Обойма ненависти - Николай Леонов

– Антоша, зачем ты так? – очень театрально заломила руки Оксана. – Как ты можешь так говорить, какое предательство? Ты талантливый художник, просто не все еще доросли до твоего творчества.

– Какое предательство? – Антон поднял покрасневшее и припухшее лицо на жену. – Да вы ведь все использовали меня. Рисуй, мальчик, рисуй! Играй в свои инфантильные игрушки! А мы тебе сладкую конфетку дадим, по головке погладим. Ты только играй в своем уголке и не мешай взрослым дядям и тетям жить и наслаждаться…

И посыпались новые откровения. И по тому, как Лукьянов сидел рядом, опустив голову и безвольно повесив руки, Гуров понимал, что Филиппов не так уж и далек от истины. Это не упреки обиженного ребенка. Это выстраданное понимание окружающего мира.

– Друг меня всю жизнь использовал для самоутверждения, потому что на моем фоне он себя видел более значимым. Жена использовала меня, чтобы быть ближе к тому, которого всю жизнь любила. Что уставилась? – заорал Филиппов на жену. – Думаешь, я ничего не понимаю, не вижу? И тогда на Мишкиной свадьбе ты под меня залезла с расчетом. Знала, сука, что слабый мужик, трахнув бабу, сразу к ней привяжется. И всю жизнь меня этим траханьем и держала в узде. Чуть начинаю голову поднимать, так ты меня в постель. На тебе сладенькое, чтобы не капризничал. Подсадила меня на секс! Потому и глаза все время закрывала, что представляла себе его на моем месте, что он тебя трахает! Думала, что я не понимаю, думала, что я не вижу, какими глазами исподтишка на Мишку поглядывала? И что ходишь к нему тайком, думала, я не знаю? Все знаю и все понимаю. А с Сашкой сюсюкалась, в подружку играла…

На Филиппова было страшно смотреть. Как он мог жить столько времени с сознанием всего того, что рассказал сейчас? А на Лукьянова смотреть было больно. Выглядел он как взрослый солидный дядя, которого вдруг застали за таким постыдным делом, что и в голову никому не приходило. Кажется, он готов был сквозь пол провалиться, если бы мог. А вот Оксана еще ерепенилась. Она молчала, но видно было, что мозг ее работает, как бешено раскрученный маховик. Ищет выхода из мерзкого положения, ищет логичных оправданий, которые все бы прояснили, все отвергли. «Ничего у тебя, подруга, не выйдет, – злорадно подумал Гуров, услышав, как открывается входная дверь. – Сейчас мы тебя со Стасом плющить будем. В лепешку».

В комнату вошел Крячко с пакетом, зажатым под локтем. Обвел взглядом присутствующих, оценил обстановку, кивнул Гурову и чуть удовлетворенно улыбнулся. Значит, полный порядок.

– А что это меня никто не спрашивает, кто убил Александру Лукьянову? – поинтересовался Гуров, на которого нахлынуло злорадство. – Нас тут обвинили в бездействии и неспособности…

Ответа на вопрос Гуров не дождался, хотя напряженные взгляды на него устремились мгновенно.

– Вы, Оксана Михайловна, и убили-с! – прищурясь, брякнул Гуров, глядя прямо в глаза женщине, ругая себя за неуместную театральность. – А теперь всем молчать и слушать. Сейчас я вам расскажу, как все происходило. До мелочей. С доказательствами и неопровержимыми уликами.

Лукьянов медленно и тупо повернул голову в сторону Оксаны. Сначала на его лице было только непонимание, потом оно стало выражать осознание дикости обвинения. И тут Михаил вскочил с кресла и попятился к стене. Наткнулся на стул и не опустился, а буквально сполз на него, обессиленный. А Антон смотрел на жену с видом человека, который раздавил паука. Или рассматривал мышеловку с мертвой крысой, которая так долго терроризировала его подвал. С тошнотворной брезгливостью и одновременным удовлетворением.

И Гуров строго и лаконично стал рассказывать. Как у Оксаны сформировался мотив преступления, как она сжилась с мыслью, что от жены возлюбленного можно и в самом деле избавиться. Как эта мысль стала довлеть над ней. Как она решила все провернуть через Павла Петровича Сенина, с которым была давно знакома по обществу художников, ценителей их творчества и тех, кто наживается на искусстве. Она давно убедилась в нечистоплотности этого типа по кличке Репин, известного в определенных кругах торговцев крадеными произведениями искусства, подделками, аферами с ними. Как выяснилось в результате взаимных намеков, киллера можно нанять и Репин ей поможет. Как Оксана передумала нанимать киллера в последний момент, потому что по неопытности дала понять темным личностям на Черкизовском, что хочет кого-то заказать и в какой среде.

