Третья Империя - Михаил Юрьев

Третий обет — это обет чести. В нем содержатся, если обобщить, все существенные моральные нормы и правила поведения служилого сословия, не вошедшие в первые два обета.

Опричник клянется в верности сословию: «Нет у меня ни семьи, ни дома. Опричнина моя семья, и Империя мой дом». Он обещает никогда, ни вольно ни невольно, не оскорбить и не подвести своих товарищей; защищать жизнь другого опричника в том числе и ценой своей жизни, а равно и всех людей других сословий. Он клянется никогда и ни при каких обстоятельствах не поднять руку на другого опричника и не иметь с ним вражды, а в случае неприязни просто разойтись с ним. И наоборот, в случае если кто-то убьет другого опричника иначе чем на войне, клянется мстить за него и не останавливаться в этом до самой смерти убийц или своей собственной. (Обет мести за своих весьма существенен — из-за него с опричниками боятся связываться.) В случае ухода или исключения из служилого сословия (это хотя и очень редко, но бывает) он клянется никак не использовать свою силу против интересов государства или своего бывшего сословия.

Он также обещает хранить сословную и имперскую честь перед другими сословиями, не спускать оскорблений (по крайней мере, демонстративных) себя, опричнины и Империи: «Если кто-то сознательно оскорбит меня, мою страну или сословие, я не буду обижаться, но накажу». Это «накажу», между прочим, может при сильном оскорблении означать и смерть обидчика, поэтому народ в России весьма внимательно относится к своим словам («фильтрует базар», на разговорном русском) в присутствии опричника или незнакомца, который может им оказаться. Сами же опричники обещают: «Никогда не опущусь до оскорбления словами кого-либо — того, кто истинно это заслуживает, надо наказывать действием».

Далее идет обещание равного отношения ко всем и вся, то есть, по сути, недискриминации по любому признаку: «Как пастух не может одну овцу выделять и защищать, другую же бросить, так и я обещаю не держать ближе к сердцу никого из народа, но за всех иметь равную ответственность. И как не может дозор одни места охранять, а на другие махнуть рукой, так и я обещаю ни одну из земель Империи не держать ближе к сердцу, но все одинаково».

Опричник также клянется не убивать сверх боевой или иной государственной необходимости: «Господь заповедал: не убий, и если я убью того, кого можно было не убивать для защиты людей, государства и веры, то буду нарушителем Божьей заповеди». Вообще третий обет самый длинный, в нем есть обещание нетерпимости к любому встреченному злу, обещание помощи всем особо уязвимым (немощным и убогим, детям, старикам, а также священным для опричников собакам), обещание уважения к проявившему доблесть противнику и многое еще в том же духе.

Важно, что третий обет, как ни странно, — самый главный, по крайней мере имеющий примат над первыми двумя; в нем есть слова: «Никогда не поступлюсь своей и общей честью ни для служения, ни для умеренности». Но здесь нет ничего удивительного — русское мировоззрение в большой степени характеризуется фразой «Истина там, где поступают честно». Обесчестить себя — для опричника самое страшное, что можно придумать, гораздо страшнее, чем не справиться с какой-то службой или даже защитой кого-то, и уж тем более намного страшнее смерти, которой они не особо боятся; с уверенностью говорю, что нет в природе вещи, ради которой опричник сознательно пойдет на бесчестье.

Принеся обеты — а начинается каждый из них словами: «Перед Богом и людьми обещаю…», — опричник проходит два особых православных таинства: венчание на службу и миропомазание. Эти таинства никогда не совершались и не совершаются Церковью, во всяком случае в таком виде, над обычными людьми, а только над царями — это соответствует статусу опричников как коллективного царя. Венчание есть символическое возложение короны, такое же, как при венчании на брак, только соединение происходит не с супругом, а со страной. Миропомазание совершается третий раз (первый у православных происходит сразу после крещения, а второй соответствует нашей католической конфирмации и совершается в пятнадцать лет) и означает снисхождение особых даров Святого Духа, необходимых для опричного служения, и завершается причащением новопомазанника в алтаре как защитника Церкви. После этого опричнику вручают личную карточку, персональное полное боевое снаряжение и два комплекта цивильной формы, и на этом обряд заканчивается, по крайней мере его торжественная часть: все поздравляют новоиспеченного опричника и идут праздновать — это событие у опричников называется «прописка», а само застолье, как и любое сословное застолье, называется у русских «братчина».

