Темный рай - Тэми Хоаг

Суматоху Мэри услышала раньше, чем увидела. Воздух наполнился ревом коров и мычанием телят – сумасшедшая какофония, служившая звуковым сопровождением, выражающим неразбериху и волнение переживаемого события. Мул насторожил длинные уши и ускорил шаг: атмосфера всеобщего возбуждения достигла и его, хотя до ранчо оставалась еще добрая четверть мили. Не отрывая взгляда от облака пыли, покрывавшего далекие еще загоны, Мэри перевела мула на рысъ и приподнялась в седле, в процессе езды уже успев освоить этот навык.

Подъехав к загону, Мэри попыталась охватить взглядом сразу все: лабиринты старых ограждений, движущиеся группы скота, людей, возвышающихся над всей этой неразберихой и выполняющих работу, о цели которой Мэри могла лишь догадываться. Пахло пылью, дымом, свежим навозом и паленой шерстью. Создавалось впечатление, что разворачивается сцена из ковбойского фильма – красочная, шумная и абсолютно натуральная.

– Лучше покрепче сжать зубы, мэм, а то у вас есть все шансы почувствовать вкус чего-нибудь такого, чего вам лучше и не знать.

Оторвавшись от зрелища, Мэри посмотрела вниз и увидела еще одно создание из фантастического вестерна. Рядом с ней стоял старый ковбой. Осанка его говорила о том, что этот человек слишком много миль отскакал в седле. Кривоватые ноги прочно и твердо стояли на земле, несмотря на внушительный животик, нависший над пряжкой широкого ремня. Ковбой смотрел на Мэри из-под полей видавшей виды серой шляпы – глаза искрились весельем, а в уголке рта играла застенчивая улыбка.

– Такер Кахилл, к вашим услугам, мэм, – представился ковбой. Вежливо отвернувшись, он выплюнул на землю целую струю слюны вперемешку с жевательным табаком, после чего вновь взглянул на Мэри. – Потерялись или что-то еще?

– Нет, если только это – «Старз-энд-Барз».

– Оно самое и есть.

– Я – Мэрили Дженнингс. Джей Ди сказал, что я могу, если захочу, приехать посмотреть, как клеймят скот.

Такер чуть не подавился своим табаком. Брови его полезли вверх и почти исчезли под полями шляпы.

– Правда? Что ж, в таком случае пусть меня заживо поджарят и отдадут на съедение индюкам, – пробормотал он.

– Простите?

Кахилл встряхнулся, точно пес, пытаясь сбросить растерянность от потрясения, вызванного заявлением Мэри. Он с трудом мог припомнить, когда Джей Ди в последний раз приглашал на ферму женщину, если только та не была ветеринарным врачом, или агентом по продаже скота, или кем-нибудь в этом роде. Однако эта лохматая блондинка явно не входила ни в одну из названных категорий.

Такер ехидно усмехнулся, от души веселясь, что Джей Ди может продемонстрировать в отношении женского пола нечто иное, чем презрение.

– Что ж„ почему бы в таком случае вам не спуститься с этого лопоухого создания, а я предоставлю для вас место в первом ряду, мисс Дженнингс.

– Я бы не возражала.

Мэри перекинула ногу через спину мула и спрыгнула на землю, почувствовав, как боль пронзила ее от пяток до макушки. Ей казалось, что она стала такой же кривоногой, как Такер Кахилл, и нечего даже пытаться свести колени вместе.

Она сделала несколько неверных шагов и протянула руку старому ковбою. Не снимая перчатки, Такер, точно тисками, сжал пальцы Мэри и встряхнул ее кисть.

– Можете звать меня Мэри, – улыбнулась она. – Вам уже говорили, что вы похожи на Бена Джонсона, актера?

Такер весело хохотнул:

– Время от времени говорят. Вам надо взобраться вон на ту ограду, и вы увидите, что такое клеймение, от начала до конца. А я здесь присмотрю за вашим мулом.

– Вам вовсе не обязательно это делать.

– О нет, мэм! Вы – гостья «Старз-энд-Барз». У нас они не часто бывают, но мы принимаем всех, как надо.

Мэри поблагодарила Кахилла, и он потащил Клайда к длинной старой серой конюшне. Сжав зубы, Мэри заставила двигаться болевшие ноги и, доковыляв до загона, взобралась на верхнюю перекладину ограды. Продолжавшийся внизу хаос представлял собой завораживающее зрелище. Несколько минут спустя к Мэри присоединился Такер, вставший рядом с ней на нижнюю перекладину и положивший руки на верхнюю.

– Мне и в голову не приходило, что фермеры все еще клеймят скот, – закричала Мэри, пытаясь быть услышанной среди невообразимого шума.

– Старые пути иногда бывают наилучшими. Никто еще не придумал лучшего ухода за коровами, чем присматривать за ними, сидя на спине старого доброго коня. И никто, еще не придумал способа метить скот лучше, чем клеймом. В наших местах полно открытых территорий. Скот бродит повсюду, и стада частенько перемешиваются.

Такер указал на Джея Ди, пробиравшегося на бледно-серой лошади сквозь стадо в дальнем углу загона, и с немалой долей гордости заявил, что на сто миль окрест нет человека, более знающего, как выжать из лошади все ее возможности, чем Джей Ди.

– И никто так хорошо не знает скотоводческий бизнес изнутри и снаружи. Джей Ди в курсе всех последних достижений, в которых такие старые тупицы, как я, ни бельмеса не смыслят. Он два года проучился в колледже, пока его отец не помер. Да, мэм, – кивнул Такер, – Джей Ди – прекрасный фермер – золотые руки, и хороший человек, твердо стоящий на этой земле. Во всей округе ни одна душа не скажет вам о нем что-то другое.

Восторженные дифирамбы Кахилла звучали подозрительно, точно реклама партии товара, Мэри находила их милыми и изо всех сил постаралась подавить в себе удивление.

– Джей Ди ведет это хозяйство с малых лет. – Такер не спускал с него глаз. – Уж я-то знаю, что говорю. Том. отец Джея Ди – упокой, Господи, его душу! – никогда не отдавался работе с такой душой. Он отдал свое сердце женщине. Это-то, кажется, его и сгубило. Окончательно же его добил уход матери Уилла.

Мэри изучала мужественный профиль старика, и в ее голове роился миллион вопросов. Возможно, что ей лучше бы и не знать ничего о прошлом Рафферти. Не знай она. что сделало Джея Ди таким чертовски тяжелым в общении человеком, ее мягкое сердце не испытывало бы к нему сочувствия и не загорелось бы желанием помочь исцелить раны прошлого, да и вообще – не было бы дюжины других дурацких вещей, которые она, возможно, может совершить. Но Мэри была не в силах побороть собственное любопытство, сентиментальность и глупый романтизм. Так что вопрос у нее вырвался как-то сам собой:

– А что с матерью Джея Ди?

– Умерла, когда он был еще от горшка два вершка. Рак – упокой, Господи, ее душу! Хорошая была женщина. После ее смерти бедный Том совсем скис, пока на сцене не появилась мать Уилла. Том тогда совершенно опустился.

А Джей Ди совершенно растерялся. Такер Кахилл этого не сказал, но Мэри, собрав воедино представленные им фрагменты, нарисовала себе следующую картину: в то время как отец витал в романтическом тумане, Джей Ди – еще совсем мальчишка – взял на себя ответственность, которая была ему не по годам. Получилась совершенно точная картина, объяснявшая многое.