Князь Вяземский. Дилогия (СИ) - "Мархуз"

Привезённое золото пересчитали в мальцы, чтобы не путаться в мини-динариках, слишком мелкоскопичных для серьёзной торговли. Сто двадцать тысяч монет приравняли к пяти тысячам бочек "двоечки" и трём тысячам бочек "троечки". Заказ было обещано исполнить до весны 1682 года, но купец оставил своего представителя, чтобы отправлять обозы по мере изготовления. На цену "жидкого аспирина" Саргис персонально обиделся, зато скупил зачем-то гору чесалок, бобриков и "пятнашек". Поди разберись с актуальностью экспортных товаров и их приоритетами?

Член семейства Хабиров, Абдулла Хаким, привёз образцы и согласился остаться, чтобы определиться с модификациями для новых заказов. Сбыт традиционного семейного оружия падал из-за пороховых видов и имело смысл ухватиться за нового заказчика. Приблудный татарчонок, прозванный Максимкой, с радостью вступил в должность толмача, чтобы хоть чем-то отблагодарить князя, приютившего пацанёнка на селе.

К сожалению, из Индии пока не было новостей, кроме образцов индийской хлопковой ткани и самого хлопка. Вата нужна была для лекарской службы и алхимику для экспериментов по пропитке. Да и собственным деревенским тёткам она совсем не помешала бы для их ежемесячных потребностей. А чего не проявить заботу о ближнем, когда все, кому не лень, бабло везут со всего мира? Не с собой же в курган тащить?

Панцири и сельхозинструменты из усиленной дамасской стали вполне устроили Вяземского, так что часть динарного месива пришлось вернуть, чтобы заказать необходимое. Торговец немедленно отдал колобашки обратно, дозаказав ещё две тысячи бочек интадуры-3. Чувствовалось, что вскоре оба-двое вообще перейдут на клиринговые операции. Впрочем это изымало из группы рисков перевоз самих денег, что порадовало купца.

Ударное производство новых дёгтей пришлось Мишке по душе. Если поднять цены на закуп обычного — моментально отреагирует рынок. Внутренним потребителям, в большинстве, такое не страшно — почти все производили смазку для самих себя. А вот по иноземным купцам спекуляция ударит, придётся дороже платить, чтобы исполнить свои договоры с европейскими потребителями. А сидеть и ждать, пока цены спадут, никакой "заморский челнок" не будет, конкуренты могут покупателей перехватить. Иоанн сразу ухватил идею:

— Зимой и на меха можно цены поднять, — предложил царевич, — тогда многие иноземцы вынуждены будут брать, чтобы к "меховому каравану" успеть.

Борис Голицын только репу чесал от изумления, восхищаясь возможными прибылями. Мечтать ни разу не вредно, особо когда никто не запрещает попробовать. А ежели, заблаговременно, подкупить мехов и дёгтя, пока цены старые — то потом и перепродать излишки не грех. Мышецкий с Ромодановским и Львом Нарышкиным тоже решились поучаствовать в афере небольшими суммами на две-три тысячи ефимков. Сумбурный план, невероятный на первый взгляд, основывался лишь на ментальности русских торговцев. Надежда удачно продать и природная упёртость вполне могли сработать — ажиотаж всегда начинается с малого слуха.

Для закупа тысяч бочек дёгтя выехала целая делегация под руководством Афони. Шуму на Москве (через прикормленных крикунов и шептунов) понаделали великого, оплачивая каждую четырёхсотфунтовую бочку аж целым талером, ефимком, а то и золотым динаром. Европейские купцы завыли от горя, видя что инициатива соблазнила всех тех, кто владел смазочным товаром. Дьяк тщательно и медленно вёл дела, а один из братьев Дегтярёвых (такое имя само прилипло почему-то) проверял содержимое каждой бочки. Мечта получить ефимок заместо копеек удерживала производителей от сбыта на стороне, что и требовалось организовать. Финансовый год кончился, налоги уплачены, так чего же не придержать товар малёхо? Чай, бочки есть-пить не просят?

