Вечная мерзлота - Нина Садур

М. М. Этому сейчас в столице учат?

Печорин. Досужая игра ума! Не сердитесь, штабс-капитан.

М. М. Хотите рассмотреть его, сударь?

Печорин. Нет, не хочу.

М. М. Сударь, вы должны его рассмотреть!

Печорин. Он в бесчувствии. Вы его не растолкаете!

М. М. Не беспокойтесь об этом, сударь! Эй, братец! (Говорит на языке Казбича.)

Казбич повернулся к огню.

Стой!!

Печорин. Ай!

М. М. Сударь!! Это он! Он!!

Печорин. Кто?

М. М. Как же ты закутался-то, братец? Думал, не узнают! Поздравляю, сударь, перед вами самый отпетый разбойник на всем Кавказе.

Печорин. Быть не может!

М. М. Я его лично знаю! Мы с ним кунаки, большие приятели по-ихнему. Казбич!

Казбич. Што?

М. М. Вот видите?

Печорин. Что, живой чечен? Так близко?

М. М. А как же! И шапка, и кинжал — все при нем! А вы говорите — до рождения! А он — вот он! От него даже Кавказ плачет! Даже Кавказ!

Печорин. А с виду небольшой такой мужичонка. Худенький.

М. М. В том-то и дело, что с виду. Он почище обвала будет! Похлеще водопада! Сейчас узнаете!

Печорин. Вы его шибко-то не ворочайте, штабс-капитан.

М. М. Не беспокойтесь, сударь! Я умею с ними. Казбич! Говори, где был?

Казбич. Што?

М. М. Вот, сударь, он был за Доном. Сейчас вы узнаете, что он там делал! Казбич, говори, ты лошадей угонял за Доном? Признайся!

Казбич. Што?

М. М. Видите!

Печорин. Дерзок.

М. М. Ужас, как дерзок! Насквозь разбойник! (Казбичу.) Но-но-но! Я таких проделок знать не желаю! А много угнал?

Казбич. Што?

М. М. Ну, каков?

Печорин. Болтлив.

М. М. Он, сударь, такой разбойник, такой, что он у своих и то — разбойник! Ведь это же Казбич! Казбич! А, брат, да ты ранен. Вон плечо — под рваниной оцарапано. Казбич, говори, кто тебя ранил?

Казбич. Гяур.

М. М. На-кось, приложи это.

Казбич. Што?

М. М. Да ты не прыгай! Я ж тебя не съем! Вот так вот (Закрывает ему рану.)

Печорин. Вы осторожнее, раз он дикий совсем… вы уж больно подошли близко…

М. М. Тут вы совершенно правы, сударь! Вы не поверите, а ведь он может и в спину — нож!

Печорин. Я очень охотно поверю!

М. М. Сударь, нож в спину — самый разбойничий удар!

Печорин. Этого нам с вами все равно не понять.

М. М. Верно, сударь, дикарь! Вот сидит, глазами нас буровит, съесть готов, зато какая у него лошадь!

Печорин. На что мне его лошадь?

М. М. Сударь, вы сами спросите его про лошадь! Эй, Казбич! Ну же, сударь!

Печорин. Я не буду. Не хочу!

М. М. А вот увидите, как он ответит! Спрашивайте, сударь!

Печорин. Ну хорошо. Эй, Казбич! Что твоя лошадь?

Казбич. Што?

Печорин. Я так и думал.

М. М. Казбич, хорош твой конь! Ай, хорош!

Казбич. Карагез!

Печорин. Понимает!

М. М. Он все понимает, сударь! Говори, Казбич, коня твоего Карагезом зовут?

Казбич. Што?!

М. М. Вскипел уж! И спросить нельзя! Ты меня не серди, брат! Ты, такая дурья башка, отвечай давай! Што, весел конь, здоров?

Казбич. Што? Што?!

М. М. Джигит!

Печорин. Джигит. Спокойной ночи.

Ночь. Все спят. Печорин выскользнул из сакли. Слышно ржанье коня. Сакля — клетка из прутьев — качается над пропастью. В этой клетке мечется Казбич. Печорин — через пропасть на скале. Конь с ним. М. М. на прежней тропе, по другую сторону пропасти.

М. М. Что ж теперь будет! Что ж теперь будет! Как же быть-то теперь! Ах ты, Господи! Горе-то какое!

Печорин. Полно, Максим Максимович! Все вы преувеличиваете! Уляжется!

М. М. Где ж уляжется? Чтоб чечен в ногах рыдал! Они ж не умеют такого!

Печорин. Что ж, вот и научился.

