Кандидат в президенты - Елена Тверцова

Дожидаясь своего любимого, я сидела и составляла резюме. Артем вернулся около трех ночи, выпивший, несколько раздраженный:

— Привет, — встретила я его в прихожей. — Как ты?

— Нормально, — буркнул он. — Чаю хочу, сделаешь?

Я вскипятила чай, и мы уселись на кухне. Артем молча мешал ложечкой сахар в чашке.

— Артём, меня уволили, — тихо сказала я.

Он поперхнулся чаем и вдруг посмотрел на меня с каким-то нескрываемым злобным торжеством.

— Давно уже пора, — неожиданно произнес он. — У тебя же ни одной своей идеи нет. Извини за откровенность, но ходишь за мной хвостиком. Несамостоятельная, просто детский сад какой-то. Если бы меня не было, тебя бы еще быстрее выперли… Абсолютная профнепригодность.

Я смотрела на него с ужасом. Еще недавно он восхищался моими способностями и моим умом, говорил, что я не такая «как все эти безмозглые дуры». А теперь он выговаривает такое.

— Не, ну всё к лучшему, — поправился он, глядя на мой растерянный вид. — Если, наконец, начнешь думать своей головой, то всё обязательно получится. Ты умница, давай дерзай. Резюме попроси составить кого-нибудь.

Я поняла, что в лице Артема поддержки я не найду.

С этого дня в наших отношениях что-то неуловимо изменилось. Он стал относиться ко мне более пренебрежительно, чем вначале. Я стала замечать то, чего не находила раньше — он жил своей жизнью, и ему было абсолютно всё равно, есть я рядом или меня рядом нет. Еда, секс — да и то нерегулярно — собственно, всё, для чего я ему требовалась. Разговоров по душам мы не вели, никуда вместе не ходили. В отпуск мы ездили тоже по отдельности.

Когда я устроилась в другое агентство, мы стали видеться еще реже, а понимать друг друга и вовсе перестали. Мой бывший генеральный директор был прав — я действительно пошла на повышение, мне доверили вести самостоятельные пиар-проекты. Я вовсе не чувствовала себя довеском Артёма, и все его несправедливые замечания в мой адрес начали меня немало злить. Я стала ездить в командировки, в том числе зарубежные. А Артём всё так же пропадал ночами.

Вернувшись из очередной поездки, я обнаружила, что замок в двери сменили. Дело было в одиннадцать часов вечера, я позвонила в дверь. Дверь открыл Артём, закутанный по пояс в полотенце.

— Привет, — сказала я ему.

— Привет, — сухо ответил он мне и пропустил внутрь.

Я зашла и увидела, что посреди комнаты стоят мои чемоданы. Почему-то я не удивилась, хотя внутри в этот момент что-то очень сильно сжалось.

— Как съездила? — Спросил он меня.

— Нормально, — ответила я и кивнула на чемоданы. — Это что?

Артем помолчал.

— Я подумал, — объяснил он мне свою позицию. — Что мы с тобой разные люди. Вряд ли мы с тобой поженимся и вряд ли будем вместе. Тебе нужно уехать. Вот я собрал все твои вещи, прошу тебя освободить помещение…

Из другой комнаты кто-то игриво засмеялся женским голосом:

— Ну, Артём! Ты идешь или нет?

— Кто это? — Сдержанно поинтересовалась я.

— Это неважно, — так же сдержанно ответил Артём. — Вот твои чемоданы, пожалуйста, я прошу тебя уйти.

— Но куда я пойду? — Спросила я. — Уже ночь на дворе, мне просто некуда деваться. Не на вокзале же ночевать.

— Знаешь, я тебе ничего не обещал, — внезапно взвился Артём, потеряв остатки терпения. Он взмахнул рукой у меня перед носом и заорал так, что у меня внутри всё рухнуло. — Я не заставлял тебя уезжать из твоей съемной квартиры! Ты сама всё выдумала, сама так решила! Если у тебя нет жилья, то виновата в этом только ты сама!

