Проделки лесовика - Дмитрий Ольченко

Он осмотрел Зора... Покачал головой. Раны, нанесенные леопардом, не оставляли никаких надежд. Он расспросил Зора, как все случилось, позвал нескольких подростков, дал им кремневые ножи и велел снять с леопарда шкуру, когти и голову. Трофеи становились собственностью Зора, свидетельством его силы и храбрости. Пока Гор отдавал подросткам распоряжения, старая знахарка с помощью нескольких женщин кипятила воду, готовила отвары трав для лечения раненого. Все остальные, за исключением жены Зора, ее восьмилетней дочери и двух-трех старух, сидевших около пострадавшего, толпились на площадке перед пещерой.

Знахарка кипятила воду в корыте, выдолбленном из цельной глыбы песчаника. Женщины, ее помощницы, раскаляли в костре камни и бросали их в корыто до тех пор, пока вода не закипела. Тем временем старуха отобрала травы. Это были зверобой, ромашка, корни аира, сушеные почки кедра, дубовая кора... Старуха бросила их в кипяток и накрыла корыто мягкой оленьей шкурой, после чего помощницы отошли в сторону, а она, вполголоса бормоча заклинания, стала медленно ходить вокруг корыта.

Когда настой был готов, старуха подошла к Зору, велела женщинам развести в пещере огонь, а сама осмотрела раны. Из дальнего угла она извлекла мешок из козьей шкуры и достала несколько пучков сухого мха, отдав их помощнице, которая бросила мох в настой. Когда настой немного остыл, девушка набрала его в деревянную черпалку и принесла в пещеру, старухе. Знахарка промыла настоем раны, обложила их пучками пареного мха и велела Зору лежать спокойно. Зор стонал от боли, крепко сжимал руку сидящего рядом Дара...

Лесовик сидел на сосне в глубокой задумчивости. «Не заснул ли он?» — встревожился Юрка. Собрался было окликнуть старика, но тут Лесовик вздохнул, приоткрыл глаза и посмотрел на астероид. Космический странник летел, медленно поворачиваясь вокруг своей оси, серо-голубой, пятнистый, сверкающий. В призрачных сумерках ночи слышалось какое-то потрескивание. Приглушенный гул тревожил ночное пространство.

— Осталось чуть больше полутора минут,— зевая, изрек Лесовик. Он, по-видимому, полагал, что своим сообщением очень утешил Юрку, а Юрка с трудом воздерживался от того, чтобы не наорать на Лесовика. Что он себе думает?!

— Потерпи, малыш, кое-что я придумал,— благодушно сказал Лесовик.— Осталось восемнадцать секунд.

А секунды бежали одна за другой, приближая неотвратимое. К последним словам Лесовика он уже не прислушивался. «Этому старому недоуму что,— он станет бесплотным, никакие катастрофы ему не страшны... Он просто издевается надо мной! Ну и пусть!»— обреченно думал мальчишка, не сводя растерянного взгляда с астероида. За космическим пришельцем тянулся тонкий светящийся след. Юрка ощутил странную тоску — ему хотелось, чтобы все кончилось побыстрее: крайнее напряжение не могло длиться долго, оно рвало душу грубыми когтями хищного животного... Пусть будет, что будет.

Астероид вошел в самые верхние слои тропосферы, и его поверхность подернулась ярким зеленовато-белым пламенем. Пламя увеличивалось по мере того, как астероид приближался к линии горизонта.

Гул усилился... Огромный огненный смерч стремительно промчался по дуге с юго-запада и скрылся в восточной части неба за горизонтом, оставляя после себя багровый, сверкающий разрядами молний, дымный след.

И в ту же секунду...

Юрка стоял на вершине холма, если можно назвать холмом вздыбленный разлом саванны, в разных концах которой из-под земли вырывались струи раскаленного пара и дыма. Всю землю, все небо окутывали сероватые сумерки, было трудно дышать — воздух пропитался угарным газом и сернистыми испарениями. Внизу, у подножия разлома, тянулась длинная извилистая трещина, разрезая саванну. В сером тумане стояли призрачные тени голых деревьев. С другой стороны в туман уходила горная гряда. Внизу, в нескольких метрах от извилистой трещины, смутно белел какой-то предмет. Присмотревшись, Юрка узнал череп тираннозавра. Знакомый череп! Теперь он лежал частоколом клыков вверх. У Юрки мелькнула мысль, что он по-прежнему находится на том же самом месте, но как изменилось все вокруг!

Вдалеке непрерывно громыхали громы, в сером пространстве вспыхивали зарницы, высвечивая страдания истерзанной земли. Порой под Юркиными ногами пробегала крупная дрожь. Землю сотрясали сильные толчки. Иногда они были столь чувствительными, что Юрка с трудом удерживался на ногах. Один из толчков был особенно резким, земля ушла из-под ног, и Юрка покатился по склону холма, чувствуя, как его подбрасывает. Земля билась в судорогах. Юрка вскочил, растерянно оглядываясь. У него кружилась голова. Надышался угарным газом.