Так начинается служба (не обучение, а работа, хотя службой у них называется и то и другое), которая продолжается до смерти опричника: как бы нам ни было трудно поверить в это, соотечественники, но у русских опричников нет ни понятия пенсии, ни понятия инвалидности. Для ослабевшего опричника — от старости или увечья — подыскивается адекватная работа: я сам видел опричника-женщину, у которой не было правой руки и обеих ног (ранение произошло задолго до внедрения регенерационной терапии), и она работала удаленным оператором беспилотного истребителя-перехватчика с помощью сделанного специально для нее интерфейса. Остальные относились к ней как к равному товарищу, не делая вид, что они не замечают ее увечья, но и не концентрируясь на нем, — например, брали на все свои пьянки, но подносили ей стакан и закуску; по виду она была настолько счастлива, насколько это возможно. Если же болезнь или увечье опричника таковы, что длительное время не позволяют делать никакой работы — до выздоровления или до смерти, — то он считается это время просто находящимся на излечении. Поэтому теперь, после своих очных наблюдений, я считаю любимую фразу опричников: «Служба — это жизнь, а жизнь — это служба» — не метафорой, а совершенно буквальной истиной.

Жизнь и служба

Как живут и служат опричники? Жить они предпочитают в общежитиях, которые представляют собой нечто вроде дешевой гостиницы или мотеля, обычно с блоками «две комнаты — один общий санузел». Комнаты бывают на одного и на двоих; кухня (которой, впрочем, пользуются редко) и столовое помещение — на этаже. На одном из этажей общая столовая, с кухней с поварами, — ею пользуются часто: опричников тянет друг к другу, поэтому они любят есть вместе, по той же причине они относительно редко снимают квартиры. В столовой каждое воскресенье происходят братчины; впрочем, раз в три недели, то есть через два раза, устав велит каждому опричнику приходить на братчину к земцам.

Работают опричники в полиции или спецслужбах либо в гражданской администрации. Подразумеваются, естественно, только имперские учреждения — в местных администрациях и службах охраны порядка работают земцы, потому что это земские учреждения.

Армейцы живут и служат, как и у нас, обособленно, на военных базах; впрочем, примерно раз в десять лет положено не менее чем на три года перейти работать в другую сферу — из армии в полицию, из полиции на госслужбу и т.д. Все это относится и к высшим должностным лицам: обычная ситуация, когда опричник год назад был министром, а ныне инспектор полиции или военный моряк, причем не из-за плохих результатов работы, а из-за их сословного убеждения: важнее быть правильным опричником, чем наилучшим профессионалом. Я встречался со знаменитым Борисом Фетисовым, который четырежды был министром, дважды — командующим экспедиционным корпусом и дважды — главкомом рода войск; сейчас, в 66 лет, он работает следователем полиции в Константинополе, а в следующем году отправляется инспектором по строительству полярного прибрежного вала. Конечно, те опричники, кто проявил себя способными руководителями, в основном и дальше будут служить на руководящих должностях, потому что талантами не разбрасываются, — но служить в разных сферах, чтобы не «присидеться». Однако и в этом случае ответственная служба опричника непременно время от времени будет чередоваться с рядовыми должностями. Более того, от двух недель до месяца в году опричники работают на общественных работах, вроде строительства дорог: помимо пополнения «общака» это призвано способствовать тому, чтобы они не заносились перед народом. Когда я спросил у командира дружины (по-нашему, батальона) Отто Меркеля, чем же плохо чувство заслуженного превосходства над окружающими, он кратко ответил мне: «Оно высасывает силу».

Раз в год на месяц и раз в три года на три месяца опричники отправляются в лагерь на переподготовку, причем эти лагерные сборы они очень любят. Не менее двух раз в неделю опричники посещают спортзал — для поддержания физической формы.

В остальные будние дни опричники, как правило, много работают, поскольку семьи у них обычно нет. Потом либо общаются друг с другом в кафе или в общежитии, либо читают: читать опричники любят и читают много, причем в основном достаточно умные книги, поскольку все получили хорошее образование и освежают его на переподготовках. Они часто обсуждают прочитанное между собой и дискутируют на разные темы. Если же им нечего делать, то у себя в комнате они на многие часы впадают в медитацию, благо они все этому обучены, — по этой причине им никогда не бывает скучно. Выпивкой опричники в будние дни обычно не злоупотребляют. Но самое любимое их развлечение, являющееся, в сущности, продолжением работы, — это так называемый свободный поиск. Опричник бродит по городу, заходит во всякие места, ездит на городском транспорте, стараясь не привлекать внимания (по русскому выражению, «прикидываясь ветошью»), и высматривает какой-нибудь непорядок — кто-то кого-то оскорбляет или на кого-то нападает и т.п., — который, естественно, немедленно пресекается. Хитрость здесь в том, чтобы в тебе не опознали опричника — при их внешнем виде это не просто, даже без формы.