Князь Вяземский. Дилогия (СИ) - "Мархуз"

Местные безделушки, игрушки, побрякушки раскупались не только на сувениры, но и на перепродажу. Всё, что сельчане приготовили с зимы, ушло влёт, несмотря на цены. Как и простенькие меха, типа беличьих. Это в Москве они стоят недорого, а в Мадриде и Лиссабоне цена на какую-нибудь куницу соответствует дальности доставки.

Прибывший оружейник сразу нашёл общий язык с "человеком Альвареша" — инженер инженера всегда поймёт, даже в каменном веке. Прочная, твёрдая древесина хотя и тяжело поддавалась обработке, но зато хорошо "держала удар", не раскалываясь при перезаряде и после выстрелов. Игнат, увлечённый заморскими породами, осаждал Абрантуша. Ему нужен был амарант, имеющий крепкую, но гибкую фактуру для экспериментальных луков. Правда, по словам Гонсалвеша, требовались ветви или молодые побеги, а не брёвна. Откоряки класса: "Где я тебе их возьму?" не принимались во внимание. Герцог-бастард имел и корабли, и факторию где-то на Амазонке, а значит являлся владельцем таинственных, припрятанных чудо-деревьев.

Архипа и его "дальнобойки" никому не показывали, поселив подальше от Беспутино. Там же заканчивали полигон и стрельбище, чтобы скрытно проводить испытания, обстреливая соседский бурелом. Московский городской гуляка, боярский сын Глотов, дал добро на пользование своей чащобой, так как владения забросил, даже не удосужившись ими поинтересоваться. Молодость и деревня не совместимы при наличии денег, а Михайла исправно снабжал молодого прожигателя жизни. К июлю готовили порох, пули и заказали гранаты французского типа у того тульского умельца, который снабдил ими бывшего кабальника. Под проживание всего Архипкиного семейства построили небольшой хутор, а для мастеровых потуг — мастерскую с кузней. Даже троих помощников подготовили из своих, проверенных работников. Дороговизна нового оружия отпугивала сама собой, но секреты полагалось держать в секретном секрете, чтобы не нарушать традицию.

Душ Сантуш привёл из монастыря целый обоз воскресенского товара и, в начале июля, после добротной отвальной двинулся в обратный путь. Караван, в который добавились повозки с вяземскими срачами, антиболячами и прочими беспутячами, гордо растянулся по всему Тверскому тракту. На всякий случай, Дмитрия отправили с полусотней "тигрят" до самой Риги, наказав заодно доставить письма в Митаву. Семнадцатый век, без телефонов и интернета, прекрасно обходился эпистолярным жанром. Деловая переписка сводилась к тому, что стороны вели заочные переговоры параллельно: пока один пишет и отсылает наболевшее, другой, одновременно, гундит о том, что готов поведать. Разумная экономия времени и пространства! Михайла страстно желал получить совладение колонией на Тобаго, даже не будучи готовым её посетить. Уж слишком удачно расположен остров — вся Южная Америка под боком. Кроме того, хотелось ещё использовать географическое положение самой Курляндии и замутить, подключив короля Карла Одиннадцатого, организацию железнорудного предприятия недалеко от Лулео. А добавив ещё и совладение или аренду Хельсингфорса — можно было гордо ткнуться мордой в миску с квашенной капустой, наивно посчитав, что "жизнь удалась!"

Лёгкие деньги начали процесс застения глаз!!!

Глава восьмая

Испытания дальнобойного оружия прошли более, чем удачно. Тщательность изготовления пушек и мушкетов поразила всех, попутно оправдав высокие цены на изделия. А весь инструментарий, обеспечивший высочайшее качество работы, решено было продублировать для Андрея Лукича и персональной подшефной мастерской Дмитрия. Для литья новых пушек и изготовления мушкетных нарезных стволов, временно предполагалось использовать новый участок в Москве, выкупленный Лукичом у соседей. Но всю остальную обработку и доводку оружия, конечно же, придётся проводить в глухомани. Михайла не спешил с крупным заказом и не устраивал гонку вооружений — лучше меньше, да лучше, пусть и дороже!

Мастеру, столь неожиданно получившему заказ на гранаты, взрывающиеся при ударе о землю, предложили переехать в Подмосковье и заняться их изготовлением, как минимум в течении года. Тем более, уже на месте имело смысл попробовать их переделать в шрапнельный тип, да и попытаться разработать на их принципе ручные бомбы.

