Археология и естественнонаучные методы. Сб. статей - Е. Черных

Десятки, а затем и сотни археологических памятников, среди которых были хорошо укрепленные средневековые городища со сложной системой фортификации, остатки храмовых комплексов, следы дорог и горных выработок, поражали несоответствием прошлого и реальной исторической ситуацией XIX — начала XX в., когда в уссурийской тайге можно было увидеть заброшенные города, а рядом обитали племена первобытных охотников.

Первые попытки разобраться с этническими и культурными проблемами Дальнего Востока на основе изучения преимущественно китайских письменных источников предпринимались уже в середине XIX века. Работы русских востоковедов: Н.Я. Бичурина, который много лет провел в Китае, занимаясь переводами древних и средневековых текстов (Иакинф, 1851), В. Горского (Горский, 1852) и В.П. Васильева (Васильев, 1857) позволили определить названия народов, обитавших в районах Манчжурии, Приамурья, Приморья и создали возможность этнической интерпретации археологических памятников. Эти работы не потеряли своего значения до настоящего времени, но реальное совмещение скупых строчек китайских текстов, которые часто носили официальный характер и в общих чертах характеризовали события, происходившие далеко на северо-востоке, с реальными археологическими материалами на практике оказалось достаточно трудным.

Во второй половине XX в. в дальневосточной археологии на основе изучения археологических памятников и данных письменных источников сложилась определенная система представлений об исторических событиях средневекового периода. Согласно этим представлениям во второй половине I тыс. н. э. территории южной части Дальнего Востока заселяются мохэскими племенами (Государство Бохай, 1994. С. 3), которые на длительный период становятся этнической основой населения этих районов. Самая южная часть Приморья в конце VII в. входит в состав государства Бохай (698–927 гг.), которое в X в. было уничтожено киданями. В XII в. территория Приморья входит в состав государства чжур-чжэней (1115–1234 гг.) (Шавкунов, 1990). В настоящее время датировки второго периода государственности значительно сокращены и располагаются в пределах XIII в.

Приведенные выше данные создают представление, что все вопросы в дальневосточной археологии решены. Но за пределами официальных датировок остаются большие процессы и неоднозначные ситуации. В их числе — период, в течение которого происходит расселение племен мохэ в Приморье, предшествующий появлению на этой территории серии городищ и поселений VIII-Х вв. Своеобразные «темные века» в археологии Дальнего Востока как и на западе Евразии приходятся на середину I тыс. н. э. и очень плохо документированы. Недостаточно изучен период с X по XII в. в Приморье после падения Бохайского государства. Неясно, в какой степени сказалось влияние киданей, одержавших победу над Бохаем, на данной территории и было ли оно вообще? До настоящего времени не обнаружены археологические памятники, связанные с культурой киданей на территории Приморского края. Был ли период запустения в этих районах после окончания войны?

В VIII-Х вв. в Приморье возникают города, буддийские храмы и возможно монастыри, поселения и могильники (Государство Бохай, 1994). В Приамурье в это же время преобладают могильники и имеются поселения (Деревянко, 1975; 1977; 1981; Медведев, 1982; 1986). И в Приморье и в Приамурье значительную роль в датировке памятников играли изделия из бронзы, в частности, поясные накладки тюркского типа. Если исходить из предположения, что основу населения составляли племена мохэ, то в этом случае металлические украшения должны быть единообразные или близкие и связанные именно с этим этносом. Имеется специфический дальневосточный тип поясных накладок, который предположительно был связан с мохэсцами. Известно также, что в составе населения Бохайского государства были выходцы с территории Кореи. Этот фактор предполагает наличие корейских изделий и украшений, но хронология памятников выстраивается по тюркским аналогиям.

Все вышеперечисленное свидетельствует о том, что специальное изучение коллекции средневекового дальневосточного металла позволило бы получить дополнительную информацию об этнических и культурных процессах в этих районах.

