Наше шаткое равновесие - Мария Николаевна Высоцкая

— Снимай, — тушу сигарету, — чего застыла?

Глава 17

Что он сказал? Вижу себя словно со стороны — замерла, рот открыла, и глаза сто процентов по пять рублей стали.

Не ожидала. Да. Такого выпада я явно не ждала. Мурас в своем репертуаре. Его тон, взгляд, они способны разрушить любое чувство вины. Самое громадное. Если еще час назад я думала о том, что нужно поговорить, наконец- то выяснить все раз и навсегда, то сейчас я хочу его придушить.

Он мерзкий, гадкий. Ненавижу его. Боже, да кому я вру? Я до сих пор влюблена в него по уши. До сих пор…

Задираю футболку, а после вовсе снимаю ее, кидая себе под ноги.

Не ожидал. Он не ожидал, но по его лицу этого, конечно же, не увидишь. Маска. Эта гадкая, приклеившаяся к нему маска безразличия.

— Сняла, — растягиваю губы в улыбке, — так лучше? — пинаю футболку в его сторону и, убыстряя шаг, иду в ванную.

Я прорыдала весь день, прячась от Полинки по углам. Не хотелось, чтобы она это видела. Я не понимаю, что со мной происходит, как и то, чего я хочу. Не знаю…

Возможно, наконец все выяснить, но что дальше? Я просто физически не смогу на протяжении всей оставшейся жизни видеть, как он приходит к нашему ребенку в гости, делая вид, что знать меня не знает. А он может, я знаю. А потом, в один момент, он опять женится, или вообще, вернется к своей Аллочке. А я? Что буду делать я?

Я должна быть честна с собой, я не смогу воспринимать все это адекватно. Не смогу игнорировать, прикидываться, что мне плевать. Потому что это не так. Я хочу все выяснить, я хочу понять, есть ли у нас хоть шанс. Может быть, один из тысячи, миллиона, но, возможно, он есть…

Переступаю порог ванной комнаты и не успеваю дотянуться до ручки, чтобы закрыть за собой дверь, как Игорь оказывается рядом. Он закрывает дверь и смотрит на мое отражение в зеркале.

— Что ты делаешь? — шепчу, боясь пошевелиться.

— А на что это похоже?

Он больше ничего не говорит и в одно быстрое, совершенно неожиданное для меня движение прижимает к стене.

А дальше, дальше полный провал. Мой провал. Я подаюсь к нему. Отвечаю на каждое касание, каждый взгляд, поцелуй. Меня колотит мелкой дрожью, и я почти не чувствую земли под ногами.

Все это кажется сном.

В голове проносятся отголоски прошлых лет, вся моя боль и изуродованная любовь вырываются наружу. И я отвечаю на его поцелуи. Кусаю его губы, чтобы сделать больнее, впиваюсь длинными ногтями в его плечи и млею от его поцелуев.

Мне с ним хорошо. И не важно, что было до. Мне ни с кем и никогда не было так хорошо. После него все были лишь его пародиями. Жалкими и совсем мне не нужными. Это больно, больно понимать, что человек, который вытащил тебя к свету, после своими же руками столкнул в темную бездну.

И за это я его ненавижу. За его вранье, за Алку, за спор, за то, что сделал со мной все это.

Ненавижу и люблю. До сих пор. Всегда.

Игорь до боли сжимает меня в своих руках, приподымая с пола и сажая на стиральную машинку.

Жар тела, собравшийся в животе узел из боли и наслаждения. Его пальцы, жадно сминающие мою грудь. Изящество момента и огромная пропасть между нами. Лишь инстинкты. Животные, доходящие до лихорадки. Я чувствую его резкие, изголодавшиеся толчки в себе, испытывая то же самое. Животное, грязное, но при этом обескураживающее наслаждение.

В глазах встают слезы. Разрядка так близко, и так желанна сейчас. С ним. Потому что завтра всего этого не будет.

Я знаю это. Уверена.

Как ненормальная, вцепляюсь руками в его шею, обвивая, прижимая к себе, чтобы запомнить. Чтобы понимать, что это реальность.

Утро. Не первый раз в жизни мне не хочется его наступления. Далеко не первый…

Открываю глаза, упираясь взглядом в белый натяжной потолок гостиной. В комнате светло. Наверное, уже обед. Переворачиваюсь на бок, чувствуя пустоту. А еще меня настораживает эта кристальная тишина. Я одна в квартире. Ни Игоря, ни Поли здесь нет. Поднимаюсь и, проследовав в спальню, где сегодня малышка спала одна, беру со стула свое платье.

В прихожей накидываю на плечи шубу, убедившись, что на этот раз Мурас оставил мне вторые ключи. Вызываю такси и, окинув стены его квартиры поникшим взглядом, выхожу за дверь.

Голова ломится от мыслей. Он ничего вчера не сказал. Так ничего и не сказал.

Уже в такси звоню Игорю, он отвечает не сразу.

— Привет. Вы где?

— Это ты где?

Слышу шебуршание и Полькин тоненький голосок на фоне.

— Мне нужно съездить домой, переодеться. Если ты не против, пусть она сегодня побудет с тобой. Всего пару часов, и я ее заберу.

— Не вопрос. Что с голосом?

— Все хорошо. Спасибо.

Скидываю звонок, закрывая рот рукой. Щеки исполосовали мокрые дорожки слез.

Дома переодеваюсь в первые попавшиеся джинсы и свитер. Уже собираюсь уходить, но в дверь звонят. Настороженно иду на звук, страшно. На поверхность мгновенно выползает весь ужас минувших дней. Эти глаза, голос. Меня начинает морозить. Стискиваю зубы и все же набираюсь смелости посмотреть в глазок. Мама.

Облегчение моментально сваливается на плечи.

— Привет, — пропускаю ее в квартиру.

— Здравствуй, Женя.

Мама цепким взглядом оценивает меня, обстановку вокруг и, сняв обувь, идет в гостиную.

Чешу виски, направляясь следом. Мама с укладкой, новым маникюром, но очень понурым лицом. Она недовольна. Расстроена и еще бог весть что.

— Где ты была эти дни?

— У Зотовой. Коллега по работе.

— Врать нехорошо. А врать маме — двойное преступление. У него была?