М. М. Ах, сударь, ах, какой злой поступок! Ах, зачем?

Печорин. Конь прелестный. Я его еще на закате приметил.

М. М. Редкий, редкий конь! Ну и что? И красавец, и умница, да ведь все разбойник, разбойничий конь-то. Вы не сможете с ним.

Печорин. Ну, уж я пропробую!

М. М. Э, сударь, он у вас с руки есть не будет.

Печорин. Да вот будет!

М. М. Да вот не будет же! Он по-русски не понимает! Он кусается!

Печорин. А вот я его выучу. Я ему сахару дам. Челку расчешу.

М. М. У него ножки-струнки, копытца вот такусенькие, совершенно высокогорный конь, он приучен над безднами носиться, по камушкам коварным прыгать, он в наших низинах ноженьки себе переломает.

Печорин. Ну и что!

М. М. Сударь!

Печорин. Да, Максим Максимыч?

М. М. Сударь, лучше б вы его убили.

Печорин. Да ведь он дикарь.

М. М. Тем более жестокость. Он не понимает, почему нет коня, а он есть.

Печорин. Он разбойник. Он — нож в спину.

М. М. Да! Да!! А где же Карагез? Казбич есть, а Карагеза — нет!

Печорин. Экая беда! Он себе табун уведет. Вор!

М. М. Голыш пропащий! Дурная башка! А все коня-то нету. Куда не ткнись — нету коника-то!

Печорин. Ему украсть, убить, ускакать — он в ус не дует…

М. М. Да! Да!! А ведь то — ускакать, а то — ускакать! Ан и нет коня!

Печорин. Да вы смешной человек. Он вам первому нож-то в спину и засадит. Вот повернетесь спиной-то.

М. М. А я не повернусь! Я знаю — дикарь! Я начеку! И вот те раз — без коня. Был с конем, а стал один.

Печорин. Ох, Максим Максимыч, только ради вас отдал бы коня, да нет возврату, а его чувства — смешно же! Он у вас на корточках бегает, рычит, сырое ест, и с лица чумаз.

М. М. Убого, убого там все, неразвито, нету там никаких чувств. А откуда ему развиться-то? Не успел родиться — горы, драки, камни, все валится, гремит, орлы хлопают, пули! Тут прочухаться не успеешь — помирать пора. Да как же ему без коня-то этого, Карагеза этого самого бьггь?! Без Карагеза-то ему как, поймите же вы!

Печорин. С самой невыносимой печалью можно жить. Еще как можно. И еще привыкнуть к ней. И еще скучать при этом и жить!

М. М. Да ведь дикарь не понимает печали. Ведь он — джигит! Ведь он с пеленок джигитует. Вот так вот — вжик — и вся его жизнь!

Печорин (заглядывает в пропасть). Намело сугробов в вашу Чертову пропасть. Не поверите: «Блестя на солнце, снег лежит!» Это не Кавказ никакой, это Саратов, это Тамбовская губерния — вот так вот вжик — и все!

М. М. Господи-Боже-мой! Да как же вас звать-то, сударь!

Печорин (срываясь в пропасть). A-а! Зовите Печориным…

М. М. Ну, здравствуй, Григорий Александрович.

Занавес.

Печорин, Грушницкий, позже Вернер,

Вера, офицеры.

Грушницкий перед зеркалом. Печорин на кровати. Периодически забегают офицеры — что-нибудь взять из своей тумбочки.

Печорин (о своем животе). А может быть, это следствие действия вод?

Грушницкий. Ты материалист, Печорин.

Печорин. Это следствие действия вод.

Грушницкий. Ты во всем видишь худую сторону. У тебя есть духи?

Печорин. На что тебе? От тебя и так за версту розовой помадой несет.

Грушницкий. Ничего. Дай-ка! (О новом мундире.) Ну как?

Печорин. Одерни борта. Повернись-ка. Спина морщинит.

Грушницкий. Где-где?

Печорин. Вернер велел пить по два стакана. Может мне не идут сернокислые воды? Ведь у меня желудок слабый. Два стакана!

Грушницкий. Знаешь, его тут называют Мефистофелем.

Печорин. Вернер прописал еще разводную ванну. Ты не пробовал?

Грушницкий. Печорин, эти ванны забиты стариками! Поехали к Провалу кататься!

Печорин. А ты потел в Ермоловской ванне? Многие хвалят.

Грушницкий. Ну, конечно, я не потел! Если хочешь серьезно — не сегодня-завтра меня могут убить. Впрочем, и тебя конечно тоже. Веришь ли, близость смерти обостряет все чувства.