Всё это множество задумок и хотелок неожиданно прервалось гонцом от Василия Голицына.

— Радуйтесь люди, у государя наследник родился! Ильёй назвали!

Обсудив сию новость, решено было, что на празднества поедет лишь Иоанн, а Вяземский и Борис Голицын воздержатся, чтобы не оказаться посередь кремлёвских интриг в самый их разгар. Врагов нажить легко, лучше уж пересидеть первое время, пусть даже и оставшись не у дел. В принципе, члены "группы Вяземского" уже понимали, что проще созидать своё, чем гоняться за чужим, хотя и бесплатным.

Прибыв в Кремль, Иоанн Алексеевич узнал, что царица Агафья умерла и даже новорожденный слаб здоровьем. Радость за брата сменилась тревогой, а через неделю наследник последовал за матерью. Царь Фёдор был в отчаянии и никого не желал видеть, кроме брата.

— Иван, горько мне от несправедливости такой. Бог, конечно, ведает, что творит, но почему со мной? — делился государь, — Почто в то время, когда я здоровьем слаб и в любой момент могу преставиться, он лишил меня сына?

Царевич, при всём желании, не мог его утешить обычными речами о том, что всё сладится и будет в порядке. А других, мудрых слов никак не находил, поэтому лишь приобнял худосочного Фёдора, который совсем сдал.

— Федя, попробуй сделать, как обычно Миша Вяземский советует нам, — решился высказать мысль Иоанн, — ежели повторить попытку, то может и получится желаемое. А предаваться горю долго нельзя — последние силы и веру в себя потеряешь.

Царь, хоть и был старше брата на пять лет, но почувствовал себя младшим. Наверно ему именно сейчас нужен был совет очень близкого человека, за неимением отца и матери. Все другие несли утешения ради получения корысти и лишь Иван ничего не желал. Это чувствовалось каким-то подспудным чутьём.

— Ваня, я бы тебе трон передал, но боюсь, что сьедят тебя живьём и Милославские, и Нарышкины. Спасибо тебе за слова разумные, давай я тебе тоже совет дам. Коли я умру без наследника — тотчас уезжай подале с тем же Вяземским. А когда вырастешь и возмужаешь, тогда и вернёшься и престол возьмёшь обратно. Чтобы всё сладилось, я перед смертью обьявлю Софью регентом, тогда никто тебе помешать не сможет: ни Пётр, ни сама Софья, потому как она баба и наследовать права не имеет. Только ты никому не говори о моём решении, пусть думают иное, чтобы тебя не трогали.

Время, проведённое вместе сблизило обоих, но договоренности разлучили их. Нельзя было дать понять другим, что принято альтернативное решение на случай повторения трагедии или кончины Фёдора. Поэтому и кремлёвские интриганы занялись новой круговертью и хитросплетениями. Грушецкие и их ближники моментально были отстранены от трона, как неисполнившие задачу. Весь двор начал подыскивать невесту царю и предлагать свои варианты, чтобы приблизить к престолу новых нахлебников. Временные союзы распались и начались закулисные переговоры по созданию новых комплотов и их подобий. Естественно, что Иоанна, который снова стал кандидатом номер один, стали расспрашивать о планах. Царевич успокоил разволновавшихся претендентов на возможное регенство тем, что планы у него прежние и на следующий год он уедет с Вяземским к Белому морю. Придворные, поняв, что юнец так и не поумнел — успокоились и занялись другими вариантами приложения сил. Ну как можно верить в умственное здоровье царевича, который от трона отказывается? Да не бывает таких чудес на свете! Все должны жить и думать лишь, как мы — хитрые, изворотливые, хваткие.

По крайней мере, наивный Иоанн надеялся, что именно такое мнение сложилось и со спокойной душой занимался посадскими делами. А царедворцы уже пытались найти потайной смысл в словах царевича. Иван Милославский понимал, что за братом царя действует какая-то фигура, но никак не мог её вычислить. Пятнадцатилетний Вяземский никак не подходил на роль закулисного интригана. Пока был жив дед Пётр Семёнович, всё было предельно ясно, но после его смерти возникла непонятка. Теперь предстояло выбрать одно из двух: или прикормить наследника, или приложить максимум усилий в выдвижении карманной невесты.