Научи меня любить (СИ) - Светлая Есения

"Как Аленка без меня утром уроки выучит? Она только еще во второй пошла!" — робко смотрел он своими синими бездонными глазами.

Ну, хоть какая-то зацепка. Яна уговорила мальчика пойти домой. Ради сестренки. И, как мужчине, перестать бояться, и быть ответственным за поступки. Слабо самой верилось в свои слова, но что-то нужно было сказать.

Примерно после еще получасовой беседы они дошли до нужного подъезда. Антоха не назвал квартиру, но Яна успела заметить, какую кнопку он нажал на домофоне. С тяжелым сердцем отпустила. Еще несколько минут, несмотря на мороз, стояла у дома, пытаясь увидеть его силуэт в зажегшемся окне.

Потом, спустя неделю, не вытерпела. Решилась узнать о ребенке в близлежащей школе. Антон продолжал учиться, ходить на занятия, не заболел…

Долго, долго сидел произошедший случай в ее голове. И сейчас вот история эта, с Машей, знакомой болью сжала что-то внутри. Стала бы она требовать от своего ребёнка большего? Яна теперь уже не знала ответа на этот вопрос. Все оказалось слишком сложным…

От мыслей отвлек звон посуды на кухне. Пока Яна ставила обувь на сушилку, Лешка решил похозяйничать. Разбил что-то! Вот что ему не сидится, а?

Яна прижала ладони к лицу — так потемнело в глазах от нахлынувшего вдруг гнева, сделала глубокий вдох и медленно пошла на кухню.

49

Все, что Яна обнаружила на кухне, дало лишь толику облегчения. Нет, Лешка ничего не разбил, а просто не расчитал силу и выдернул ящичек со столовыми приборами с места полностью. Тот выскочил, ложки и вилки с грохотом разлетелись, а напуганный мальчуган стоит с ужасом смотрит на это безобразие.

— Алексей, ну как же так! Давай, не стой, скорее собирай, и в раковину их все. Я сполосну, — проговорила Яна строгим учительским тоном. И уже тише добавила: — Господи, теперь все это перемывать придется.

Нужно хотя бы улыбнуться, подбодрить, но Яна побоялась, что улыбка больше будет похожа на оскал. Да и не гость тут Лешка, чтобы она его уговаривала. Натворил, пусть отвечает!

Вот же, снова завелась с пол оборота. Так хотелось отчитать мальчишку, выплеснуть раздражение.

Да, в конце концов, она не святая!

— Алексей, я прошу тебя, веди себя прилично. И за столом, и за речью своей следи. К нам в гости пришла моя ученица. Я не могу позволить, чтобы о нас думали плохо. Если знаешь, что не справишься, лучше посиди один в комнате.

Яна, договаривая последние слова, резко обернулась, желая закрепить речь строгим взглядом. Но Лешка не смотрел на нее, он спокойно, без особой спешки, собирал ложки с пола, низко опустив голову.

Яна смутилась на секунду и тут же себя одернула, не нужно жалости.

— Ну что ты копаешься! Живее давай…

Лешка послушно протянул собранное, и также, не глядя на Яну, стал доставать из буфета конфетницу и корзинку с печеньем.

Хотелось броситься наперерез. А вдруг уронит, просыпет, разобьет? Хрустальную конфетницу ей в подарок привезли хорошие знакомые из Франции… Но Лешка крепко ее держал, уверенно. Аккуратно слез с табурета. Без грохота, очень бережно расставил все на столе.

Только под ложечкой где-то все ещё сосало — то ли злость, то ли обида…

Маша вышла скоро, футболка болталась на ее худеньких плечах. Яна слегка поморщилась от такого простецкого вида, хотя предложить все равно больше было нечего. Ну, ничего страшного, Маша совсем еще ребенок, стесняться своего тела ей не по возрасту.

Лешка с интересом разглядывал рыжую пигалицу, с каким-то особым восхищением потрогал мокрые вьющиеся волосы.

— Смотри, они кудрявые, как у мамы моей после бани, — еле слышно пробормотал он, не понятно к кому обращаясь.

— Маша, пойдем, я тебя расчешу, высушим феном волосы и заплетем косы. Не стоит девочке с мокрой головой за столом сидеть. — Яна, подтолкнув гостью к выходу, грозно посмотрела на стушевавшегося мальчишку и вышла следом.

