Рецидив - Василий Головачев

— Всё будет зависеть от качества исполнения. Считаю договор пролонгированным. А теперь, господа, прошу в амур-модуль, отдохнём по полной программе.

Скрытые до этого момента двери в стене апартаментов распахнулись, и гости увидели бассейн с лежаками, у которого в шезлонгах сидела стайка абсаин-девиц, ждущих партнёров.

На этот раз даже стоик-грандмастер не смог удержаться от восхищённого щёлканья зубами, не в силах сдержать восторг. Такого разнообразия женских тел он не видел никогда.

Уже после оргии, длившейся около пятнадцати деволиев, что соответствовало двум с половиной часам по времени Земли, А-Фортэ связался со своими резидентами на Земле. Родные имена решальщиков были непроизносимы абсаинами, поэтому он дал им клички, которые переводились на один из земных языков — русский — как Тромб и Жлоб.

— Мы начали зачистку свидетелей, причастных к инциденту с доставкой животных на Сьён, — доложил Тромб. — В Китае никаких препятствий к этому не возникло. В России одна из команд встретила сопротивление, возможен небольшой сбой.

— Вербуйте профессионалов.

— Это удаётся не всегда.

— Вас не страшит перепрограммирование? Докладывайте о возникающих проблемах немедленно! Хаур достали?

Тромб, изображение которого в импульсе связи дрожало и расплывалось, всё-таки Землю и базу А-Фортэ разделяло огромное расстояние, ответил с задержкой:

— Ещё нет, мы в процессе.

— Не тяните, разрешаю все приёмы! Я предоставил вам все свои ресурсы, дал связи и возможность кодировать людей для выполнения задачи, так действуйте!

— Стараемся, ваше совершенство! Нам бы ещё парочку унисоргов…

— Обходитесь теми, что есть, — отрезал А-Фортэ. — Их у вас достаточно, чтобы справиться с любым непослушным человеком.

— Он… профессионал.

— Вы о ком?

— О майоре Одинцове. Он смог изъять у нас хурракан.

А-Фортэ позеленел, лишившись дара речи.

— Одинцов… изъял… хурракан?! Каким образом?!

— Он профессионал единоборств…

— Да кем бы он ни был, я предоставил вам полную свободу действий! Почему вы его не убили?!

— Он пообещал вернуть хаур.

А-Фортэ залпом выпил чашу водконьвиски, поднимающего тонус организма. В голове зашумело.

— Я… вас… сожру… с потрохами! Вы понимаете, что может произойти?! Если Одинцов восстановит память всем свидетелям…

— Мы ведём наблюдение за всеми и начинаем физическую ликвидацию.

А-Фортэ остыл. В конце концов, посылать на Землю ещё одну команду чистильщиков было рискованно, земные спецслужбы давно отслеживали сбои в системе внешнего контроля цивилизации, называемые ими НЛО и АЯ, и вполне могли обратить внимание на всплеск случаев гибели людей. Уже конфликт в России, возле поселения Синдор, когда начали исчезать хищные животные — идиот дилайфер перестарался! — насторожил соответствующие структуры службы безопасности, а уж охота за людьми и вовсе утвердит её в реальности существования внеземной жизни. А так как во всех спецслужбах планеты сидели инспекторы Галактического Трибунала, не стоило сомневаться, что они начнут собственное расследование. Доберутся они до организации «чёрных продавцов» или нет, было неизвестно, главным для посредника оставалось то, чтобы Трибунал не вышел на него самого. Тут уж не помог бы и ближайший родственник, занимавший немалый пост в Галактическом Синедрионе.

Впрочем, А-Фортэ был уверен, что в очередной раз его вытащат, и он останется в стороне. Уж слишком велики были финансы, брошенные в разработку тайной продажи планеты, такие финансы, что не снились никаким чиновникам Трибунала!

— Я пошлю вам наёмника, специалиста по единоборствам. Какая из ваших команд встретила сопротивление?

Тромб замялся.

— В поселении Синдор, в России.

— Когда?

— Двенадцать деволиев назад. Всё шло гладко, и вдруг…

А-Фортэ рассвирепел.

— Почему не доложили сразу?!

— Стараемся исправить ситуацию своими силами, в Синдор направлена оперативная тройка унисоргов.

— Сколько там свидетелей?

— Двое. Извините — трое. Двое — местные жители малого селения под тем же названием, один — из самого поселения Синдор.

— Вообще в России?

— Плюс четверо в городе Сыктывкар, сотрудники системы охраны порядка.

— Они не справятся, посылайте две тройки, отправляйтесь туда сами, но чтобы через сутки свидетели были уничтожены! И верните хурракан! Не говоря уже о хауре. От этого будет зависеть характер вашего… м-м… вознаграждения.

— Здесь невозможно спокойно работать, вознаграждение надо увеличить.

— Перед вами стоит вопрос, — озлился А-Фортэ, — будете вы жить или нет! Хорошо, если вас сошлют в рудники центра Галактики!

— Мы справимся!

— Вот когда справитесь, тогда и поговорим.

А-Фортэ ударом лапы-ласта едва не разнёс аппарат связи вдребезги, прерывая разговор. Он был в бешенстве и, чтобы успокоиться, вернулся в зал с бассейном, где резвились вызванные из увеселительных заведений родной планеты жрицы утех и любви.

Сыктывкар, ХОЗУ МВД

10 июля, вечер

О своём неудачном охотничьем рейде в Синдор генерал Охлин предпочитал не вспоминать. К счастью, его положение в МВД края было достаточно высоким и прочным, да и хозяйственником он считался хорошим, поэтому его больше никто не допрашивал, кроме полковника Спицына из Москвы, и никто не допытывался, что он делал в Синдорских лесах в компании с телохранителями, заместителем по снабжению капитаном Еремеевым и начальником Синдорского охотхозяйства Пуфельродом.

Беседовал с ним только начальник сыктывкарской полиции генерал Скорчак, да и то для проформы, чтобы спросить с тонкой улыбочкой:

— Как прошёл отдых, Геннадий Фофанович? С девочками или без?

В принципе Охлин не был злобным человеком, подчинявшимся лишь своим желаниям, принципам и оценкам. Он умел руководствоваться не только сиюминутным успехом, но и заботился о будущем, а главное, приносил пользу Управлению, хотя и не забывал о личном интересе. И всё же сам характер отношений внутри МВД, паразитически-конкурентный, чиновничий, вернее, чинопочитательский, лакейско-холуйский и одновременно барский, презрительно-хозяйский, высокомерный с подчинёнными, чванливый, превращавший людей в рабов привычек, убивающий в них лучшие человеческие качества, в том числе — совесть, и с Геннадием Фофановичем сделал то же самое. Из целеустремлённого, мечтавшего о высоких идеалах молодого человека он постепенно превратился в брезгливо-надменного самодержца, не считавшегося с чужим мнением, кроме мнения старшего по званию или по должности.