Крутой пришелец - Дмитрий Суслин

– Всю мою жизнь, дорогая Наташа, я страдаю через женщин. Женщина, а скорее всего это была гулящая женщина, породила меня на свет, полный жестокости и страданий, а потом бросила меня у ворот храма Бахуса. Так началась моя полная страданий и лишений жизнь. Подобрал меня Сосикрат. Это был бедный горшечник, чья жена Дуридия была абсолютно бесплодна и не могла родить даже от соседей. Люди они оказались не добрыми и еще младенцем посадили меня за гончарный круг, за которым я провел без малого десять лет. Вот тогда-то, глядя на играющих, на улице детей, я и задумался о смысле жизни и стал постигать философию. Что ж, говорил я себе, пусть они играют и бегают себе на здоровье. Ничего в этом хорошего нет. Рано или поздно все они сполна испьют чашу страданий, какие может принести улица. Кто-то переломает ноги, свалившись, перелезая забор чужого сада. Кто-то утонет в море или пруду, кого-то пристукнет палкой злобный прохожий или забодает вырвавшийся на свободу бык, иных растерзают бродячие псы. Мне же все это не грозит, раз я надежно укрыт стеной своего двора. Кончилось тем, что на меня упала покосившаяся крыша мансарды, под которой я мял глину, и только чудо спасло мне жизнь. Хотя три года я пролежал недвижим.

– Кошмар! – искренне посочувствовали Диогену слушатели.

– Ничуть! – возразил философ, утирая с лица выступивший пот. – Это была для меня большая удача. Теперь мне не надо было работать. Я просто лежал в тени кипариса и размышлял. Правда, мои приемные родители через год отнесли меня к храму, к тому самому, где я был ими подобран. Но и это тоже меня только обрадовало. Они мне не нравились. Кормили плохо, вина и вовсе никогда не давали. Я зажил при храме. Каждое утро жрецы выносили меня на порог, укладывали на землю, и добрые прохожие подкармливали меня объедками, но чаще всего угощали вином, ибо это главная жертва, каковую приносили в храм к богу виноделия. Тогда-то я и пристрастился к вину и очень скоро просто не мог без него жить.

– Чем раньше человек пробует вино, тем больше он подвержен риску стать алкоголиком, – заметил я, прерывая рассказ Диогена.

В ответ на это Диоген тут же достал из-за пазухи глиняную флягу, которую опустошал к каждому вечеру, отхлебнул из нее и печально посмотрел куда-то вдаль.

– Что же было дальше? – нетерпеливо спросила Наташа, и ее любопытство мне не очень понравилось.

– Что было дальше? – Диоген еще разок отхлебнул из фляги. – Однажды, в день Бахуса, когда я лежал совершенно пьяный и еле ворочавший языком, и бродячие псы мочились на меня, как на последнее существо в этом мире, один богато одетый прохожий пожалел меня, и спросил, не тяжело ли мне вот так жить.

– Нисколько, – ответил я, с трудом приоткрыв глаза. – Вот рождаться на свет было, куда тяжелее, потому что у матери моей были уж очень узкие бедра. Наверно не легко будет и умирать, сознавая, что впереди меня ждет новая жизнь и новые роды.

Прохожий удивился и спросил, что бы он мог для меня сделать.

– Отойди в сторону, – ответил я ему. – Ты загораживаешь мне солнце. И встань с подветренной стороны, чтобы запах от твоих потных чресел, не бил мне в нос.

Прохожий этот оказался македонским царем Александром, который впоследствии чуть не завоевал весь мир, но где-то на краю света пропал без вести. Но тогда он был еще жив и сказал, что я самый мудрый житель Лаэрта, и что город этот недостоин меня. И отвез меня в Афины. Великий оратор Демосфен лично согласился взять меня к себе в дом. Он принес меня в свое роскошное жилище, где даже полы были из мрамора, и нигде не лежало ни пылинки.

– Видишь, какое это великолепное жилище? – недовольно спросила меня его жена Стервозия. Почему-то я ей не приглянулся.

– О да, – ответил я. – Это жилище достойно таких глупцов, как вы.

Демосфен обиделся, но не подал виду.

– Живи у нас, но только не плюй на пол, и на стены, – сказала Стервозия.

Я плюнул ей в лицо и сказал, что это единственное место в доме, которое не блистает роскошью, а значит не стоит и почтения. Демосфен, который, как ни странно, очень любил свою жену, не выдержал и выкинул меня из дома. Напоследок он дал мне такого пинка под зад, что я, забыв про свою немощь, пробежал всю агору и добежал до акрополя. Так что Демосфену, а в большей степени, его жене Стервозии я обязан своим удивительным и скорым выздоровлением.

Вот под такую болтовню мы поднимались в гору, и рассказ философа прервался, потому что прямо перед нами вдруг выросла одноглазая фигура полуголого бородатого мужика, рост у которого был не меньше пяти метров, а лицо указывало на полное отсутствие интеллекта. Короче, природа, дав ему исполинский рост, явно решила отдохнуть, когда дело дошло до мозгов. Я сначала даже решил, что это какой-нибудь памятник, но потом мужик задумчиво поднял над головой, словно копье дерево, и я понял, что это не памятник. Мы остановились.

– Кто такие? – Голос великана эхом прокатился по окрестностям. – Че надо?

– Кто у нас убийца великанов? – тихо спросил я. – Кажется, Геркулес?

– А чего я? Чего сразу я? – забормотал наш герой. – Это ведь когда было? Да и было ли? Мало ли чего люди наплели в мифах то? И вообще с циклопами лучше всего расправляется Уллис.

Не дождавшись ответа, одноглазый верзила метнул в нас дерево. Я еле успел нагнуться и пригнуть к земле Наташу, и оно просвистело над нашими спинами. Диогену повезло меньше. Его зацепило ветками и унесло вместе с деревом.

– Вот я и полетел на крыльях любви! – успел он пробормотать напоследок.

Но летел он недолго, потому что где-то метров через двадцать дерево воткнулось корнями в землю. Сразу стало казаться, что оно там было всегда. И верх тормашками на нем, словно елочная игрушка, болтался Диоген. Мы с Наташей бросились к нему на помощь. Мы так бежали, так торопились, что даже пробежали мимо не в силах остановиться, потому что уж больно крутой был склон. Потом пришлось опять карабкаться наверх. Ничего, мы с Наташей взялись за руки и добрались до философа. По дороге я все же сделал попытку начать разговор:

– Наташа, мы с тобой должны серьезно поговорить (ну не дурацкое ли начало?). Это очень важно (что за ерунда?)! Я очень многое должен тебе сказать (это уже вообще никуда негодится).

– Ты лучше скажи, как нам его оттуда снять, и что делать с этим переростком?

Да. Диоген висел слишком высоко, а наверху разгорелась настоящая битва. Мои друзья пытались разобраться с циклопом, и бросались на него со всех сторон. Великан неуклюже отбивался от них кривой корягой.

Когда мы увидели Диогена, то оба чуть не согнулись пополам от смеха. Философ висел вниз головой и спокойно попивал из своей фляжки. Он мог пить в любом положении.