Сдерживаться становилось с каждой минутой труднее…

Ноги разъезжались в грязи и уже просто не держали от усталости. К тому же дождь лил беспрерывно, и вся одежда давным давно промокла насквозь. Им назначили нового начальника смены, из числа прибывших с комиссией. А всех присутствующих, в том числе и Сашку, временно уровняли в должности, отправив разгребать завалы после взрыва, расчищать площадку, убирать поваленные деревья, растаскивать покореженный разорванный металл.

Работать резаками и электроинструментами нельзя, курить тем более, а хотелось неимоверно.

В который раз подошел Колька, верный помощник и друг по работе, схватился за почерневшую арматуру и потянул ее из земли на себя.

— Ты знаешь, кто вслед за комиссией приехал?

— Слышал, Коль. Только что теперь-то…

— Он же, говорят, как только понял, что это участок, где ты работаешь, с командировки сорвался, только лишь бы сюда…

— Пьянов всегда ждал повода, чтобы мне отомстить, сейчас у него есть шанс. Вывернуть ситуацию можно как угодно, сам понимаешь. Тем более, что виноватым во взрыве племянника нашего нового экономиста явно не сделают, знаешь с кем она шашни крутит. Сразу было ясно, что рыть будут под меня…

— Саш, вот что ему надо, а? Ведь столько лет прошло, а он так и кипит ненавистью. И я даже в толк никак не возьму из-за чего. Работали- то все вместе.

— А что понимать? Я, тогда сопляк совсем, на повышение пошел, а его, хохряка со стажем, прокатили, да еще и на другую буровую перевели. В зарплате потерял. Только я ни при чем. Решение принимали сверху. А виноват у него естественно Романов. Не знаю, Коля, что делать. И сбегать, словно трус, не хочу, хотя имею право на отпуск. И тут оставаться — есть шанс, что не сдержусь и на его провокации отвечу мордобоем. Тварь он, каждый понимает. Но раз залез так высоко, аж инспектором стал, кто-то его прикрывает. И не мне тягаться.

— Ты, командир, не горячись, — потрепал его по плечу друг, — мы все за тебя горой встанем, в обиду не дадим. Потерпи, сдержись. Не лезь на рожон, все все понимают. Будем писать объяснения, как скажешь. Отстоим. А если ты уедешь, точно на нашу бригаду вину повесят. И сам знаешь, нам потом тут не работать… Прости, если что не так сказал…

— Все так, Коль. Спасибо. Давай попробуем ее подкопать с той стороны, и не вверх тянуть, а наоборот, полозом. Тащи лопату.

Колька согласно кивнул и уже через минуту скрылся в темноте. Фонари, работающие от аккумуляторов, установили только у площадки, где расположились члены комиссии. Ютились они в пригнанном наспех вагончике, пили чай, изредка отправляли к бригаде нового начальника смены.

Сашка оправил душащий мокрый ворот спецовки, сплюнул горькую желчь, утер лицо рукавом. Еще немного и им надоест тут отсиживаться, глядишь к часам десяти отвезут их до вахтовой стоянки. А сами, наверняка, в ближайшую гостиницу. Тут есть не подалеку, дорожная.

Снова послышались хлюпающие звуки шагов. Возвращался Николай. Пятиминутный отдых кончился.

Уже после, практически в полночь, он с удовольствием снял робу, развесив ее на веревке у входа. Насухо вытерся полотенцем и сразу рухнул на панцирную кровать. Пружины под ним провисли, но вставать и подсовывать доску между железными реями не было сил. Запах затхлого матраса настойчиво лез в горло, усиливая тошноту. Желудок сжимался от голода, только ждать ужина уже не хотелось. Слышал сквозь сон, как кто-то звал своего командира отведать горячего — наспех сваренной картошки с тушенкой. В ответ лишь невнятно промычал, отказался. Где-то в промежутках между пробирающимися в сон переживаниями всплыл образ расстроенной Яны, хмурое лицо Лешки. Но усталость взяла свое, накрыв сознание долгожданным забытьем.

50

Яна долго таращилась в темный потолок, разглядывая игру бликов, проникающих в комнату из-за неплотно задернутых штор. Они метались по серо-белому полотну, резвились, словно маленькие бесенята, пытаясь отвлечь от тяжелых мыслей.