Михайла дёргался и нервничал из-за дурацкой ситуации: кубышка была переполнена и в то же время денег хватало лишь на оплату заказов и жалованья, не более. Двадцать четыре тысячи динаров сразу отправили в казну, чтобы, не дай бог, не проколоться потом. Заботы одолели вконец, их количество уже превышало число исполнителей. Хорошо хоть диковинный и обильный урожай удалось собрать и заныкать по амбарам, да погребам. Белосвекольная жижа, под личным контролем алхимика и Лукерьи, дала наконец-то сахар: липкий, сладкий, желтоватый, но мало. Хотя кто его знает, может это и нормально, когда из пуда свеклы получается три фунта леденцов, размером с казан. Местным отрокам раздали ступки и поручили толочь куски в песок, так они, заразы, ещё и подъедали понемногу!

Чуток успокоили долгожданные письма от Лариона. Обоз добрался до Курска без проблем, несколько боёв с татями не в счёт, побили всех апологетов лихой жизни. Заодно, след оставили в виде колов с нанизанными разбойниками. В самом Курске приезжих встретили нормально, а ознакомившись с письмами и бумагами на владение, предоставили полный карт-бланш. А куда воеводе деться от двух подвод с дарами царского уровня? Ларион, проведя пару дней в особняке Вяземских, настучал по тыкве управляющему, совсем заворовавшемуся и загнобившему подотчётную деревеньку. А добравшись до Красного болота началось финальное обустройство, ибо от деревни осталось лишь четыре еле тёпающие семейства. Новички сразу занялись реорганизацией, попутно одарив местных скотом, припасами и инструментом. Даже немножко денюжек раздали, чтобы приободрить несчастных и прикормить. В такой глуши никуда без проводников не доберёшься — комары забодают, да леший с водяным устроят вырванные годы.

Туляки-литейщики бродили по болотным островкам и всласть нахваливали глинистую жижу. Такой железистой грязи они ещё не встречали.

— Ох и богатое болото у Михайлы Алексеича, цельный завод можно поставить, да железо славное вываривать!

— Да уж, таких болот под Тулой не найдёшь.

Рудознатцы чихать хотели на почти собратьев, а урыли в близлежащие холмы, раскопки устраивать. И чего их устраивать, коли Курская Магнитная Аномалия сама вылезает во многих местах Курской области: и на севере, и на юге? Так что, ближайшие холмы сразу проголосовали рудой, в первые же недели. Хорошо искать там, где знаешь заранее, ещё из двадцать первого века. Тем более, что все признаки наружу выглядывали, да никто их видеть не хотел. Поди узнай, что полтора десятка вёрст буреломов, болот и чащоб к югу от Сейма, вдруг обернутся заныканным богатством? А жители деревни никогда даже толкового кузнеца не имели — их когда-то привезли и поселили, чтобы глухомань, выданную царём, обозначить. Так что ограничились охотой, грибами-ягодами и прочими дарами природы. Подмастерье, которого обязали кузнечить, только лакрицу из жижи болотной выжигал, чтобы под рукой железо имелось.

Для того, чтобы привести в божеский вид местную речку, наняли мужиков в Курске, благо там своих безработных имелось. Кстати, за речкой начинались дачные земли Иоанна Алексеевича. С такими же холмами, болотами и лесом. И, как оказалось, со своим рудником!

Царевич, обрадовавшись, тут же умчался на посад, чтобы организовать свой караван с переселенцами из уволенных стрельцов и московских безработных. Комплект выкупленных туляков у него уже имелся, осталось главу делегации найти. Переговоры с бывшим "дядькой" Прозоровским прошли успешно — Пётр Иванович согласился посвятить год своей жизни потенциальному наследнику престола и организовать поселение, рудник и завод. Тем более, что Иоанн Алексеевич посулил ему десятую часть добываемого железа за радение и старание. Хошь торгуй им, хошь себе пользуй, пока живёшь, но без права наследования доли, конечно. Условие необычное, но очень даже приятное по тем временам.

Посадские работы тоже продвигались к светлому будущему. Бригада ручейников, наблатыкавшись как следует и простимулированная методом оплаты по результату, явно успевала закончить благоустройство второго ручья до холодов.

— Эдак вы мне Венецию здесь построите, — подшучивал довольный Иоанн, — впору лодки ихние заказывать, да по каналам кататься.