Начало комплексному изучению раннесредневековых бронз с территории южной части Дальнего Востока России было положено на рубеже 70-80-х гг. прошлого века (Конькова, 1982). Состав металла и типы сплавов изучались с помощью эмиссионного спектрального анализа, а техника изготовления предметов — с помощью методов металлографии и визуального технологического анализа. Обследование прошли несколько десятков средневековых предметов из меди и ее сплавов с территории Приморья и Приамурья. Одновременно исследовались особенности цветного металла эпохи бронзы, раннего железного века и средневековья. В итоге была получена хронологическая колонка изменения составов металла и сплавов, а также технологии их обработки с территории юга Дальнего Востока на протяжении двух с лишним тысячелетий (Конькова, 1989).

Подобный подход позволяет выявить, в первую очередь, наличие или отсутствие преемственности в технологическом плане между отдельными хронологическими периодами, что, в свою очередь, дает основания для историко-культурных реконструкций.

На следующем этапе исследования в конце 80-х — начале 90-х годов было увеличено количество изученных предметов, привлечена для исследования значительная серия синхронных бронзовых изделий с территории Забайкалья и Южной Сибири, а также изучена серия раннесредневековых бронзовых предметов с территории Приморья с помощью изотопного анализа свинца (Konkova, Fefelov, Zarudneva, 1990). В итоге в полученную базу данных вошли составы 2348 образцов изделий из меди и ее сплавов с территории Дальнего Востока и соседних территорий (Конькова, 1996).

Сравнительное химико-технологическое изучение бронзовых изделий с территории южной части Дальнего Востока России, включающих Приморье и Приамурье, в рамках хронологической колонки от конца II тысячелетия до н. э. и до начала II тысячелетия н. э. показало значительные информационные возможности средневекового металла, не уступающие с точки зрения реконструкции исторических процессов металлу раннему. Диахронное сравнение металлических изделий было дополнено синхронным, что расширило возможности выявления связей между потоками металла на смежных территориях и выявления сходства и различия в технологических традициях.

Коллекция изделий из меди и ее сплавов, датируемая VIII–X вв. для Приморья и VIII–XII вв. для Приамурья, представленная преимущественно украшениями (поясными накладками, серьгами, браслетами, шпильками, бубенчиками, бусинами, подвесками и нашивками), отчетливо продемонстрировала несколько составляющих и с позиций состава самого металла и с точки зрения техники изготовления вещей, это позволило выявить ряд традиций в обработке и оформлении металла (Конькова, 1989; 1996).

В ходе данной работы автор предполагал по возможности выявить уровни культурных и этнических процессов, стоящих за этими традициями.

В целом, период VIII–XII вв. дает, вероятно, наибольшие возможности для этнокультурных реконструкций на основе изучения цветного металла. Это время очень интенсивных исторических процессов, когда после периода «темных веков» на всем пространстве от Европы до Дальнего Востока возникают многочисленные государства, устанавливаются торговые связи, это время расцвета Византийской империи, Арабского халифата, государств Китая, Кореи и Японии, кочевых империй в Центральной Азии. Медь и ее сплавы широко используются в это время в декоративных целях, это парадная конская сбруя, декорированные поясные наборы, кольца, серьги, браслеты, зеркала, посуда, культовые предметы. Для Дальнего Востока — это еще и монеты.

Развитие городов, а вместе с ними ремесел и торговли приводит к увеличению объемов и скорости оборота металлов в средневековом мире. Медь и сплавы на ее основе становятся преимущественно декоративным материалом, спрос на который очень велик. Типы изделий и их художественное оформление отражают запросы и интересы различных этнических, социальных и религиозных групп. Технология изготовления предметов позволяет судить об уровне развития ремесла и особенностях той или иной ремесленной традиции. Но интенсивность обменных процессов приводит к увеличению объемов использования вторичного металла. Изучение средневековых бронз и последующие реконструкции на этой основе требуют от исследователя учета тех возможностей и ограничений, которые для каждой коллекции определяются конкретной географической зоной, наличием или отсутствием городских и ремесленных центров, природными ресурсами региона (источники металла, драгоценные камни, пушнина), наличием торговых путей и т. д.