Павлик - Олег Иванович Чапаев

– А выходит, – продолжал вдохновленный юноша, – что у них изначально уже задача неверно сформулирована! Смотрите сами: целители – исцеляют, врачи – лечат. Однако у каждого процесса обязательно результат должен быть! У целителя результат понятен – исцеление. Тут ведь тень на плетень навести сложно – исцелился ты или нет… Вот, к примеру, – он радостно хлопнул в ладоши, – энурез! Ну ссытся там в постель кто-то… Пришел он к целителю, курс прошел, а результат-то от курса однозначный: либо ссышься ты, как прежде, либо нет, третьего не дано! Ведь не бывает так, чтобы ты ссался, но немного! Точнее, бывает так, конечно, но не после целителей. Такое только после врачей может быть или в процессе лечения. «Раньше, – к примеру, скажут, – ссался часто и как из брандспойта, а теперь – прогресс налицо!» То есть тоненькой струйкой и реже – вот и весь результат лечения, – Павлик коротко хохотнул. – А у целителя все кардинальнее, прямее, без экивоков двойственных. Если перестал ссаться совсем, тогда – исцеление! Если ссышься по-прежнему, то уж неважно, как именно ссышься ты: хоть тоненькой струйкой, хоть, как лошадь Александра Македонского, – результат-то один! Ты же как ссался, так и продолжаешь! Значит нет результата никакого, и целителю этому можно простыню, тобой испорченную, на лоб намотать, чтобы жил теперь с результатом деятельности своей!

Игорь Сергеевич откинулся на спинку дивана и сдавленно хохотал. Павлик разгорячился еще больше.

– Вы вот смеетесь, а зря! Тут ведь эта самая ваша дефиниция хваленая очень легко осуществляется. И безошибочно, и интуитивно: перестал ссаться – значит результат есть! Вот и дефиницию осуществили на основании конкретного результата. А если через ночь на вторую прудонишь в крахмальные простыни, пусть и немного совсем – нет результата! И тут не хрена и дефиницию осуществлять, благо и так все ясно любому разумному существу. Да и нет у них задачи такой, чтобы результат был, – Павлик ехидно улыбнулся. – У них же, у врачей то есть, не исцелить – задача, а лечить! У них лечение – и процесс, и результат! Я вообще считаю, что из врачей только хирург еще более-менее полезен, все остальные – шарлатаны конченые! Попал к ним – все, финита ля комедия. Залечат по-всякому, несмотря на природный иммунитет и врожденную волю к жизни. Вот я тогда, Игорь Сергеевич, к ним и не пошел поэтому. Я же про методы-то их слышал маленько: заколют галоперидолом – и шито-крыто! Ты же от галоперидола вообще способность изъясняться связно потеряешь. И вот вам и результат лечения волшебного – лежит себе овощ, молчит, никакой подозрительной активности не проявляет. А видит этот овощ что-нибудь в угаре галоперидольном или нет – кто ж разбираться-то будет? Овощ-то сказать ни хрена не может после укольчиков чудесных! И все, можно руки потирать да нового персонажа на койку укладывать. Я думаю, – Павлик почесал порез на щеке, – именно так все и происходит в действительности… Вот поэтому я тогда и зарекся: к ним – ни ногой! Хотя, – он горестно завздыхал, – пару раз чуть было слабину не дал. Уж больно оно прогрессировать начинало…

Собеседник покачал головой:

– Да уж… Один, без поддержки, без понимания, что такое творится с тобой!.. Жуть жуткая. Ну вы и титан, однако!

– Я? Титан? – Павлик закатил глаза. – Я вас умоляю! Я же, как начал понимать, что потихоньку все начинает закручиваться и я в бездну эту черную падать начинаю… Ну, в смысле, начинают у меня реальность и глюки мои одним и тем же становиться… Сразу выход искать начал… И до этого вроде бы искал, но теперь уж совсем по-серьезному за дело взялся. Все же очевидно стало: либо выход найду, либо окончательно у меня два мира схлопнутся, а я навеки в этих безднах растворюсь. И не Павлик Андреев, и не Игорь Смирнов, а так, пес его знает кто в непонятно какой промежности. Мне тогда казаться начало, что на часы уже счет пошел, а не на дни. Ведь и десяти процентов передать словами не могу, что ощущал тогда. Слова людские бедны уж больно, чтобы всю соль и суть передать. Так, общее представление только, не более. А ситуация, как я тогда и чуял, действительно уже к краю самому подводила меня. Я же уже и без снов, и без глюков этих уплывать потихоньку стал сознанием. Всего боюсь, от всего шарахаюсь, голова соображает не очень, где я, кто я. А как взялся за дело всерьез – искать, в смысле, выход из этой ситуации начал, так тут как будто судьба и вмешалась в процесс. Хотя, – он пожал плечами, – почему – как будто? Судьба и вмешалась. Если бы не ее вмешательство, и не знаю, где бы я сейчас был и как…

– Судьба? – Игорь Сергеевич с улыбкой, полной сомнения, покачал головой. – Некоторые утверждают, что каждый сам творец своей судьбы. С этим как быть?

– Да никак, – Павлик пожал в ответ плечами и усмехнулся. – Говорить много чего можно, но был бы толк от этой говорильни, уж простите меня за тавтологию. Я сейчас с вами ни спорить не хочу, ни свои соображения излагать. Только одно скажу: для меня очевидно стало, что в ключевых точках жизни как будто сверху кто-то в процесс бытия моего вмешивался. Если хотите – управлял процессом этим, направлял меня, к выходу правильному подталкивал. Кто это или что это – не суть важно. Это же люди только привыкли так: налепить бирку на явление какое-то, название дать, и все – дело в шляпе вроде как. Как будто бирка – название обычное! – смысл прояснить может. Но факт для меня железобетонный: есть нечто такое, что управляет всем, рулит, если так выразиться можно. Я сейчас мог бы и другое название употребить, про силы высшие начать рассказывать, но не буду. Достаточно и так это обозначить: судьба, а смысл того, о чем сказать хочу, он ведь ясен вам? – визави Павлика слегка улыбнулся и кивнул, подтверждая свое согласие, на что тот тоже улыбнулся в ответ и продолжил:

– Тут я в своей истории к тонкому моменту одному подошел… С одной стороны, обойти его хотелось, с другой – не понятно будет, если обойду, – он замолчал на некоторое время, продолжая испытующе поглядывать на собеседника. Наконец, в какой-то момент все же решившись, резко взмахнул рукой. – А, ладно!.. Где наша не пропадала… Расскажу, как есть. Как было, в смысле, расскажу, а там уж сами решайте и выводы делайте. В конце концов, мне стесняться нечего.