся к нему, но Одноглазый поднял руку, показывая, что во мне нужды нет. Гоблин закончил передачу сообщения.

Постепенно Гоблин расслабился. Выражение ужаса ушло с его лица. Оно порозовело. Я опустился перед ним на колени, нащупал сонную артерию. Сердце его билось, но медленно.

— Я удивляюсь, как он сейчас не помер, — сказал я. — Было уже когда-нибудь так плохо?

— Нет, — Одноглазый отпустил руку Гоблина, она упала на пол. — Лучше в следующий раз не заставлять его заниматься этим.

— А что, это прогрессирует? Мое ремесло кое-где пересекается с колдовством, но редко. Я не знаю.

— Нет, но за ним надо немного присмотреть. Похоже, он поймал Ловца Душ в Башне. Я думаю, тут любой бы закачался.

— И еще в присутствии Леди, . — я глубоко вздохнул. Мне было не скрыть своего волнения. Гоблин видел Башню изнутри! И он, возможно, видел Леди!

Только Десять, Которые Были Повержены, выходили из Башни живыми. Люди могли только догадываться и фантазировать, что же там внутри, а у меня был живой очевидец!

— Оставь его сейчас, Костоправ. Он расскажет, когда будет в состоянии, сказал Одноглазый твердо.

Они смеются над моими маленькими фантазиями, говорят мне, что я влюбился в призрак. Возможно, они и правы. Иногда мой интерес пугает меня самого. Он становится навязчивой идеей.

Я забыл о своих обязанностях по отношению к Гоблину. В какой-то момент он перестал быть для меня человеком, собратом, старым другом. Он стал источником информации. Устыдившись, я отступил к своим бумагам.

Появился озадаченный Капитан, которого решительно тащила Душечка.

— А, понятно. Он связался с ним, — Капитан изучающее посмотрел на Гоблина. — Еще ничего не сказал? Одноглазый, растормоши-ка его.

Одноглазый начал было возражать, но потом осторожно потряс Гоблина за плечо. Тот стал медленно приходить в себя. Его сонное состояние скорее походило на транс.

— Сильно ему досталось? — спросил меня Капитан. Я объяснил. Капитан мыкнул.

— Фургон сейчас будет. Кто-нибудь из вас пусть начинает погрузку.

Я принялся складывать свою кипу бумаг. — Кто-нибудь — это Ворон, Костоправ. Ты оставайся здесь, поблизости.

Гоблин не слишком здорово выглядит.

Он был прав. Гоблин опять побледнел. Дышал он часто и прерывисто.

— Шлепни его по щеке, Одноглазый, — сказал я. — Может, он думает, что все еще там.

Пощечина помогла. Гоблин открыл глаза. Они были полны страха. Он узнал Одноглазого, передернулся, глубоко вздохнул., — Я что, опять должен смотреть на все это? — пискнул он. — После всего, что пережил? — тон, которым он все это сказал, явно вступал в противоречие с его протестующими словами. В его голосе сквозило облегчение.

— Он в порядке, — сказал я. — Уже может трепаться.

Капитан присел на корточки. Он не торопил. Гоблин начнет говорить, когда будет готов. Несколько минут колдун приходил в себя и собирался с мыслями.

— Ловец Душ сказал скорее уматываться отсюда к чертовой матери, наконец произнес Гоблин. — Он встретит нас по пути к Лордам.

— Все?

Большего никогда и не было, но Капитан все равно продолжает надеяться на что-то еще. Похоже, эта игра не стоит свеч, когда видишь, что приходится переносить Гоблину.

Я пристально смотрел на него. Дьявольское искушение. Гоблин поднял на меня глаза.

— Потом, Костоправ. Дай мне навести порядок у себя в голове. Я кивнул.

— Немного лекарственного отвара оживит тебя, сказал я.

— О, нет. Мне не нужна эта крысиная моча, которую готовит Одноглазый.

— Это мое собственное варево. Я отмерил дозу побольше, отдал Одноглазому, закрыл свою сумку и вернулся к бумагам. Снаружи послышалось, как поскрипывая подъехал фургон.

Вынося первую партию бумаг, я заметил, что люди на плацу ожидают последнего удара. Капитан не терял понапрасну времени. Он хотел, чтобы к тому моменту, как Шелест вернется сюда, между нами уже лежало бы достаточное количество миль.