Вуаль лжи - Джери Уэстерсон

Он еще несколько мгновений мрачно разглядывал Криспина, затем подошел к серванту, где налил себе вина из серебряной фляги, ничего не предложив собеседнику. Не поворачиваясь лицом к Криспину, герцог осушил кубок.

За неимением лучшего дела тот стоял и смотрел на широкие плечи Ланкастера. В стенах собственного дома он не носил доспехов, хотя Криспин, пожалуй, более привык видеть на нем вороненый панцирь, который герцог так любил. Сегодня, впрочем, на нем был бархатный упелянд, чьи рукава свисали ниже отороченного мехом подола, едва касаясь половиц. С лицевой стороны его украшали гербы Гонта и Кастилии. Будучи лишь на десять лет старше Криспина, герцог тем не менее выглядел гораздо более героическим и заматерелым. Этот человек мог претендовать на трон Кастилии и Леона. Он не боялся никого в Европе, и хотя предупреждал Криспина о злопамятности короля, сам же Ричарда, по-видимому, тоже не страшился.

— Что же так грозит благополучию Англии, — спросил Ланкастер, по-прежнему стоя спиной к Криспину, — что лишь Следопыт способен вызволить страну из беды?

Криспин и не догадывался, что Ланкастеру ведом его новый «титул». В устах герцога он прозвучал обидно.

— Мне стала известна мошенническая уловка, по которой наши враги расхищают английские экспортные пошлины.

Ланкастер резко обернулся и уставился на него с открытым ртом.

Криспин слегка вздернул уголок рта:

— Разве это настолько важно, что касается даже вас?

— Кто? Кто разворовывает деньги короля?!

— У меня есть основания полагать, что это герцог Миланский, Бернабо Висконти.

Ланкастер отставил кубок и, ухватив Криспина за руку, повлек его к двум креслам, стоявшим возле камина, и заставил Криспина сесть. Устроившись напротив, он потребовал:

— Расскажите все, что знаете.

У Криспина ностальгически кольнуло в сердце. Как это похоже на оны времена…

— Очень многое еще под знаком вопроса. Известно лишь, что некий итальянский синдикат организовал заговор на территории Англии. Я подозреваю, что они подкармливают кого-то из членов гильдии, который с большой выдумкой занимается учетом налогов в грузовых портах.

— Имеются доказательства?

Криспин подался вперед и уперся кулаком о колено.

— Увы, нет. Счетные книги были похищены у меня из дому. Кроме того, произошло убийство человека, который, как мне кажется, докопался до правды.

— Убийство? Чье?

— Одного торговца тканями. Богатый человек. Его звали Николас Уолкот. Подозреваю, что деньги расхищались с той целью, чтобы помешать королю Ричарду собирать средства на военные расходы. Нет ли у него планов двинуться на Францию в скором времени?

Ланкастер откинулся на спинку кресла и задумчиво взялся за нижнюю губу.

— Да. То есть… он собирался. Однако парламент сообщил ему, что на такое предприятие не хватает средств. Теперь я знаю почему.

— Но зачем Виеконти вмешиваться в нашу войну с Францией? Какая ему от этого выгода?

Ланкастер погрузился в длительное молчание, затем его рука вяло свесилась через подлокотник кресла.

— Вы помните Джеффри Чосера?

При упоминании этого имени теплая волна воспоминаний объяла Криспина.

— Конечно, помню. Мы были закадычными друзьями, но вот уже несколько лет, как я его не видел.

В груди вновь заныло от ностальгической боли. Разумеется, ему нельзя было встречаться со своими бывшими приятелями, дабы не навлечь на них бурю королевской мести. Криспин не имел права подвергать Джеффри такому риску.

Он сглотнул ком в горле:

— Время от времени до меня доносятся слухи о нем.

— Да. Как вам известно, я его покровитель. Впрочем, он также является таможенным инспектором… а иногда собирает секретные сведения на благо короны.

— Джеффри?!

— Вы помните то время, когда я послал вас ко двору Висконти?

— Да. И до сих пор мучаюсь при мысли о собственной глупости.

— Не вы один. Висконти любит делать дураков из королевских эмиссаров. Чосер был в Милане несколько лет назад, да и не так давно тоже.

— Вы могли бы рассказать, что ему удалось там обнаружить?

— Только то, что ваши опасения верны. Висконти уже несколько месяцев, — а может быть, и дольше — ведет переговоры с Францией. Мы полагаем, что он намерен воспрепятствовать нашему вторжению, а в обмен за это получит власть над Кале и торговыми путями во Фландрию.

— Он хочет контролировать рынок шерсти…

— Да. И если это у него получится, то Англия окажется банкротом.

Глаза Криспина ни на секунду не отрывались от лица Ланкастера.

— Не может быть…

— И тем не менее. Если Висконти получит власть над основными европейскими портами, то тем самым сможет контролировать сбыт наших товаров. Такого допустить мы не вправе. Кстати, сейчас в Италии действуют кое-какие мои люди. — Герцог раздраженно взглянул вверх. — Ох уж этот мой дед со своими итальянскими банкирами! Если бы Эдуард Длинноногий[20] в свое время не вступил в сношения с этими итальянскими евреями…

— И все же именно ваш дед ввел таможенные пошлины на шерсть. Почти сто лет успешного налогообложения.

— Как хотите, но всем этим иностранцам я не верю. А вот теперь они препятствуют продаже наших товаров, учиняют пиратские набеги да еще воруют наши же налоги.

— Пожалуй, не во всех бедах можно винить одних лишь итальянцев. Парламент заморозил заработки, но ничем не ограничил рост цен. Уот Тайлер…

— Спалил мой дом! — Ланкастер съехал на самый краешек сиденья. — Вы и сейчас общаетесь с ему подобными?

— Нет, ваша светлость. Я просто хотел сказать, что Тайлер и его приспешники возмущались состоянием торговли. Это был лишь вопрос времени.

Ланкастер нахмурился и отвалился на спинку кресла. Напряженные плечи вновь обмякли.

— То есть мы сами в этом виноваты?

— Дверь осталась распахнутой, так что теперь пожаловали крысы.

Ланкастер сжал кулак:

— За такую дерзость вас следует проучить!

Криспин моргнул.

— Как того пожелает ваша светлость…

Он смотрел на бывшего ментора, в любую секунду ожидая пощечины. Когда Криспин был гораздо моложе, Ланкастер любил прибегать к рукоприкладству. Впрочем, на сей раз герцог не стал этого делать, а просто откинулся на спинку кресла и внимательно уставился на Криспина. Затем поднял руку, но не для удара. Он показал на лицо своего визави:

— Кто это сделал?

Криспин невольно прикрыл подбородок ладонью. Проклятие! Он совсем позабыл о своем внешнем виде.

— Издержки моей работы.

— Вот как?

Ланкастер лизнул большой палец, затем разгладил им усы. Этот жест вновь напомнил о давно прошедших временах. «Я хочу домой! — потянуло Криспина воскликнуть. — Здесь мое место!» Он вскинул лицо и встретил взгляд темных глаз герцога. Тот смотрел на него с неожиданно мягким выражением. Казалось, вот-вот он скажет свою обычную фразу: «Криспин, мой мальчик».