Косвенно Гуров обвинил Оксану и в гибели Павла Сенина. Потому что информация о заказе просочилась и киллер это понял. И он ликвидировал единственное связующее его с заказчиком звено – Сенина. Рассказал Гуров, как Оксана купила дешевую переделку травматического пистолета с самодельным глушителем. Как она, зная распорядок жизни Лукьяновых в загородном доме, продумала и совершила убийство утром первого сентября. Как она хладнокровно имитировала убийство с целью ограбления. Как она, выстрелив несколько раз в спину «подруге», так же хладнокровно нагнулась и вытащила из сумочки связку ключей, чтобы открыть дверь входа в дом через тепловой узел. И как она, чисто по-женски, вытащив ключи, эту сумочку застегнула. И то, как Оксана, разувшись, вошла в дом, поднялась в спальню и схватила то, что заранее наметила, – шкатулку с драгоценностями Александры. И как она, не будучи матерым преступником, не подумала, что нужно снять драгоценности с тела убитой, раз уж имитировала ограбление.

На этом факте сыщик остановился особенно подробно. Что это было? Недомыслие или Оксане было неприятно прикасаться к телу убитой ею женщины? Женщина оставила вопрос без ответа, глядя на сыщика с плохо скрываемой ненавистью.

Рассказал Гуров, как Оксана прошла пешком через пустырь, не вызвав подозрения у тех, кто ее мог видеть. Как дошла до оставленной в посадках машины марки «ВАЗ-2105», как двинулась проселком в сторону МКАД, как через полтора километра выбросила драгоценности, как их нашел парень-студент, проиграл в карты в поезде мошенникам и как один из мошенников погиб. И как эти драгоценности были опознаны мужем убитой.

– Вы все врете! – крикнула Оксана, бледная как полотно. – Вы, менты! Найти не можете, и это все не доказательства. Подставить решили? Признания ждете? Не будет никаких признаний! Были бы у вас доказательства, вы бы на меня уже давно наручники надели, – с истерическим смехом заявила она.

– Станислав Васильевич, – усмехнулся Гуров, – наденьте на нее наручники. Для убедительности.

Крячко оглянулся назад и кому-то кивнул головой. В комнату вошел мужчина в очках и молодая женщина с погонами старшего лейтенанта милиции. Станислав отдал им свой пакет, вытянул из-за спины наручники и подошел к Оксане. Женщина недоуменно и недоверчиво смотрела на блестящие, раскрытые перед ее лицом браслеты, скрепленные такой же блестящей короткой цепочкой. Крячко не стал ждать. Он взял одну руку Оксаны и накинул на нее браслет, потом то же самое проделал с другой рукой.

– Ну, вот и порядок, – скупо улыбнулся Гуров.

И стал рассказывать дальше, как очень долго искали и в конце концов нашли выброшенный пистолет. Далеко, у самой объездной. И экспертиза подтвердила, что выстрелы в Лукьянову произведены были именно из этого пистолета. А еще экспертиза определила, что убийца в момент совершения преступления был в пластиковых перчатках. Простенькие такие перчатки, дешевые. Такие одноразовые перчатки вкладываются производителем в каждую коробочку с краской для волос. И очень часто женщины, не обладающие определенным достатком, не выбрасывают их после того, как самостоятельно дома красятся. Они их моют и сушат. Только плохо их Оксана помыла. На них осталась краска, идентичная той, которую она сама использует.

Гуров знал, что Оксана сейчас может сказать, что такую краску в каждом доме найдешь, у каждой женщины. И для следователя и судьи это косвенные доказательства, потому что сто процентов экспертиза дать не может. Но вот чего Оксана не знала, так это современных возможностей экспертов-криминалистов. Не знала она и того, что потожировые отпечатки, оставленные ею на внутренней стороне перчаток, выброшенных вместе с пистолетом, поддаются идентификации со стопроцентной уверенностью. И экспертиза это подтвердила.

Но и этого было бы, наверное, недостаточно для того, чтобы Оксана сама дала признательные показания. Грубо говоря, суд и без ее признаний вынесет приговор, потому что улик более чем достаточно. Но Гуров стремился к большему – ему была важна победа в этом поединке, полная победа. И важно было, чтобы Лукьянов и Филиппов поняли все до конца. И для этого она должна сейчас и вот тут признаться. Скорее им, чем Гурову. А ведь еще придется устанавливать того, кто изготовил из травматического пистолета боевой и продал его Филипповой.

– Понятые готовы? – спросил Гуров через плечо.

Сузиков ввел в комнату молодого парня и женщину в домашнем халате. Наверное, соседей.