Юркино внимание привлекли неожиданные всхлипывания. Метрах в тридцати вповалку лежали старые сосны, хвоя давно осыпалась, голые ветви переплелись друг с другом. Казалось, сосны замерли в предсмертном порыве, пытаясь найти спасение во взаимных объятиях. Юрка подошел поближе и увидел, что на стволе поваленной сосны сидит Лесовик. Сидит в скорбной позе, охватив голову руками. Его сотрясали беззвучные рыдания. За его спиной в небо тянулись вывороченные корневища. Старик всхлипывал и безутешно сморкался.

— Не подходи ко мне!— закричал он и вытер глаза тыльной стороной ладони.— Не подходи ко мне ближе чем на три метра! Я за себя не ручаюсь! Держись подальше!

Юрке стало жаль безутешного, разбитого горем старика. «Бедный старик!» — подумал он, забыв на время о его коварстве, силе и могуществе.

— Садись вот там, малыш... Ко мне не приближайся... В наших телах сейчас очень велика разность электрических потенциалов. Для тебя это небезопасно... Я, малыш, безутешен... Мои любимые сосны... Мои бедные сосны... Каждый раз, когда мне надоедала вселенская суета двадцатого века, я переносился в прошлое, сюда, в мой любимый сосновый бор... Бедные сосны! О них-то я и не подумал... Ну да что теперь убиваться! Садись, малыш, посидим, помолчим, погорюем... Бедные мои сосны, мир праху вашему...

Несколько минут прошло в тягостном молчании. Сумеречную тишину нарушали отдаленные громовые раскаты. Серая пелена вокруг создавала ощущение безжизненной пустыни.

— Да, малыш, так оно и есть. Земля сейчас — пустыня. Не совсем безжизненная, но пустыня... Что ты на это скажешь?

— Я ничего не понимаю,— признался Юрка.— Не знаю, что сказать. Это похоже на кошмарный фильм. Все идет последовательно, а потом вдруг перескок, и дальше идут совсем другие кадры.

— Все правильно, малыш. Все верно. В ту секунду, когда астероид врезался в Землю, я передвинул тебя на один год.

— И где я был в течение этого года?

— Здесь.

— Как «здесь»?! Я здесь появился четверть часа назад! А куда же девался весь год?

— Туда же, куда девались девяносто миллионов лет, отделяющие нас от нашего двадцатого века. Купюра в киноленте. Состыкованы два крайних кадра разных временных пластов. Того, что было между ними, можно сказать, и не было.

— Мне это трудно понять. Но, наверное, так оно и есть.

— Ты не представляешь, что здесь творилось первые несколько недель после катастрофы! Это ни словами рассказать, ни пером описать... Я отодвинул тебя на год, потому что после катастрофы слишком сильно был отравлен воздух, был очень высокий уровень жесткой космической радиации... От всего этого Земля еще не оправилась. Слышишь, как ее трясет? Но все понемногу успокаивается, моря и океаны утихли, их очертания во многом изменилось. Погибло много животных и деревьев. Появилось много горных хребтов, разломов земной коры. Ах, Земля еще не скоро оправится от такого удара, какой нанес ей проклятый астероид!

Юрка кивнул.

— Пройдут миллионы и миллионы лет, прежде чем Земля залечит свои раны. Но это будет совсем другая Земля... Солнца сейчас не видно, верно? А между тем оно в зените. Помнишь, в какой стороне оно всходило?

— Кажется, в той.

— Верно! А теперь всходит вон там. То есть, там, где ты привык видеть восход в своем двадцатом веке.

— Скажи, ты можешь переноситься в любую эпоху?

— Не только могу! Я делаю это постоянно. Я путешествую во времени чаще, чем в пространстве!

— Любопытно! Значит, ты видишь много интересного!

— Я, малыш, вижу все, но не придаю этому значения. У меня есть один порок — я лишен способности удивляться,— сказал Лесовик и развел руками.— Что поделаешь, таков уж я! Однако мы с тобой засиделись. Тебе долго здесь оставаться нельзя... Я уже говорил — вредные газы, радиация и все такое прочее. Надо убираться отсюда, и чем скорее, тем лучше.

— Куда? Домой?— вскинулся Юрка.

— Ну нет! Даже в память о моих бедных соснах я не могу сделать этого, вернуть тебя домой! Мы еще погуляем с тобой, дружок! Сдается мне, что ты не прочь повидаться со своими кровными родичами, а? Как ты на это посмотришь?

— Положительно посмотрю! — воскликнул Юрка, подумав, что встретиться с родичами — значит, вернуться домой.