Я стояла бледная и потухшая. Взглянув на меня, Артем немного успокоился и добавил.

— Извини, но думать надо было головой, как будешь выкручиваться. Если мозгов нет, то это диагноз…

Дальше я не стала выслушивать этот мерзкий монолог. Просто молча взяла свои вещи и вышла за дверь. Дверь захлопнулась. Навсегда.

Я не знала, куда мне податься. У меня был телефон одной моей бывшей коллеги из «Форварда». Ей-то я и позвонила:

— Алло, Лиза? — Начала я. — Извини за поздний звонок, это Лариса Склярова, помнишь меня? Прости, пожалуйста, у меня тут абсолютно патовая ситуация, мне негде ночевать сегодня. Можно я к тебе приеду?

Лиза меня помнила. И она жила одна. Она была москвичкой — ей от родителей досталась однокомнатная квартира. Поэтому она, посочувствовав, разрешила мне немного пожить у нее.

От Лизы я узнала массу подробностей из жизни бывшей компании, а также об Артёме Ширяеве как человеке.

— А ты разве не знала, что он ходил к Сергею Вениаминовичу с просьбой тебя уволить? — Ошарашила меня Лиза. — Он постоянно ему говорил, что ты некомпетентна, что мешаешь ему, что ходишь за ним хвостиком, что абсолютно неуправляема.

— А Сергей Вениаминович что? — Спросила я.

— Неоднозначно, — вздохнула Лиза. — Он, конечно, понимал, что этот червяк под тебя копает, просто хочет избавиться от надоевшей подружки. Но обстоятельства таковы, что Ширяев действительно тянул на себе огромное количество проектов «Форварда». Поэтому Сергей Вениаминович, подумав, принял решение пойти навстречу его просьбам…

— Понятно, — отвечала я, и у меня всё холодело внутри.

Прошло еще немного времени. В новой компании я была на хорошем счету, поэтому довольно быстро мне удалось снять квартиру и переехать от Лизы. На новом месте работы особо личных отношений у меня ни с кем из сотрудников не было. Я помнила, какой нож в спину может воткнуть каждый из них, и больше не пыталась наладить с ними хоть сколько-нибудь теплые отношения.

Постепенно я доросла до начальника департамента. Того самого. По работе с государственными структурами. У меня появились довольно влиятельные клиенты. Я хорошо узнала всю пиар-кухню и начала уверенно ориентироваться во всех ее хитросплетениях. И в один прекрасный день я просто приняла решение организовать свое собственное агентство… Так появился «Легал Медиа».

Артёма Ширяева я больше никогда в своей жизни не видела. Я слышала, что в конечном итоге он стал Депутатом Госдумы, но лично с ним мы больше никогда не пересекались — наши пути разошлись навсегда, и я старалась как можно реже вспоминать о нём.

Первое время он мне снился. Мне снились страшные сны — все его девушки, одинаковые на вид, с длинными волосами, тонкими талиями, в костюмах немарких расцветок. Они садились на него сверху и скакали на нем, исполняя волосами какой-то замысловатый танец. Запрокидывали вверх голову, выпячивали вперед грудь, сладострастно стонали — он дотрагивался до их сосков и говорил им что-то непристойное. Во сне я как бы наблюдала всё это со стороны. В момент оргазма он оборачивался ко мне и произносил что-то про «думать головой надо». Я вздрагивала и просыпалась в слезах, обессиленная и измученная. Было очень гадко, пусто и холодно. Я чувствовала себя маленькой песчинкой, перемолотой гусеницами огромного чудовищного танка под названием «чужая политическая карьера». Мне было страшно, насколько нелюбимой и ненужной можно было себя ощущать. Не нужной никому. Одна в большом городе… Ни друзей, ни родных. Пусто.